Весь мир разделен. Невозможно найти ни одного чистого человека. Он или христианин — тогда он несет грязь одного рода; или индус — тогда он несет грязь другого рода. Теперь я могу говорить точно и прямо даже то, что может звучать горько.
Шила спросила, почему я называю свою религию первой и, возможно, последней религией.
Да, я называю ее первой религией, потому что религия - это наивысшее цветение сознания. До настоящего времени человек не был способен постичь ее.
Даже теперь едва лишь один процент человечества способен постичь ее. Массы все еще живут в прошлом, отягощены прошлым, обусловлены в поведении прошлым. Сейчас едва лишь один процент человечества в состоянии постичь религию.
Все старые религии основываются на страхе.
Настоящая религия разрушает страх. Она не основывается на страхе.
Во всех старых религиях концепция Бога связана со страхом, с утешением. Иначе нет обоснования, нет свидетельства, нет доказательства существования Бога.
Люди, верящие в Бога, — это на самом деле люди, неспособные доверять самим себе. Им нужен отец, большой Папа.
Они все еще в детстве. Их умственный возраст что-то около двенадцати лет, не более того. Им нужен кто-то, кто даст им смелость, кто направит их, кто защитит их. Они просто боятся остаться одни. Они боятся смерти, которая приближается с каждым днем. Им нужен кто-то, кто защитит их от смерти.
Это защита от вашего страха. Если страх исчезнет, окажется, что Бога нет.
Если вы будете способны доверять самим себе, быть собой, то Бога не будет. Вы будете смеяться над всей этой концепцией Бога.
Вот Иисус молится Богу, постоянно поднимая свои руки к небу, как если бы Бог пребывал там, на небесах. И он не только молится, он принимает и ответы — слышит голоса! Вот они, симптомы невроза. Сказать по правде, Иисус — это психический больной. Он хороший парень. Он добрый человек. Но то, как он ведет себя, доказывает многое. Он фанатик. Он носит в себе ум такого же рода, что и Адольф Гитлер. Он фашист. Он полагает, что будут спасены только те, кто следует за ним. Все остальные, кто не следует за ним, попадут в вечный ад. Только простак мог сказать такое. Кто он, чтобы спасать кого-нибудь? Но он утверждает, что он единственный рожденный сын Бога. И он искренне верит в это. Он не только говорит, он искренне верит в это.
До самого распятия он искренне верит в это. Только распятие приносит небольшое понимание этому душевно нездоровому человеку. Только на кресте он кричит: «Почему ты оставил меня?» Он определенно ожидал чуда. Он — единственный сын Божий, а Бог не приходит. А если он не приходит при распятии, то когда же?
Если даже Иисус не спасается, то где гарантия, что спасутся собирающиеся последовать за ним? И дураки все еще верят, что будут спасены, если последуют за Иисусом. Даже сам Иисус не спасается. И он знал это. Он долго ждал, что произойдет чудо, — но чуда не случилось.
Чудеса не случаются вовсе. Они и не случались никогда. Они — лишь исполнение желаний мечтающих и галлюцинирующих людей. Они нереальны. Если вы верите в них, то они могут показаться почти реальностью, быть может, даже больше, чем реальностью. Это ваша вера создает галлюцинацию. Без этого нет ничего — никаких чудес.
Но сам Иисус верил, что совершал чудеса; и он ждал чуда. Все это очень детские черты. Кроме того, он был немного шизофреником. Он все время говорил: «Блаженны смиренные, ибо их есть царство Божье». Но сам он не был смиренным человеком. Он был очень высокомерным.
Если вы отягощены христианской обусловленностью, вы можете не увидеть, что он очень высокомерен. Но если вы чисты, вы увидите это ясно. Он входит в храм, великий храм иудеев, и расталкивает менял и торговцев, переворачивает их лавки, бьет их... и он говорит о смирении, покорности. Он и его последователи голодны, им отказали в пище в деревне. Он очень зол. Они подходят к фиговому дереву; еще не сезон для фиг, поэтому, естественно, на дереве фиг еще нет. И он от этого становится совершенно безумным и начинает проклинать дерево: «Ты тоже против нас; ты не даешь нам фиги».
Ну, вот вам человек, проклинающий фиговое дерево, когда не сезон, — как вы назовете такого человека? И так говорю не только я. Его собственный Учитель... Иисус был учеником Иоанна Крестителя. Иоанн Креститель был заключен в темницу, и когда он услышал такое об Иисусе, даже он стал сомневаться, стоило принимать его в ученики или нет. Он послал весть Иисусу из своего заточения: «Думаешь ли ты на самом деле, что ты мессия, которого ждали евреи?» Он стал подозревать — слова и дела Иисуса противоречили друг другу. И то, как он ведет себя, не подобает религиозному человеку. Он поступает очень нерелигиозно.
