Ознакомительная версия.
Однако к тому времени, когда я достиг пятидесятилетия, в моей жизни произошло нечто катастрофическое. Казалось, что у меня из-под ног убрали почву. Я полностью лишился энергии, способности соединять слова в предложения, радости в жизни; меня переполняло ощущение неадекватности и неэффективности, как будто я был абсолютно незаметной персоной в общественной и профессиональной сфере, и, кроме того, я начал страдать импотенцией. Создавалось впечатление, как будто напряженная пружина, которая двигала меня вперед к достижению целей до сорока лет, неожиданно ослабла и уже не способна вернуться в прежнее состояние.
В сорок пять лет у меня обнаружили гипотиреоз, снижение функции щитовидной железы, и одним из известных симптомов этой болезни было как раз полное отсутствие энергии и ощущение подавленности. Это совпало с беспокойным периодом на работе. Я вошел в состав руководящей группы, и мы много работали над созданием нового подразделения. Затем нас настигла реорганизация, и я испытал чувство опустошения, когда все мои коллеги ушли с работы и мне пришлось присоединиться к другому отделу, где я был совершенно посторонним. Потом возникло это вечное ощущение того, что я не должен занимать ответственную должность и что рано или поздно это выяснится. Мне казалось, что я больше не могу выносить эту ложь. Мне даже пришла в голову мысль о том, чтобы оставить работу и стать барменом, так как это занятие, на мой взгляд, больше соответствовало моему представлению о себе. Быть может, так проявлялся мужской кризис среднего возраста? В то время я даже не думал об этом. Мне просто казалось, что я являлся единственным человеком в мире, который чувствует себя таким неадекватным, и я предпочитал никому не демонстрировать свое истинное «Я».
Кроме того, у меня внутри развивался бурный конфликт со всеми идеями на тему «Я особенный». Болезненная правда заключалась в том, что я жил во лжи: записи на моей пленке оказались ошибочными – я совершенно не был особенным. Воспоминание, которое действительно ухватило это, было связано с празднованием моего пятидесятилетия. Мне на самом деле показалось тогда, что я умираю, и я подсознательно готовился к этому. Когда Фрэн спросила меня, как мне хочется отметить день рождения, я сказал, что хочу организовать для нескольких друзей музыкальный вечер. Я помню, как тогда у меня возникла мысль, что, когда я умру, люди по крайней мере будут помнить мою игру на пианино и скрипке. В противном случае им нечего будет вспомнить обо мне – так же как и моей семье.
Я так подробно описываю этот период не только потому, что он сильно потряс меня, но и потому, что он создал плацдарм для моего дальнейшего жизненного путешествия.
Как ни банально это звучит, но меня спасла религия (я не люблю такого рода терминологию, и это не совсем так, потому что я и раньше верил в Бога). В полном отчаянии я полностью доверился Богу, признав, что нелепо было надеяться на то, что я справлюсь со всем самостоятельно, и взмолился об избавлении меня от уныния и безысходности. Я уже ни на что не надеялся. Невозможно было поверить в то, что кто-то или что-то может вытащить меня из этого состояния. В течение следующих трех-четырех лет я шел очень мучительным и извилистым путем. Сейчас это выглядит так, как будто я забирался на высокую гору, достиг вершины и оглядываюсь назад на тот путь, который уже прошел. С этого наблюдательного пункта мне хорошо видно, что ощущение собственной уникальности настолько укоренилось во мне, что ничто, кроме полного разрушения веры в свои силы, не могло заставить меня проявить истинное смирение, основанное на опыте, и признать тот факт, что для того, чтобы жить по-настоящему, вы должны полностью довериться Богу. Такой вот странный парадокс – чтобы правильно жить, вы должны перестать в себя верить.
Таким образом, сейчас я снова считаю себя особенным, но не благодаря своим настоящим и будущим достижениям, а потому, что Бог считает, что я особенный. Это избавляет меня от всяческого принуждения, так как в конечном итоге единственным существом, на которого я должен произвести впечатление, является Он – выше Него нет никого. Если вы верите в то, что Бог дал вам таланты и личные качества для какой-то определенной цели, то у вас нет необходимости предъявлять претензии за отсутствие таланта. Просто радуйтесь быть самими собой (что совершенно не похоже на мои прошлые попытки постоянно что-то доказывать себе и стараться соответствовать мифическому «мужскому» облику).
