Ознакомительная версия.
Я поднял глаза на Гао Ли. Пленительные возможности богатого человека, которые мне довелось увидеть сегодня вечером, но простая квартира и неприметная машина.
– Наверное, вам есть что сказать об этом, – заметил я, показывая на ракушку.
– Да, я думал об этом талисмане и записке Джулиана. Но для начала, я думаю, вы хотели бы задать мне несколько вопросов?
Я не понимал, к чему он клонит.
– Заметил, как вы удивились, увидев мою машину и квартиру. Мне кажется, у вас есть вопросы и о кофейне. Но вы слишком вежливы. Не волнуйтесь, спрашивайте, я не обижусь.
Мне определенно не удалось скрыть свои мысли. Мистер Гао уже все понял, но хотел, чтобы я выразил это словами. Ну что ж, придется:
– Все эти яхты, «бентли», вертолеты. На первый взгляд кажется, что дела у вас идут замечательно, но… Я не хотел бы казаться грубым, но ваши машина, квартира… Они, конечно, неплохие, но…
– Но они не похожи на дом и автомобиль богатого человека, – улыбнулся Гао Ли. – Вы гадаете, пытаюсь ли я создать иллюзию успеха в делах, не испытываю ли на самом деле финансовых трудностей?
Я промолчал, мне было неловко.
– Нет, Джонатан, у меня нет финансовых трудностей. Все признаки богатства, которые вы видели сегодня, реальны. Я очень, очень богат. Но мои машина и дом связаны с тем листком, который вы держите в руках.
И он кивнул на записку Джулиана.
– «Вольво» и есть простое удовольствие? – спросил я.
Гао Ли рассмеялся:
– Для кого-то, быть может, да, но я не очень-то люблю машины. Понимаете, Джонатан, я не был рожден богатым. Моя семья недотягивала даже до среднего класса. По стандартам Северной Америки, уж точно. Мои родители работали на швейной фабрике в Ксинтанг. По сравнению с той лачугой, в которой мы тогда жили, эта квартира показалась бы дворцом.
Я начал понимать: Гао Ли многое измеряет по стандартам и понятиям, сформировавшимся в моей среде – среде среднего класса.
– Я не пытаюсь смутить вас, Джонатан. Я только хочу объяснить контрасты, которые вы заметили сегодня.
Я кивнул.
– Рассказ о том, как я выбрался из Ксинтанг и оказался здесь, занял бы весь вечер. Скажу лишь, что я таки уехал и начал в Шанхае с небольшого бизнеса. Я много работал и был достаточно удачлив. В результате сумел продать свое дело за сумму, казавшуюся тогда заоблачной. Эти деньги я стал инвестировать в большие и маленькие предприятия. Их в последние годы было достаточно.
Гао Ли пояснил: когда его дела пошли в гору, он стал делать все то, что должен делать любой богатый человек. Он покупал дорогую одежду, роскошные машины, яхты. Он спускал невероятные суммы на обеды, путешествия и подарки.
– Правда, я так и не купил ни одного гламурного пентхауса или огромного дома. Моя жена и слышать об этом не хотела. В эту квартиру мы вселились еще до рождения дочки. Гао Линг привыкла и не хотела отсюда уезжать.
Мистер Гао продолжил рассказ. Однажды жена позвала его в парк – погулять вечером всей семьей. Но он ответил, что на это у него нет времени – встреча с дилером спортивных автомобилей, в приобретении которых он заинтересован. Тогда Гао Линг разочарованно спросила: «Тебе интереснее покупать, чем жить?»
– Она не сердилась, но расстроилась. Весь вечер я будто слышал эхо ее слов. И это потом продолжалось днями, неделями.
Гао Ли не купил тогда новую машину. Он понял, что машины ему вообще не интересны, как и фешенебельные дома. Вещи, которые он раньше стремился приобретать, теперь не приносили радости.
– Я покупал потому, что думал: так положено. И я перестал покупать, нисколько не сожалея об этом. А вот о той – пропущенной – прогулке сильно жалел.
Гао Ли сказал, что оставил «бентли» и вертолет для компании. Вертолет экономил время, которое можно было провести с семьей. А яхта стала отличным местом развлечений, для которых дом был слишком мал.
– Именно в этом мудрость талисмана, – добавил Гао Ли. – Я понял, что определенный стиль жизни лишает меня простых удовольствий, самых главных в жизни…
– Не в деньгах счастье? – спросил я.
Это была одна из любимых маминых присказок.
– Поймите меня правильно, – ответил Гао Ли. – Я был беден, а потому никогда бы не сказал, что деньги не важны. Вы сегодня насладились роскошью Шанхая, но не видели бедности, царящей в стране. Бедняки сильно ограничены в выборе. Они не могут просто наслаждаться, так как надрываются на тяжелейшей работе, чтобы не голодать. Все их силы уходят на то, чтобы прокормить и одеть семью, найти жилье. У моих родителей не было времени для удовольствий – ни простых, ни изощренных.