Религиозный человек не может стоять на такой точке зрения, как эта: «Я особенный, единственный сын Божий».
Религиозный человек знает, что он так же обыкновенен, как любая обыкновенная вещь. Он всего лишь как листья травы, как звезды, как горы. Он никоим образом не особенный.
Идея особости, необыкновенности, превосходства — это не что иное, как игра эго, порождающая всяческое высокомерие.
То же самое было и с другими религиями. Я говорил о Махавире, но я не могу согласиться с поведением этого человека. Не могу я согласиться и с идеологией и наставлениями, которые он давал своим ученикам и которые абсолютно противоестественны.
Махавира жил обнаженным. Но ведь это не случайно, что человек изобрел одежду. Это абсолютно естественная потребность, поскольку другие животные покрыты волосами по всему телу и защищены от зимы и холода. У человека нет такой способности. Даже если он порос волосами, они у него не такие густые, как у животного, живущего в снегах. Он не выживет. Он умрет. Он должен защищать свое тело. Его кровь не холодная, как у холоднокровных рыб, живущих в арктических морях. Их кровь холодна, холодна, как лед, она имеет определенный химический состав, предохраняющий ее от замерзания. Снаружи для нас леденящий холод, для этих рыб холода не существует. Человек — это животное с горячей кровью. Он нуждается в защите. Поэтому обнажить его — абсолютный идиотизм. А Махавира предписывал, что нельзя пользоваться никакими инструментами, даже такими простыми, как лезвие бритвы, не представляющими собой ни большой машины, ни большой технологии. Если вы хотите укоротить свои волосы, вам следует выдергивать их. Поэтому монахи-джайны круглый год выдергивают свои волосы. Это так глупо, так омерзительно, так неестественно... и для чего?
Все обоснование этому в том, что если вы делаете так, то вы утверждаете свою добродетель и будете на небесах. С одной стороны, он говорит: «Не будьте алчными, алчность — это грех». А с другой стороны, он не учит ничему, кроме алчности, алчности к иному миру. Это представляется намного большей алчностью, чем алчность к этому миру: иметь деньги и хороший дом — это ничто по сравнению с вечными наслаждениями на небесах. А у джайнов семь небес, и, поэтому, чем больше вы истязаете себя, тем выше вы поднимаетесь. Представляется, что в Махавире есть определенный элемент мазохизма. Но я не мог говорить этого джайнам.
Так что я нес в себе, в своем сердце, тяжелый груз. Мое здоровье было разрушено по многим причинам; самая главная из них — в том, что я говорил о людях, с которыми совсем не был согласен. Я не согласен — и не только не согласен, но нахожу их психопатическими, невротическими, шизофреническими, антижизненными.
Все эти религии прошлого — антижизненны. Ни одна — ради жизни, ни одна — ради живущих, ни одна — ради смеха. Ни одна религия не воспринимает чувство юмора как свойство религиозности.
Поэтому я говорю, что моя религия — это первая религия, которая берет человека во всей его целостности, во всей его естественности — воспринимает человека целиком, как он есть. Вот что для меня означает святость: не нечто священное, но нечто, принятое во всей его целостности.
Возможно, всё вокруг вверх дном, и вам нужно поставить все на свое место; совсем как в составной картинке-загадке, вам нужно все поставить на свое место. И затем из этой целостности возникает религиозное сознание.
Больше, чем о ком-либо еще, я говорил о Будде. Но он такой же антижизненный, как и все другие: «Эта жизнь должна быть использована только для достижения настоящей жизни, которая придет после смерти».
Но никто не возвращался после смерти. Нет ни единого доказательства возвращения кого-нибудь после смерти, нет ни одного рассказа о том, что там есть жизнь.
А все эти религии основываются на том предположении, что жизнь после смерти есть: жертвуйте этой жизнью ради той. А я говорю: «Жертвуйте той ради этой!» — поскольку это все, что у вас есть: здесь и сейчас.
А если и есть какая-нибудь жизнь после смерти, то вы будете там, и тогда это тоже будет «здесь и сейчас». И если вы знаете, как жить здесь и сейчас, вы сможете жить и там. Поэтому я учу вас жить здесь и сейчас.