Три года тому назад я начал заниматься проектом по налаживанию социального обслуживания на дому в Суррее. В этой организации десять менеджеров руководили более чем семьюстами человек, которые не получали помощи, были дезорганизованы и лишены самоуважения. Я не был линейным менеджером, поэтому я не мог обеспечить им нормальное руководство или принимать решения за их менеджеров. Я занялся тем, что перевернул с ног на голову всю теорию и практику менеджмента. Вместо того чтобы уделять все внимание результатам, предлагая менеджерам сосредоточиться на целях и управленческих навыках, я просто начал относиться к ним с любовью. Я уделял время тому, чтобы обдумать каждую конкретную ситуацию, позволял себе принимать во внимание их чувства и приходил на совещания, руководствуясь одной только мыслью о любви к ним. В процессе взаимодействия с менеджерами возникло несколько очень тяжелых моментов, и я много раз думал, что утратил их доверие из-за своего неагрессивного подхода к делу, но во время молитвы я всегда получал указание просто относиться к ним с любовью, а результаты работы предоставить Ему. Что удивительно, через три года все цели были достигнуты, менеджеры стали более уверенными в себе и напористыми, и я искренне верю, что, по их мнению, они добились всего этого сами (столь же удивителен тот факт, что я не возражаю, чтобы они так думали, хотя и знаю, что сыграл важную роль в соединении между собой некоторых вещей).
Возникает ощущение необыкновенного превращения – человек, который стремился все контролировать, теперь готов выпустить бразды правления из рук и позволить ситуации развиваться самостоятельно, полностью доверяя тому, что все получится хорошо. Отрывок из книги «Беседы с Богом»:
«Существуют только две эмоции – страх и любовь… Страх – это энергия, которая сжимает, подавляет, поглощает, травит, накапливается и причиняет вред. Любовь является энергией, которая раскрывает, дает начало новому, рвется наружу, поддерживает, бросается в глаза, вызывает желание поделиться, исцеляет и останавливает».
Я бы добавил еще, что страх является энергией, которая нуждается в контроле. Любовь освобождает от контроля.
Человек, который всегда избегал сильных чувств – особенно страдания и гнева, – теперь учится принимать их и мириться с ними. Иногда мне кажется, что лучше всего моя сущность проявляется в те моменты, когда я соприкасаюсь с сильными чувствами других людей. В прошлом году я прочитал книгу о человеке, который нашел свое призвание в том, чтобы быть заступником. Он постепенно отказался от собственного «Я» и посвятил себя другим, проводя много времени в молитвах и находясь рядом с людьми. В награду он получил потрясающую возможность увидеть, как меняются и исцеляются люди, как осуществляются новые проекты, которые считались невыполнимыми. В моменты наивысшего духовного подъема я думаю, что именно так мне хотелось бы провести остаток своей жизни.
Но, разумеется, моя жизнь состоит не только из таких моментов. Мое прежнее «Я» всегда со мной и продолжает напоминать о себе. Та частица моей сущности, которая представляет особенного человека, по-прежнему считает «Я» центром моей жизни. Она очень хочет получать признание за достижения, является очень застенчивой и всегда интересуется тем, что думают обо мне другие люди (обычно предполагая худшее), слабо надеется на перемены к лучшему (в том, что касается общества или улучшений в развивающихся странах) и предпочитает уповать на безысходность, а не на перспективу.
В заключение несколько мыслей о моих детях – самой большой и неожиданной награде в моей жизни, за исключением Фрэн. Поскольку я никогда ничего не обсуждал со своими родителями и хотел дистанцироваться от них, как только начал учиться в университете, я ожидал, что мои дети будут вести себя так же. Их желание разговаривать со мной, готовность высоко ценить мои замечания и советы, способность принимать меня таким, какой я есть, и не осуждать меня за мои недостатки являются для меня постоянным источником удивления. Вхождение в семью моей супруги Фрэн после женитьбы оказалось для меня приятным потрясением: я стал частью семьи, члены которой были очень близки между собой и делились друг с другом своими чувствами. Спустя несколько лет я впервые понял, что на самом деле означает быть частью семьи.
Когда я был моложе, во мне было настолько сильно развито пуританское отношение к труду, что мне казалось неправильным ставить семью выше работы, и Фрэн часто попадала в затруднительное положение, когда это сказывалось на моей семье. Например, когда я был старшим социальным работником в больнице города Сент-Хелиер, Фрэн приехала туда, чтобы родить Кристофера. Во время продолжительного рабочего дня я вышел перекусить с коллегами и так заговорился с ними о работе, что чуть не пропустил рождение сына. Мне также стыдно признаться, что я практически испытывал чувство вины, когда радовался времени, проведенному с семьей, как будто я не должен был получать от этого удовольствие. Возможно, это стало результатом работы с людьми, которые испытывали отрицательные эмоции по отношению к своим семьям и, похоже, никогда не ощущали удовлетворения, не говоря уже о счастье, или это было нечто, существовавшее глубоко внутри меня.
Ознакомительная версия.
