Ознакомительная версия.
Я выстраиваю в ряд маленькие игрушечные машинки, чтобы устроить гонки. Затем я двигаю их строем по коридору, пока они не останавливаются – получается стоп-кадр гонки в определенной точке. Потом я снова привожу их в движение, и они катятся дальше по коридору, обгоняя друг друга – пока не останавливаются, и не получается новый стоп-кадр. Я продолжаю делать это до тех пор, пока гонка не заканчивается.
Мне очень нравилось бросать камни. Я гордился своим мастерством и силой. Вскоре я понял, что могу легко перебрасывать камни над идущими по дороге машинами. Я был возмущен, когда одна из машин остановилась и водитель потащил меня в квартиру, чтобы я мог признаться в том, что я делал. Я никак не мог понять, почему никто не принимал во внимание тот факт, что машинам ничего не угрожало – ведь бросать камни я мог очень искусно.
Однажды утром я пригласил к себе домой друга. В этом возрасте мне все еще не разрешали самостоятельно готовить еду. Но мне очень хотелось продемонстрировать свою взрослость, и я сделал нам обоим завтрак. Когда я заливал молоком овсяные хлопья, то разлил его повсюду. От шума и суматохи проснулась мама и в довольно крепких выражениях напомнила мне обо всех моих ошибках и промахах.
На одном из уроков в первом классе я вступил в спор с учительницей по поводу ответа на пример 1 × 0. Я был твердо уверен, что в результате получится ноль. Учительница утверждала, что будет единица. Это происходило в то время, когда я начал понимать, что выделяюсь талантом среди учеников. К тому же я получал высшие отметки в классе.
Я могу вспомнить еще несколько эпизодов того времени, но ради краткости ограничусь этими.
Когда мне исполнилось девять лет, моя семья переехала в отдельный дом. Он находился в том же городе, но относился к другому школьному округу. Пожалуй, это было наиболее травмирующим событием моего детства. По какой-то непонятной причине большинство учащихся новой школы не приняли меня. Последующие четыре года оставили у меня много воспоминаний. Я не знаю точно, какое из них я мог бы назвать самым выразительным.
● Ощущение такого сильного страха перед потребностью идти в школу, что по утрам меня чуть ли не рвало.
● Отказ принимать вызов классного задиры на драку, даже когда он предложил спрятать одну из своих рук за спину.
● Однажды во время перемены классный задира потребовал, чтобы каждый сказал какое-то нецензурное слово. Самое большее, на что я оказался способен, было «черт побери».
● Голосование за Форда во время пробных классных выборов. После чего меня страшно дразнили, так как большинство детей проголосовали за Картера.
● Моя первая игра в бейсбол, когда меня отправили играть на правый фланг поля (место, куда тренер ставит самого неумелого игрока) и мне пришлось признаться, что я не знаю, куда мне нужно идти.
● Совершение ошибки в орфографическом диктанте лишило меня отличной оценки, главным образом из-за того, что учительница имела сильный бостонский акцент и практически не произносила букву «r» в слове «quarter».
● В шестом классе я сообщил учительнице, что буду готовить доклад о черных дырах. Она спросила меня: «Что такое черная дыра?»
● Участие в школьных выборах в номинации «Мозг класса», но, несмотря на активное лоббирование, получение титула «Клоун класса».
На протяжении этих лет насмешки окружающих резко контрастировали с моими успехами в учебе. Научное сообщество стало тем местом, где я мог отличиться, и одной из немногих сфер жизни, где я чувствовал себя уверенно. В ту пору уровень моей академической успеваемости держал меня на почтительном расстоянии от остальных. В конце концов я перешел в среднюю школу и отправился в сложное путешествие по переходному возрасту. В старших классах я познакомился с людьми, которые больше соответствовали моему академическому и социальному уровню, а также открыл для себя существование девушек…
Я решила написать о двух сферах своей внутренней жизни. В первой части, под названием «Странное состояние», я описываю мыслительный процесс, пережитый мною в детстве, в результате которого, как показывает время, я смирилась с понятием смерти. Во второй я обращаю внимание на себя в отношениях с другими людьми, включая самых близких и более широкий круг общения.
Фраза «странное состояние» возникла у меня, когда мне было семь лет. Я осознала незнакомое понятие смерти и ее неизбежность, и в связи с этим «странное состояние» (СС) стало часто посещать меня.
