В этой песне он рассказывал, как любовник пришел к двери своей возлюбленной и постучал в дверь, и его возлюбленная спросила: «Кто ты?»
Любовник сказал, как говорят все любовники: «Я твой любовник». За дверью воцарилось молчание. Не было слышно ни ответа, ни голоса изнутри.
Любовник снова начал громко стучать в дверь, но казалось, что внутри никого нет. Он стал кричать: «Почему ты молчишь? Ответь мне! Я твой любовник, я пришел». Но чем громче он говорил: «Я пришел, я твой любовник», тем более безмолвным становился дом, подобно кладбищу. Изнутри не было ответа.
Тогда он стал биться головой о дверь и взмолился: «Скажи хоть что-нибудь!»
И изнутри донесся ответ: «В этом доме не может быть места для двоих. Ты сказал: „Я пришел, я твой любовник“, но я уже присутствую здесь. Здесь нет места для двоих. Дверь любви может открыться только для тех, кто отбросил „я“. Теперь уходи! Приходи в другой раз».
Любовник ушел. Годами он молился и медитировал. Прошло много месяцев, прошло много рассветов и закатов, прошло много лет, и он вернулся к той двери. Постучав, он снова услышал тот же самый вопрос: «Кто ты?» На этот раз любовник сказал: «Меня нет! Есть только ты».
Джалалуддин Руми говорит, что в этот момент дверь открылась.
Я бы не открыл дверь! Джалалуддин умер много лет назад, поэтому я не могу сказать ему, что это было неправильное время для того, чтобы открывать двери. Он позволил дверям открыться слишком рано — потому что тот, кто говорит: «Есть только ты», — все еще ощущает себя как «я». Только тот, кто не ощущает «ты», не ощущает также и себя как «я».
Поэтому как неправильно будет сказать, что любовь не вмещает двоих, так же неправильно будет сказать, что любовь вмещает только одного. В любви не существует ни двоих, ни одного. Если есть ощущение одного, то будьте уверены, что другой также присутствует, потому что только другой может знать об этом первом. Когда присутствует «ты», присутствует также и «я».
Так что я снова прогнал бы этого любовника. Он сказал: «Меня нет, есть только ты», — но тот, кто это говорит, здесь, полностью здесь. Он просто научился трюку. В первый раз он ответил: «Я», — и двери остались закрытыми; и тогда, спустя годы размышлений, он решил сказать: «Не я, только ты». Но кто это говорил? И почему он это говорил? Тот, кто знает «ты», знает также и «я».
Помните, что «ты» — это тень «я». Для того, чье «я» исчезло, не останется также и «ты».
Так что я прогнал бы этого любовника, потому что возлюбленная сказала: «Здесь нет места для двоих». Наш герой не понял этого, он стал кричать и спрашивать: «Где эти двое? Сейчас меня нет, есть только ты».
Но возлюбленная должна была потребовать, чтобы он ушел, потому что он просто научился трюку: он все еще видел двоих людей. Возлюбленная сказала, что если бы здесь больше не было двоих, то любовник даже не попытался бы попросить открыть ему дверь — потому что кто просит, чтобы дверь открыли? И кто, по его мнению, ее откроет? В доме, где есть двое, не может быть любви.
Моя версия такова, что любовник ушел. Прошли годы, но он не вернулся. Он никогда не вернулся. Тогда возлюбленная отправилась на его поиски.
Поэтому я говорю, что с того дня, когда тень вашего «я» исчезнет, с того дня, когда не останется ни «я», ни «ты», вам больше не придется искать божественное — божественное придет, разыскивая вас.
Ни один человек не может искать божественное, потому что он не способен к такому поиску. Но когда кто-то готов исчезнуть, готов быть никем, готов стать пустотой, тогда божественное непременно находит его. Только божественное может искать человека, человек никогда не может искать божественное, потому что даже в поиске присутствует эго: «Я ищу, я должен достичь Бога. Я приобрел богатство, я получил место в парламенте, у меня большой дом», — теперь остается последняя цель: «Я хочу также достичь божественного. Как я могу отказаться от престижа достижения Бога? Это будет моей окончательной победой. Я должен добиться этой победы. Я должен также достичь божественного». Это заявление, настойчивость и поиск самого эго.
Поэтому религиозный человек — это не тот, кто отправляется на поиск божественного; религиозный человек — это тот, кто отправляется на поиск своего «я», и чем больше он будет продолжать искать, тем больше он будет обнаруживать, что его «я» нигде нет. И в тот день, когда никакого «я» больше не останется, в тот день для него откроется дверь, за которой скрыта любовь.
