— Пятый год маюсь, — сказал он бабушке.
Когда я повернул голову, то не поверил своим глазам: толстый слой коросты снялся вместе с засохшим мякишем, а на ее месте была тонкая розовая кожа, на которой местами виднелись небольшие, слегка кровоточащие ранки. Мужчина пошевелил пальцами, он сидел с округлившимися глазами.
— Невероятно! — сказал он. — Такого не может быть.
Бабушка улыбнулась.
— Не спеши, не все еще, — сказала она, — надо ранки очистить да заживить.
Тем временем бабушкины пальцы разминали новую порцию мякиша. Теперь, добавив в него чайную ложку сока из корня чистотела, она тщательно разминала лекарство. Повторно обмазав руки больного хлебной кашицей, она продолжила рассказ о хлебе.
— Хлебный мякиш с любыми веществами смешивается, ни с кем не ссорится. Вот, к примеру, если мы возьмем мякиш из целой буханки, добавим к нему пару ложек цветочной пыльцы да ложечку медку липового, разотрем семена подорожника да смешаем с настоем лаврового листа, замесим все это, накрутим шариков с горошину, высушим их на горячей глине и будем принимать по два шарика пять раз в день, — то такое лекарство с язвой желудка и двенадцатиперстной кишки справится, да и при диабете поможет.
— До чего же вас слушать хорошо, Анна Георгиевна, — сказал больной. — Все у вас просто да понятно, опять же руки мои… Рассказал бы кто другой, я бы не поверил. И почему это вас, народных мудрецов, наука да медицина не любят?
Бабушка задумывается, потом начинает говорить:
— Жили на свете пять сестер: Знахарка да Алхимия, Астрология да Метафизика и с ними сестра Оккультика. Может, сотни, а может, и тысячи лет жили они в этом мире, постигая его во всем многообразии до самых глубин. Все мировые законы познали сестры, и не было у них ссор да распрей. Собрались как-то они все вместе и сотворили из знаний своих девочку, назвав ее Магией, и такая она получилась красавица, такая умница, всеми силами земли владела. Увидел дьявол, что на земле мир да покой, и, зная, что нет у него сил с могучими сестрами справиться, решил, лукавый, на хитрость пойти — принял образ могучего бога и предстал перед ними. Как увидели его сестры, так и влюбились. Сумел лукавый глаза отвести. Только Магия хмурит брови, чувствует, что бедой все кончится, да ничего поделать не может, не верят ей сестры. Стал нечистый жить с ними, и родились от него у сестер дочери: Медицина да Химия, Астрономия да Физика, а у Оккультики и вовсе странный ребенок родился — тело одно, а головы две, вот и назвали девочку Религия-Политика.
Как родились девочки, так и исчез нечистый. Стали сестры дочерей растить. Только странные какие-то девочки растут: мудрых матерей не слушают, суть вещей не видят, все по поверхности шарят, друг дружку не понимают, все ссорятся да дерутся — нет в них любви. Выросли девочки и захотели править миром. Обманули они своих матерей и заключили их в каменные темницы, замкнули железными дверями и наложили на те двери заклятие неверия и невежества. Только Магия улетела в мир иной, пообещав вернуться и освободить сестер. Заметались люди на земле, перестали понимать друг друга, стали воевать да ссориться — каждый править хотел. Прошли века, стерлись в памяти людской имена сестер, забылись их мудрые знания, а чтобы помешать вернуться Магии, обвинили ее во зле да обозвали "черной"…
— Ну хватит сказки рассказывать, — сказала бабушка. — Пора и «слезинке» поработать.
Она сняла с рук больного хлебный мякиш. Ранки уже не кровоточили, они были чистыми и едва заметными.
Пускай руки подышат, — сказала бабушка, заминая в очередную порцию мякиша ромашковое масло.
У меня и до болезни таких рук не было, кожа, как у девушки, — сказал больной, сжимая пальцы в кулак. — Чудеса, да и только! Поневоле начнешь вашим сказкам верить, Анна Георгиевна.
— В сказки люди свою память и надежду вкладывают, потому-то их дети и любят. Не умеют дети себе лгать, душа у них чистая, безгрешная. Не то что у взрослых, — сказала бабушка. — Ну, давай сюда свои девичьи руки. — Она с улыбкой стала намазывать мякиш. — Посидим-ка еще часик.
Анна Георгиевна, расскажите еще что-нибудь, — попросил больной.
