Окна одной из комнат брата выходили на улицу; туда же смотрели два окна той комнаты, что я облюбовал себе как спальню и которая носила громкое название "зала".
Брат мой был человеком очень образованным. Стены комнат снизу доверху были заставлены полками и шкафами с книгами. Библиотека была прекрасно подобрана, расставлена в полном порядке и, судя по каталогу, составленному братом, обещала много радостей в новой для меня, уединённой жизни.
Первые дни брат водил меня по городу, базару, мечетям; временами я бродил один в огромных торговых галереях с расписными столбами и маленькими восточными ресторанами-кухнями на перекрёстках; в толпе снующей, говорливой, пёстро одетой в разноцветные халаты я словно бы оказался в Багдаде и всё воображал, что где-то совсем рядом проходит Алладин с волшебной своей лампой или бродит никем неузнаваемый Гарун-аль-Рашид. И восточные люди, с их величавым спокойствием, или же, наоборот, повышенной экзальтированностью, казались мне загадочными и манящими.
Однажды, бродя рассеянно от лавки к лавке, я вздрогнул, как от удара электрического тока, и невольно оглянулся. На меня пристально смотрели совершенно чёрные глаза очень высокого, средних лет человека, с густой короткой чёрной бородой. А рядом с ним стоял юноша необычайной красоты, и его синие, почти фиолетовые глаза также пристально разглядывали меня.
Высокий брюнет и юноша, оба были в белых чалмах и пёстрых шёлковых халатах. Их осанка и манеры резко отличались от всего окружающего; многие из прохожих подобострастно им кланялись.
Оба они уже давно двинулись к выходу, а я всё стоял, как заворожённый, не в силах победить впечатление от этих чудесных глаз.
Опомнившись, я бросился за ними, но подбежал к выходу из галереи в тот самый момент, когда столь поразившие меня незнакомцы уже были в пролётке и отъезжали от базара. Молодой сидел с моей стороны. Оглянувшись, он чуть улыбнулся и сказал что-то старшему. Но густая пыль, которую подняли три осла, закрыла всё, я больше ничего не мог видеть, да и стоять под отвесными лучами палящего солнца был больше не в силах.
"Кто бы это мог быть?" – думал я, возвращаясь туда, где их встретил. Я несколько раз прошёл мимо лавки и, наконец, решился спросить хозяина:
– Скажите, пожалуйста, кто эти люди, которые только что были у вас?
– Люди? Люди много ходила сегодня мой лавка, – хитро улыбаясь, сказал он. – Только твой, верно, не люди хочет знать, а один высокий чёрный люди?
– Да, да, – поспешил я согласиться. – Я видел высокого брюнета и с ним красавца юношу: Кто они такие?
– Они наша большой, богатый помещики. Виноградники, – оуяй, – виноградник! Ба-а-льшой торговля ведёт с Англия.
– Но как же его зовут? – продолжал я.
– Ой-я, – засмеялся хозяин. – Вся горишь, знакомиться хочешь? Он – Мохаммед Али. А молодой – Махмуд Али.
– Вот как, оба Магометы?
– Нет, нет, Мохаммед только дядя, а племянник – Махмуд.
– Они здесь живут? – продолжал я спрашивать, рассматривая шелка на полках и соображая, что бы такое купить, чтоб только выиграть время и выведать ещё что-нибудь о поразивших меня незнакомцах.
– Что смотришь? Халат хочешь? – подметив мой парящий взгляд, спросил хозяин.
– Да, да, – обрадовался я предлогу. – Покажите, пожалуйста, мне халат. Я хочу сделать подарок брату.
– А кто твой брат? Какой ему вкус?
Я понятия не имел, какие халаты могут нравиться брату, так как ни в чём другом, как в кителе или пижаме, пока ещё не видел его.
– Мой брат – капитан Т., – сказал я.
– Капитан Т.? – вскричал с восточным азартом купец. – Я его хорошо знай. Ему уже есть семь халатов. На что ему ещё?
Я был смущён, но, скрыв своё замешательство, храбро сказал:
– Он их все раздарил.
– Вот как! Наверное, друзьям в Петербурге посылал. Ха-а-роший халаты покупал! Вот, смотри, Мохаммед Али для своя племянница велел прислать. Ой-я, халат!
И купец достал из-под прилавка чудесный розового тона халат с серовато-лиловыми матовыми разводами.
– Такой мне не подойдёт, – сказал я.
Купец весело рассмеялся.
– Конечно, не подойдёт; это женская халат. Я тебе дам вот, – синий.
И с этими словами он развернул на прилавке великолепный фиолетовый халат. Халат был несколько пестроват; но тон его, тёплый и мягкий, мог понравиться брату.
– Не бойся, бери. Я всех знаю, Твой брат – приятель Али Мохаммед. Мы не можем продавать его приятелю плохо. Твой брат – ха-а-роший человек! Сам Али Мохаммед его почитает.
