Итак, ты должен посмотреть, где в теле ты чувствуешь ограничения. Где именно ты осознал ограничения — в ногах?
Точно, в ногах — и еще в шее, в груди и в горле.
Начни делать три вещи. Во-первых, когда идешь или сидишь, что бы ты ни делал, глубоко выдыхай. Акцент должен быть на выдохе, а не на вдохе. Выдыхай глубоко: выбрасывай из себя, выдыхая ртом, как можно больше воздуха. Но делай это медленно, не спеша — чем больше времени будет занимать выдох, тем лучше, потому что тогда он будет глубже. Когда из тела выходит весь воздух, тело вдыхает само. Ты не вдыхаешь. Выдох должен быть медленным и глубоким, а вдох — быстрым. Это избавит тебя от брони в области груди и горла.
Во-вторых, будет хорошо, если ты начнешь бегать. Не обязательно пробегать много миль, хватит одной. Представляй, что из твоих ног исчезает, будто спадает, вся тяжесть. Когда свобода слишком сильно ограничивается — если тебе говорили делать одно и не делать другое, быть этим и не быть тем, ходить сюда и не ходить туда, — ноги как будто заковываются в броню. Итак, начни бегать и во время бега тоже уделяй больше внимания выдоху. Как только ты восстановишь ноги и их текучесть, ты почувствуешь невероятный приток энергии.
В-третьих, ночью, когда ложишься спать, снимай всю одежду, а снимая ее, представляй, что ты снимаешь не только одежду, но и доспехи. Так и делай. Снимай их с глубоким выдохом, а затем ложись спать, обнаженный, без доспехов, без всяких ограничений. Через три недели расскажешь мне, как у тебя дела.
*
У меня были трудности со структурой группы «Татхата».
На самом деле, в ней нет структуры. Структура — чистая формальность. Истинное содержание — это находящийся глубоко внутри совершенно неструктурированный поток. Структура — это не более чем емкость, так что не обращай на нее внимания, смотри на содержание.
Структура нужна лишь для поддержки того, что является неструктурированным. Поэтому все неструктурированное нуждается в структуре. Она подобна лесам — помогает возводить здание. Но как только здание построено, леса можно выбросить, они больше не нужны. Поэтому, однажды познав неструктурированное, необусловленное, нет больше смысла сохранять структуру. Человек теперь знает и понимает, что структура была необходима лишь для того, чтобы помочь. Теперь можно сжечь писания, теперь дисциплина отпадает. Но люди, достигшие состояния отсутствия дисциплины, все еще продолжают соблюдать ее — это делается ради тех, кто еще не понимает недисциплинированное.
Говорят, что Бодхидхарма, который принес в Японию и Китай дзен, просветлев, продолжал медитировать. Ученики спросили его: «Зачем ты медитируешь? Ты уже достиг просветления». На что он ответил: «Ради вас. Если я не буду медитировать, вы будете думать: „Какой смысл в медитации? Раз мастер не медитирует, значит, и нам она не нужна“. Но для вас это опасно. Для меня сейчас в ней нет смысла, но я медитирую для того, чтобы помочь вам медитировать».
Будда говорил своим ученикам: «Когда вы станете просветленными, не бросайте дисциплину, потому что вокруг много глупцов, считающих, что дисциплина вообще не нужна. Они никогда не начнут ее соблюдать, и погибнут».
Все, что я здесь делаю или позволяю делать, по сути своей неструктурированно, но структура необходима. Это поверхностная необходимость. Хорошо, ты достиг глубокого понимания.
*
Я не могу толком сказать, что происходит, но знаю, что что-то происходит.
На самом деле так и есть: когда что-то происходит, об этом очень трудно что-либо сказать, оно неуловимо. Это не что-то конкретное, а больше похоже на атмосферу, некую среду. Это как аромат, который ты узнаешь и в то же время не узнаешь. Бывают моменты, когда наступает ясность, и бывают моменты, когда снова появляются облака, и ясность исчезает. В моменты ясности ты уверен, что можешь сказать, что происходит, но когда эти моменты проходят, ты не в силах уловить происходящее. Оно так велико, что ты можешь плакать, можешь смеяться или танцевать, но ты ничего не можешь сказать.
Вот почему в дзен, когда мастер дает коан для медитации, он ожидает, что однажды ученик придет и действием выразит то, что он пережил. Если же ученик приходит и говорит, то все, что он говорит, отвергается. Иногда ученик еще даже не успевает ничего сказать, как мастер говорит: «Не произноси это — это неправильно», — а ведь он еще не вымолвил ни слова! Мастер ждет момента, когда ученик покажет то, что он познал, а не скажет.