Чего же рассказать-то, разве про хлебушек еще. Ты сиди, сиди, не размахивай руками, а то лекарство смажешь, — одернула его бабушка. — Вот женщины, к примеру, все морщины да угри на лице вывести пытаются. Всякие мази и кремы покупают, а того не разумеют, что и здесь хлебушек им поможет. Если кожа жирная, то смешиваем мякиш с ночной росой или берем кожуру от антоновки да стаканом кипятка заливаем, а как остынет, с мякишем смешиваем, намазываем на лицо и держим, пока пять раз "Отче наш" не прочитаем, потом отваром ромашки смываем. Ни тебе угрей, ни прыщей. А коль сухая кожа, то здесь нам мякиш с утренней росой мешать надо или с яичным желтком. Ну а роской утренней лицо мыть будешь, так и морщинки разгладятся. Только яичко от настоящей курочки брать надо, от деревенской.
Ба, а верхняя корочка тоже что-нибудь может? — спросил я.
Да, миленький, верхняя корочка силу огня в печи взяла, ее и отдает. К примеру, если у кормящей женщины молока нет, надо сделать отвар из свеклы сушеной, положить туда сухарики из верхней корочки, сахарку добавить да и настоять квас. Если тот квасок попивать, от молока деваться будет некуда и ребенок станет крепким расти. Или камни у человека в почках — опять квасок, только теперь с листом лимонника да можжевеловыми ягодами, а если корочки на поясницу как компресс класть, любые камни вытопит.
Рассказывает бабушка, а сама без дела не сидит. То травки разбирает да по мешочкам раскладывает, то растирает что-то в каменной ступочке.
— Анна Георгиевна, — говорит больной, — сколько сейчас лекарств всяких наизобретали, неужели простой хлеб да роса лучше?
— Не лучше, — отвечает бабушка, — а человеку ближе. Лекарство-то еще найти надо, по аптекам побегать, а хлеб да роса всегда под рукой. Ну, давай руки посмотрим.
Бабушка очистила руки больного от засохшего хлеба, обмыла настоем ромашки и смазала ранки облепиховым маслом. Руки были чистые, с гладкой тонкой кожей, ранки почти закрылись. Забинтовав их, бабушка дала мужчине пузырек с маслом.
— Каждый день руки смазывай, — сказала она, — а недельки через две ко мне придешь.
Еще два или три раза этот больной появлялся у нас на даче. Бабушка осматривала его руки, ощупывала их, зачем-то заглядывала ему в глаза и наконец отпустила со словами:
— Ну все, теперь болезнь больше не вернется.
Больной уехал, но с тех пор каждый праздник присылал открытки с поздравлениями… Открыток тех было множество, и наш почтальон, молодая девушка Валя, смеялась:
Анна Георгиевна, сколько же у вас знакомых, на весь район меньше почты ношу, чем к вам, пора прибавку к жалованью просить.
Ничего, ничего, попрыгунья, носи, работа у тебя такая, видишь, как раскраснелась на воздухе. — Бабушка улыбалась, угощала Валю пирожками, и та убегала со своей сумкой, разносить почту по другим квартирам. Открытки и письма бабушка внимательно читала и аккуратными стопочками складывала в ящик комода.
Память моя, — говорила она. На некоторые письма бабушка писала ответы, и тогда через некоторое время у нее появлялся новый больной…
СИЛА СОЛНЫШКА И ТАЙНА ДЕВОЧКИ МАГИИ
Бабушка, а девочка Магия вернулась? — спросил я, когда мы остались одни.
— Нет, миленький, не вернулась. Живет она в других мирах — в другом времени, правда, иногда разговаривает с людьми, которые ее помнят.
Как по телефону? — спрашиваю я.
Да, как по телефону, миленький. Ну, пойдем на вечернее солнышко посмотрим, устала я что-то, там и расскажу.
Бабушка складывает в платочек зеленый лук, пирожки, вареные яйца и бутылку простокваши.
— Поужинаем на воздухе, — говорит она, и мы выходим из дома.
Недалеко от леса, на поляне, стоит большой клен, это любимое место бабушки. Почти каждый вечер она приходит сюда, садится под дерево и, прислонившись к нему спиной, долго смотрит на заходящее солнце, а иногда закрывает глаза и как будто засыпает.
Вот и сегодня мы пришли к большому дереву, устроились на прогретой за день земле, и бабушка развязала платочек с ужином.
Смотри на вечернее солнышко, — сказала она. — Кто на вечернее солнышко смотрит, здоровым да сильным растет и глазки зоркие имеет.
А Магия, бабушка, почему она не возвращается и со всеми людьми не разговаривает?
Не может она со всеми разговаривать, потому что глупые люди бывают, неразумные. Всякое знание да изобретение пытаются себе на пользу повернуть, а своя польза часто чужим горем оборачивается. Вот наша мясорубка, к примеру, — сделал ее в давние времена беззубый монах, который мясо любил, да жевать не мог. Но не мясо молоть стали на ней люди, а попала мясорубка в руки инквизиции, и стала инквизиция с ее помощью людей мучить да пытать.