Итак, вот что наиболее важно: ищите самого себя, а не божественное.
Вы совсем ничего не знаете о предельном бытии. Не отправляйтесь на поиски божественного, потому что у вас нет ни малейшего представления о божественном. Как вы будете искать то, о чем вы совершенно не имеете понятия? Где вы будете искать того, чей адрес вам неизвестен? Где вы будете искать того, о ком у вас нет информации? Где вы будете искать того, у кого нет начала и нет конца, того, о чьем местоположении вы не имеете представления? Вы сойдете с ума! Вы не будете знать, куда смотреть.
Но одну вещь вы знаете: это ваше «я». Поэтому прежде всего вы должны найти это «я» — выяснить, что это, где это и кто это. И в ходе своих поисков вы, к своему удивлению, обнаружите, что этого «я» не существует, что оно было абсолютно ложным понятием. То, что «я» существует, было плодом вашего воображения, иллюзией, которую вы питали.
Когда рождаются дети, вы для удобства даете им имена. Вы называете кого-то Рамой, кого-то Кришной, кого-то — как-нибудь еще. Ни у кого нет имени, все имена даются ради удобства. Но позже, слыша и слыша его непрерывно, человек впадает в иллюзию, что это его имя: я Рама, я Кришна. И если вы скажете что-нибудь плохое о Раме, то он готов будет с вами драться: вы оскорбили его. А откуда он взял свое имя?
Никто не рождается с именем, все рождаются безымянными. Но имя удобно в обществе. Сделать ярлычок без имени трудно, поэтому мы используем имя. Мы называем вас по имени, чтобы другие могли вас идентифицировать, — это удобно в обществе. Но если вы будете использовать собственное имя, чтобы указать на себя, то возникнет путаница: вы говорите о себе или о ком-то другом? И, чтобы избежать путаницы, вы называете себя «я»; а «ты» — это наименование, которое вы даете другому. Оба наименования воображаемые, удобные в обществе. И вы строите свою жизнь вокруг этих двух наименований, которые представляют собой просто два пустых слова и ничего больше. За ними нет истины, за ними нет сути. Это только имена, только ярлычки.
Однажды случилась такая ошибка. Жила-была одна маленькая девочка по имени Алиса. И Алиса отправилась в путешествие по удивительной стране, Стране Чудес. Когда она попала к Королеве Страны Чудес, та задала Алисе вопрос. Она спросила:
— Тебе кто-нибудь встретился по дороге сюда?
И Алиса ответила:
— Никто.
Но Королева подумала, что Алиса встретила кого-то по имени Никто. И эта иллюзия усилилась, потому что затем прибыл посыльный Королевы, и Королева спросила и его тоже, не встретился ли ему кто-нибудь. Он также ответил:
— Никто.
Королева сказала:
— Это очень странно. — Она подумала, что человек по имени Никто повстречался и Алисе, и посыльному. И она сказала посыльному: — Похоже, Никто не спешил.
Эта фраза имеет два значения, и одно из них — что посыльный не спешил.
Посыльный испугался, потому что посыльный всегда должен спешить. Поэтому он воскликнул:
— Нет, я спешил, как никто!
Королева сказала:
— Это трудная ситуация. Ты говоришь, что Никто спешил так же, как и ты. Но если Никто спешил так же, как и ты, то он должен был прийти вместе с тобой, он должен был уже прибыть.
В этот момент бедный посыльный понял, что произошло недоразумение, и поэтому он сказал:
— Никто — это никто!
Но Королева ответила:
— Я знаю, что Никто — это Никто. Но кто он? Скажи мне. Он уже должен был прийти. Где он?
С человеком происходит то же самое непонимание. «Никто» — это имя каждого, любое имя означает не больше, чем это. Вся идея «я» — это «никто», и не более. Но из-за этого связанного с языком непонимания создается иллюзия, что «я есть кто-то, у меня есть имя».
Человек умирает и оставляет свое имя, написанное на камне, в надежде, что, может быть, этот камень будет существовать всегда. Мы не знаем, будет ли это так. Весь песок на морских побережьях когда-то был камнями. Все камни рано или поздно становятся песком. Пишете вы свое имя на песке или вы пишете его на камне, не имеет значения. В этой долгой истории мира нет различия между песком и камнем. Дети пишут свои имена на прибрежном песке — может быть, они думают, что завтра мимо пройдут люди и увидят их. Но приходят волны и начисто стирают все с песка. Взрослые смеются и говорят: «Вы с ума сошли! Писать имена на песке нет смысла».
Но взрослые пишут на камнях и не осознают, что песок создан из камней. Между взрослыми и детьми нет разницы. В глупости они все одного возраста.