– Да кто же он, этот Али?
– Я же сказал, – большая важная купец. Персия торгует и Россия тоже, – ответил хозяин.
– Не похоже, чтобы он был купец. Он, наверное, учёный, – возразил я.
– Ой-я, учёный! Учёный он есть такой, что и у твоя брат все книги знает. Твоя брат тоже ба-а-льшой учёный.
– А где живёт Али, вы не знаете?
Купец бесцеремонно ударил меня по плечу и сказал:
– Ты, видать, здесь мало живёшь. Али дом – напротив твой брат дом.
– Напротив дома брата очень большой сад, обнесённый высокой кирпичной стеной. Там всегда мёртвая тишина, и даже ворота никогда не открываются, – сказал я.
– Тишина-то тишина. А вот сегодня будет не тишина. Приедет сестра Али Махмуд. Будет сговор, пойдёт замуж. Если ты сказал, Али Махмуд красавец, – ой-я! Сестра – звезда с неба! Косы до пола, а глаза – ух Купец развёл руками и даже захлебнулся.
– Как же вы могли видеть её? Ведь по вашему закону покрывала нельзя снимать перед мужчинами?
– Улица нельзя. У нас и в дом нельзя. А у Али Мохаммед все женщины дома ходит открыта. Мулла много раз говорил, да перестал. Али сказал: "Уеду". Ну, мулла и молчит пока.
Я простился с купцом, взял покупку и пошёл домой. Шёл я долго; где-то свернул не в ту сторону и с большим трудом отыскал, наконец, свою улицу.
Мысли о богатом купце и его племяннике путались с мыслями о небесной красоте девушки, и я не мог решить, какие же у неё глаза: чёрные, как у дяди, или фиолетовые, как у брата?
Я шёл, глядя под ноги, и внезапно услыхал: "Левушка, да где же ты пропадал? Я уже собирался было тебя искать".
Милый голос брата, заменявшего мне всю жизнь и мать, и отца, и семью, был полон юмора, как и его сверкающие глаза. На слегка загорелом, гладко выбритом лице блестели белые зубы, а ещё яркие, красиво очерченные губы, золотые вьющиеся волосы, тёмные брови... Я впервые разглядел, как красив он, мой брат. Я гордился и восхищался им всегда; а сейчас, точно маленький, ни с того ни с сего бросился ему на шею, расцеловал в обе щёки и сунул ему в руки халат.
– Это тебе халат. А твой Али причиной, что я совсем оторопел и заблудился, – сказал я со смехом.
– Какой халат? Какой Али? – с удивлением спросил брат.
– Халат номер 8, который я тебе купил в подарок. А Али номер 1, твой друг, – ответил я, всё продолжая смеяться.
– Ты напоминаешь маленького упрямца Левушку, который любил всех озадачивать. Вижу, что любовь к загадкам всё ещё жива в тебе, – улыбаясь своей широкой улыбкой, необычайно изменявшей его лицо, сказал брат. – Ну, пойдём домой, не век же нам стоять тут. Хотя никого и нет, но я не поручусь, что где-нибудь тайком, из-за края занавески, на нас не смотрит любопытный девичий глаз.
Мы двинулись было домой. Но внезапно чуткое ухо брата различило вдали цоканье конских копыт.
– Подожди, – сказал он, – едут.
Я ничего не слышал. Брат взял меня за руку и заставил остановиться под огромным деревом, как раз напротив закрытых ворот того тихого дома, в котором, по словам купца из торговых рядов, жил Али Мохаммед.
– Возможно, что сейчас ты увидишь нечто поразительное, – сказал мне брат. – Только стой так, чтобы нас не было видно ни из дома, ни со стороны дороги.
Мы стояли за огромным деревом, где могли бы укрыться ещё два-три человека. Теперь уже и я различал топот нескольких лошадей и шум колёс на мягкой немощёной дороге.
Через несколько минут распахнулись настежь ворота дома Али, и дворник вышел на дорогу. Оглядевшись, он махнул кому-то в сад и остановился в ожидании.
Первой шла простая телега. В ней сидели две укутанные женские фигуры и трое детей. Все они утопали в массе узлов и картонок, а сзади был привязан небольшой сундук.
Вслед за ними, в какой-то старой бричке, ехал старик с двумя элегантными чемоданами.
И, наконец, на довольно большом расстоянии, очевидно оберегаясь от дорожной пыли, двигался экипаж, который пока нельзя было рассмотреть. Между тем, телега и бричка въехали в ворота и исчезли в саду.
– Смотри внимательно, но молчи и не двигайся, чтобы нас не заметили, – шепнул мне брат.
Экипаж приближался. Это была изящная пролётка, запряжённая прекрасным вороным конём, и в ней сидели две женщины с закрытыми чёрной сеткой лицами.