И хотя сейчас, огладываясь назад, эти ощущения кажутся мне весьма забавными, в то время они были ужасны. Это СС захлестывало меня как большое, тяжелое и темное покрывало, когда я оставалась наедине с собой или не занималась каким-то делом. Сейчас мне так же трудно описать СС, как и тогда, поскольку оно действительно было неким душевным состоянием, которое взрослый человек определил бы как подавленность или депрессия. Но мне кажется, и тогда казалось, что это не совсем точно отражает сущность СС.
Чаще всего СС поражало меня, когда я играла с друзьями, особенно в вымышленные игры. Я всегда считала творческие игры гораздо более увлекательными и захватывающими, чем те, что основаны на реальности. Что может сравниться с исполнением ролей мамы, ребенка, чудовища, учителя, прекрасного принца или злодея в один и тот же день? Эти игры настолько захватывали меня, что на какие-то мгновения я теряла ориентацию во времени и пространстве, а самое главное – забывала, кто я такая на самом деле. Кто мог бы пожелать чего-то большего, чем получить возможность в одной игре стать старше, мудрее, красивее и круче?
Проблема возникла, когда мне было около семи с половиной лет. Я играла с друзьями в одну из таких вымышленных игр и вдруг почувствовала, «в чем смысл». Это ощущение было смесью того, «в чем смысл этой игры и моего участия в ней», и того, «в чем смысл большой игры под названием жизнь», что тревожило меня сильнее. Как я уже говорила, это был ужасный момент – момент пробуждения качеств, которые заставили меня почувствовать эмоциональное опустошение и неспособность продолжать игру, которая до этого поглощала все мое внимание. Я больше не была игроком, погруженным в этот удивительный и необычный мир, в котором я могла быть кем угодно. Неожиданно я ощутила себя сторонним наблюдателем. Возможно, так чувствует себя взрослый человек в окружении детей, когда понимает, что игра, как и жизнь, по сути своей довольно бессмысленна. Я закончила игру с друзьями, но мне казалось, что я продолжаю играть.
К счастью, я чувствовала, что могу открыться своей маме и рассказать ей о вновь приобретенном СС. Я думаю, это вызвало у нее большой интерес – о чем она сообщила мне совсем недавно. Это явление, связанное с возникновением нового состояния, стало довольно частным. Я отводила маму в сторону и шептала ей: «У меня снова странное состояние».
Тон этих сообщений практически невозможно описать словами, но это происходило так, как будто я делилась с ней откровением, а не просто говорила ей: «Я немного расстроена». СС имело для меня особую значимость, так как не было связано с мимолетным огорчением по поводу того, что происходит здесь и сейчас, а казалось чем-то более важным – по крайней мере, для меня. Тогда, как и сейчас, я понимала, что в этом возрасте я должна быть более легкомысленной и общаться с той из девочек, которая в данный момент считалась моей лучшей подругой, потому что у нее была самая лучшая игрушка, она лучше всех играла на пианино (а не так, как это делала я) и так далее.
Меня страшил тот факт, что я заполняла свой разум СС, как только в нем появлялось свободное пространство. Однако я думаю, мне следует признать, что я испытывала и некоторое чувство гордости, связанное с тем, что меня волновали такие мрачные и в общем-то довольно зрелые проблемы, в то время как мои сверстники, на мой взгляд, интересовались сущими пустяками. Сейчас это может звучать очень высокомерно, но в то время я чувствовала, что мои друзья упустили смысл. Обратной стороной высокомерия стало одиночество, так как мне было трудно осознать, что моих ровесников интересовали вопросы, совершенно отличные от мыслей, занимавших меня.
И снова мне повезло с мамой, уже привыкшей к моим бесконечным заявлениям: «У меня странное состояние». Со временем они превратились в сообщения: «У меня все еще странное состояние», – а затем перешли в вопрос: «Когда закончится мое странное состояние?» Я хотела, чтобы мама ответила мне, когда это странное мрачное состояние перестанет овладевать мною. Я очень благодарна за то, что мама оказалась достаточно чутка, чтобы не говорить: «Прекрати эти разговоры про СС и иди играть» (то есть живи нормально и займись тем, что положено делать любому ребенку в семилетнем возрасте). Но мама была не в состоянии решить мою проблему. Она могла понять и понимала, что со мной происходит, но не могла взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы СС исчезло, подобно тому, как она помогала решить спор с друзьями или какую-то школьную проблему. Это сражение мне предстояло вести самой, в одиночку, и, оглядываясь назад, я понимаю, что мое пробуждение было довольно резким. Моим врагом в некотором смысле был собственный разум, и поэтому сражаться приходилось самой.
Ознакомительная версия.
