Наибольшими препятствиями и помехами при погружении в медитацию оказываются привязанности к имиджам самого себя и к представлениям о том, чем мы, в сущности, являемся и какими нам хотелось бы быть. Они ненужно усложняют предельно простое переживание происходящего. Находясь на духовном пути, люди часто становятся пленниками того или иного имиджа. Они начинают жить под знаком этого имиджа, будь то, по их представлениям, образ йога или медитирующего монаха или особо проникнутого духовностью человека, тем самым они создают себе повод для постоянной внутренней борьбы в попытке быть на высоте заранее придуманного для себя поведения.
Когда я проходил обучение в Индии, у меня было три разных учителя. Занятия под началом каждого из них были важным уроком в понимании того, что не существует единого пути реализации духовного поиска, явленной в индивидуальности. Просветленность не требует жесткой выраженности в определенном типе личности. Эти три учителя были совершенно не похожи друг на друга ни характером, ни манерой. И тем не менее каждый из них был воплощением мудрости, любви и силы, не создавая конкретного имиджа для этой воплощенности.
По словам Уэй By Уэя, смиренность есть просто отсутствие «того», «кто» мог бы быть гордым. Это не есть какая-то позиция, или поза, или личность. Истинная смиренность есть отсутствие «Я», пустотность эго. Мои учителя были естественным воплощением этого «отсутствия», этой пустотности, причем каждый в своей естественной для него манере. Видеть, как Дхарма проявляет себя в столь разных формах, было прекрасной подсказкой для понимания того, что не существует одного единственного проявления даже максимально выраженных духовных черт, которые мы должны были бы взять за образец. Нет того эталона личности, в который мы должны были бы пытаться прорасти в этом процессе очищения. Все, что надо делать— это без приготовленных заранее установок погрузиться в себя и предоставить своей личности проявляться естественным для нее образом, то есть дать возможность Дхарме развертываться по ее законам. Нет ничего, что нужно было бы делать, чем-то быть, что-то иметь. И именно при таком состоянии ума мы можем и делать, и быть, и иметь, пользуясь по всем этом полной свободой.
Есть рассказ в традиции дзэна, касающийся предустановленных идей (концептов) о самом себе и о других, в котором описывается, как одного великого учителя дзэна посетил губернатор города Киото. Слуга принес учителю визитную карточку пришедшего, на которой стояло имя, сопровождаемое титулом: «Губернатор Киото». «Мне не о чем говорить с таким человеком, — сказал учитель. — Скажи ему, пусть уходит отсюда». Слуга вернул гостю карточку с извинениями. «Да, это была моя ошибка», — сказал губернатор и соскреб слова «губернатор Киото». После этой операции он попросил слугу еще раз обеспокоить учителя. «О, да ведь это он! — воскликнул учитель, когда увидел визитную карточку. — Зови же его! Этого человека я хочу видеть».
Когда этот человек представился губернатором, он был очень далек от Дхармы. Когда же он представился тем, кем был в тот момент, свободным от имиджа, свободным от концептов, то это уже означало, что он погрузился в происходящее и готов к встрече с великим учителем дзэна. Умение относиться к другим, будучи свободным от границ и требований имиджа, разрешает высокую динамичность взаимоотношений. Зачастую мы помещаем себя и других в маленькие ментальные отсеки или ящички, — мол, этот человек такой-то и такой-то, мне известны его намерения и чего от него можно ожидать. В наших отношениях с людьми господствует принцип жестких статических оценок. Мы на все накладываем концептуальную сетку и смотрим сквозь нее. Но ведь на самом деле каждый момент все из- меняется — наш ум, наше тело, окружающая нас и других ситуация. Когда мы сохраняем гибкость ума и свободу от концептов и автоимиджей, то это дает нам возможность учитывать все текущие изменения, и наше понимание отношений с людьми приобретает ясность и необремененность готовым мнением.