Гао Ли откинулся на спинку стула. Потом опять наклонился и подлил себе чаю. Он предложил и мне, но я отрицательно покачал головой.
– Мне иногда кажется, что многие удачливые люди, избегая бедности, забывают о смысле денег. На самом деле деньги дарят возможность выбора – карьеры, места проживания, вещей. Они позволяют проводить время с семьей и друзьями, радоваться этому. Но люди порой думают, будто деньги нужны, чтобы покупать и потреблять. Они попадаются на удочку очередной блестящей игрушки, собственно, как и я когда-то. Покупая слишком много вещей, тратя слишком много денег, они могут оказаться в ловушке. И такая ловушка может быть более серьезной, чем у бедных людей. Они связывают себя ипотеками, займами, ссудами по кредитным картам. Они хотят зарабатывать много денег, от которых зависит стиль жизни. В этом плане, как говорит Джулиан, чем больше хочешь иметь, тем меньше посвящаешь тому, чтобы стать. Однако настоящее счастье не в накоплении. Постоянное счастье – в наслаждении общими радостями, например прохладным ветром в жару или звездным небом над головой после тяжелой работы. Или смехом в кругу самых близких людей, участвующих в процессе приготовления домашней еды.
– Ракушка, – сказал я, вынимая талисман из коробочки. – Собирать ракушки на пляже?
– Вот именно, – откликнулся он. – Одно из моих лучших воспоминаний, как мы с женой и дочерью строили песчаные замки на пляже в Циндао. Эта ракушка, которую дал мне Джулиан, послужила отличным напоминанием о прекрасных моментах того замечательного дня. Они – главное богатство.
Некоторое время мы оба молчали. Я думал о другом пляже, другой женщине, другом ребенке. Но что-то по-прежнему не давало мне покоя, и я сказал:
– Но почему бы при нынешнем богатстве вам не отстраниться от дел? Проводить все время с семьей, наслаждаясь простыми радостями жизни?
Он рассмеялся:
– Хороший вопрос. Моя жена постоянно спрашивает об этом.
Выпив немного чаю, он поставил свою чашку на стол.
– Для меня работа – тоже радость, Джонатан. Но дело не только в этом. Помните кофейню, около которой мы останавливались?
Я кивнул.
– Это не единственное предприятие, в которое я инвестировал. На каждый большой проект я стараюсь найти как минимум два небольших дела, которые мог бы поддержать. Ищу людей, думающих об изменении жизни – своей и окружающих. Малый бизнес в деревнях и больших городах; семейные предприятия и интересные задумки студентов; предприниматели с идеями и душой. Я гоняюсь за ними, как брокеры за колебаниями рынка. Люди, которым я даю доллары, чтобы они могли превратить их в новые судьбы. Благодаря им моя помощь распространяется гораздо дальше, чем если бы я действовал в одиночку. Добиваться изменений стало теперь для меня важнее, чем делать деньги. И все это делает мою жизнь во много раз счастливее, Джонатан.
– Это потрясающе, – откликнулся я.
История мистера Гао заставила меня почувствовать свою ничтожность.
Гао Ли встряхнул головой и посмотрел в окно на сверкающие огни Шанхая. Казалось, он о чем-то задумался, но потом опять заговорил:
– Через несколько месяцев после своего сердечного приступа Джулиан написал мне письмо, которое мне не хотелось распечатывать, – боялся, что это может быть очередной иск. Но это оказалась написанная от руки записка. Джулиан сообщал, что оставил работу и продал все имущество. Он начал путешествовать и многому научился. А еще написал, что рад проигранному делу против меня и желает лучше со мной познакомиться.
Гао Ли улыбнулся своим воспоминаниям.
– Никогда не забуду последних строчек того письма: «Продолжительное счастье происходит от нашего влияния, а не от размеров нашего дохода. Настоящее удовлетворение связано с ценностью создаваемых нами продуктов и важностью нашего вклада, а не с нашей машиной или купленным домом. Поэтому самоуважение гораздо важнее общего признания. Но думаю, Гао Ли, вы и без меня это знали».
– Да, я знал, – подтвердил Гао Ли.
Ночью, уже в отеле, я стоял у окна гостиной и смотрел на линию горизонта за рекой. Вид и днем был великолепен, но после заката он напомнил то ли фантастический футуристический парк развлечений, то ли замысловатую выставку абстрактных скульптур. Ярко подсвеченные сферы, колонны, шпили, цилиндры – все блестело и переливалось электрическими кристаллами.
Ознакомительная версия.