Поэтому, когда происходит что-то настоящее, ты можешь показать случившееся, но не выразить словами. В следующий раз, когда почувствуешь это, можешь прийти и станцевать, или спеть песню, или еще что-нибудь сделать. Или можешь просто тихо, ничего не говоря, сесть. Я пойму. Подыскивать нужные слова всегда трудно — слова так малы, а переживание так велико. Его невозможно заключить в слова.
Хорошо. Когда происходит нечто, что невозможно выразить словами, это очень хорошо. Хорошо. Ты открываешься!
*
Мне обязательно надо кое-что сказать! Я так сильно плакал. Вначале я отрицал, что прошлое все еще является частью меня, но затем понял, что это так, и стал чувствовать себя лучше. Это дало мне много энергии — столько, что я не знаю, что с ней делать.
Много энергии тратится на борьбу с самим собой, на непринятие, на осуждение. Она тратится впустую. Если ты начинаешь принимать себя, ты становишься резервуаром энергии, потому что конфликт прекращается, гражданская война заканчивается, ты становишься одним целым. Сохраняется много энергии, а льющаяся через край энергия — это творчество. Человек, конфликтующий с самим собой, никогда не может творить. Он разрушитель, он разрушает самого себя, а через себя он разрушает и других. Все его отношения отравлены.
Самая главная и основная заповедь — любить самого себя. Я говорю не только принимать, потому что этого слова может быть недостаточно — ты можешь принимать, но не любить. Ты можешь принимать себя от безысходности, от беспомощности, но это не принятие. До тех пор пока ты не примешь себя как благословение, пока ты не примешь себя радушно, с глубокой благодарностью, пока не полюбишь себя, ты никогда не станешь льющейся через край энергией. Такая энергия выливается в песню, в танец, в картину. Можно найти тысячу способов проявления творчества. Кроме того, она может вылиться просто в глубокую тишину. И каждый, кто соприкоснется с этой глубокой тишиной, будет преображен и впервые услышит музыку небес. Поэтому не просто принимай себя, а принимай себя с глубокой благодарностью. Будь благодарен за то, что Бог создал тебя, а не кого-то другого.
У каждого есть уникальное предназначение, которое он должен выполнить, и именно поэтому он и существует. Когда я говорю «у каждого», я действительно имею в виду каждого. Иуда точно так же необходим, как и Иисус. Без Иуды Иисус был бы беднее, в его истории чего-то не хватало бы. Поэтому Иисус должен быть благодарен Иуде. Принимай не только себя, но и всех, такими, какие они есть. Богу виднее.
Я слышал историю о суфийском мистике Баязиде. Он шел по дороге со своими учениками и увидел на обочине очень красивый красный камень. Он поднял его, немного подумал и положил на место. Ученики спросили: «Что ты делаешь? Почему ты взял камень, а затем положил его обратно?»
Он сказал: «Должно быть, по воле Бога у него есть свое предназначение, поэтому он здесь и лежит. Кто я такой, чтобы менять его? Я чуть не совершил грех. Красота камня соблазнила меня, но я вовремя вспомнил Бога. Камень должен быть здесь, он нужен именно здесь».
Когда ты принимаешь себя, ты вдруг начинаешь принимать всех. Человек, отвергающий себя, не способен принять Бога. Разве он может принять Бога, который его создал? Как только ты принимаешь себя, ты принимаешь все. И тогда все становится таким, каким и должно быть. Тогда нет разницы между «должно» и «есть». Тогда «должно» — это «есть». И внезапно возникает праздник. Так что прими это. А теперь сыграй-ка на своей флейте!
Глава 2
Путешествие начинается, но никогда не заканчивается
Ошо беседует с искательницей, которая только что узнала, что умер ее отец.
Как ты себя чувствуешь? Твой отец болел?
Нет, но ему было семьдесят три года. Он прожил полную жизнь, поэтому я не печалюсь. И по моим ощущениям, хорошо, что он умер в день твоего рождения!
Да, это хорошо. Смерть никогда не должна вызывать чувства печали. Если человек прожил жизнь и прожил ее хорошо, если он любил и любил глубоко, то нет причин печалиться о его смерти. Смерть может быть такой же красивой, как и жизнь. Не все жизни красивы, и не все смерти уродливы. По сути, смерть зависит от жизни. Смерть — это кульминация, крещендо и, в некотором смысле, полная жизнь. Но даже не в этом дело.
Когда кто-то умирает, ты плачешь не о нем — ты плачешь о себе. Каждая смерть напоминает тебе о твоей собственной смерти. И в момент каждой смерти умирает часть тебя, особенно в момент смерти отца, матери, жены, мужа, друга — кого-то, с кем ты был тесно связан, с кем у тебя были близкие отношения.