Подавляющая часть нашей жизни вращается вокруг идеи своего эго, которое мы стараемся реализовать или удовлетворить. Связанная с этим энергия переносится нами и в духовную практику, ибо, верные своему менталитету, мы пытаемся теперь воевать с этим эго, полагая, что оно есть нечто, от чего нужно «избавиться». Но это сражение, которое мы даем своему эго, отнюдь не соответствует правильному пониманию динамики всего процесса.
Перу Уэй By Уэя принадлежит шутливая притча под названием «Гусь»:
Разрушить эго? Псов на «Я» науськать?
Побить его? Презрением облить?
Иль —указать ему перстом на двери?
Смешно, не правда ль? Где ж оно? Вперед!
Ага! Вот то-то! Прежде — разыщите.
Знакома ль вам пословица о гусе,
Которого не сваришь, не поймав?
Друзья! Не знаю проще затрудненья:
Такого гуся не было и нет.
Сколько усилий, сколько энергии мы вкладываем в то, чтобы уничтожить эго, не удостоверившись даже в его существовании. Но, приступая вообще к этой проблеме, мы прежде всего должны уяснить себе, что уничтожать нечего. Ни стремиться здесь не к чему, ни избавляться не от чего. Единственное (хоть и не самое простое), что нам надо сделать, — это перестать ежемоментно творить эго в своем уме. Быть свободными в текущем моменте от концепта его, от его имиджа, от хватания за него как тонущий за соломинку. Быть простым, непринужденным и все приемлющим. В этом состоянии невидимки и слияния со всем отсутствует надобность в борьбе, отсутствует эффект напряжения.
Есть прекрасная поэма в прозе, описывающая возможность такого образа жизни:
«Что значит — истинный и цельный человек? В далеком прошлом жили эти люди. Их не страшило в мнениях своих быть одинокими. Ни подвигов, ни планов. Не рвали волосы они при неудачах, не раздували ноздри от побед. Те люди спали глубоко, без снов и безмятежно утром просыпались, не ведая укусов суеты. Проста была их пища, а дыханье — спокойно, детски чисто, глубоко. Свободные от вожделенья жизни, и страха смерти были они чужды. Рожденье в мир триумфом не считалось, уход туда — как шаг через порог. Пришел легко, уходишь не цепляясь. И помнили они — пришли откуда, и не ломали голову: куда?.. По жизни шли легко, не пробивая плечом дорогу и сцепивши зубы. Жизнь принимали с радостью, любую; смерть — беззаботно, в чем бы ни пришла. Им нужды не было сопротивляться Дао и нужды не было способствовать ему. И вот таких людей мы называем природными и цельными людьми. Их ум свободен, мысли их прозрачны, чело их ясно, лица хороши. Быть может, были они холодны? О, нет. Не холодней, чем осень. Иль горячи? Да нет, не горячей весны. Все, что ни шло от них, лилось спокойно и было просто, как сезонов круг».
Вопрос: Как можно делать усилие, не имея стремления?
Ответ: Усилие как раз и направлено на то, чтобы освободиться от стремлений; мы погружаемся в себя, как бы отодвигаясь от мира, — для того, чтобы в текущем моменте пребывать в состоянии полного-бодрствования-мысли. Вероятно, многие из вас испытали — на фоне крепнущей осознанности — свой удавшийся уход, ускользание от капкана проекций своего эго или от цепких пут концептов. Когда ум находится в этом пространстве, то нет ничего, что нужно было бы делать специально. Сидя в медитации, вы просто сидите и безо всяких усилий осознаете все происходящее.
Вопрос: Я на сегодня пришла к мнению, что совершеннейшим выражением моей Дхармы было бы пребывать в состоянии неосознаваемых мечтаний. Но, проявляя терпение, я хочу уйти от этого; и все же единственное, что я могу сделать, — это ждать конца спектакля, бросая взгляд за его пределы.
