Почти 95% опрошенных показали, что "они не испытывали при этом ни ощущения надвигающейся беды, ни парализующего страха, какой бывает у человека в менее опасных обстоятельствах (скажем, в случае внезапного пожара). Нет никакого волнения, отчаяния или боли— скорее, спокойствие, собранность, полное приятие всего, чувство уверенности и ускоренная работа мысли. Напряжение умственной деятельности резко возрастает, увеличиваясь в сотни раз, взаимосвязь событий и их вероятный исход видятся с предельной ясностью, а смятения нет вовсе. Время словно раздвигается. Человек действует с поразительной быстротой, исходя из точной, объективной оценки ситуации. В ряде случаев перед глазами, словно на фотопленке, "прокручивается" вся предыдущая жизнь. И наконец, падая, человек вдруг слышит дивную музыку и окунается в иссиня-голубое небо с розовыми облаками. Сознание безболезненно отключается (обычно в момент удара), а сам удар можно лишь услышать, но не почувствовать. Очевидно, слух отключается в последнюю очередь".
Профессор Гейм описал также свое собственное падение с горы (во время которого он машинально хватался за шляпу, слетавшую с головы), когда он падал с высоты около двадцати метров. Впоследствии он вспоминал, как отчаянно пытался снять очки и покрепче ухватиться за альпеншток (в надежде, что это спасет его), как переживал, что пропустит свою первую лекцию в университете, и заодно пытался мысленно утешить слою семью.
"... Затем я увидел всю свою жизнь во всех ее красках, словно на сцене, находящейся где-то вдалеке. Себя я видел в роли главного героя этой "пьесы". Все было пронизано небесным светом и ощущением прекрасного, без всякой примеси горя, страха или боли... Возвышенные, исполненные гармонии мысли заполонили мое сознание и соединили все образы воедино. Подобно волшебной музыке, блаженное спокойствие захлестнуло мою душу". Гейм отмечал также, что приближение смерти гораздо болезненнее выглядит со стороны. "Часто наблюдатель, - писал он, — парализованный ужасом, дрожа всем телом и душой, испытывает в конечном итоге более глубокую и длительную травму" (т.е. травму, более глубокую по сравнению с травмой самого пострадавшего). "Я должен добавить, — писал дальше Гейм, — что до сих пор с ужасом вспоминаю разбившуюся корову. Мое же собственное падение оставило в памяти лишь приятное преображение".
В своей статье "Воспоминания тех, кто падал с высоты" Майкл Кернан отозвался о профессоре Гейме как о человеке, "полном энтузиазма, несмотря на некоторую тягу к приключениям". Материалы о жертвах подобных падений, включающие воспоминания тех, кто выжил после падения с самолета, подтверждаю, что ощущение успокоенности и полной готовности к принятию смерти, отмеченные профессором Геймом, реально существует. Подобные случаи, преподносимые нам средствами массовой информации как нечто ужасное и кошмарное, отражают, скорее, ощущения наблюдателей, а не самих жертв.
Для большинства людей смерть окутана облаком страха. Однако людям, столкнувшимся лицом к лицу со смертью в бою, во время тяжелой болезни или несчастного случая и все-таки выжившим, свойственна способность избавляться от страха не только перед смертью, но и перед другими жизненными испытаниями. Исследования, проведенные врачами Элизабет Каблер-Росс, Раймондом Мооди-младшим и другими, показывают, что пациенты, испытавшие клиническую смерть и вернувшиеся к жизни, полностью избавились от страха смерти, осознав, что "смерть не конец, а начало чего-то нового". Каблер-Росс обнаружила также, что чем более наполненной жизнью живет человек, тем меньше он боится умереть. И наоборот – более всего боятся смерти те, чья жизнь прожита тускло, без всяких приключений.
Моя мать рассказывала мне о своей "смерти" во время родов, когда она родила мертвого ребенка. При родах наступила клиническая смерть, и доктор, принимавший роды, склонился над ней со слезами на глазах. Мною лет спустя мать рассказала мне, что в сам момент смерти сознание ее было живо и она чувствовала, как что-то влечет ее "в округлую, неопределенных очертаний комнату, залитую розовым светом". Она почувствовала, как "лишилась тела и ощущения времени". Она также говорила, что испытала "чувство полного, невыразимого покоя и умиротворенности". Однако мысль о старшем сыне заставила ее вернуться к жизни. По прошествии некоторого времени после клинической смерти она пришла в себя, восстановила свое физическое и духовное здоровье и стала впоследствии признанным писателем. Мужество, необходимое для творчества, дала ей победа над сильнейшим в мире страхом, — страхом смерти.
Кто-то из мудрых людей однажды заметил, что такое естественное, неизбежное и всеобъемлющее явление, как смерть, не может и не должно рассматриваться человечеством, как зло. В Талмуде смерть сравнивается с кораблем, возвращающимся в родную гавань после долгого, полного опасностей плавания. Для многочисленных друзей и родственников, ожидающих корабль в гавани, его прибытие — радостное событие, праздник. И наоборот — рождение ребенка сравнивается с кораблем, покидающем безопасную гавань и отправляющимся в долгое, рискованное плавание, полное непредсказуемых трудностей и опасностей. Плавание корабля — предмет беспокойства и тревоги друзей и родных, остающихся в гавани. Именно так сегодня во многих странах Востока относятся к рождению и смерти: смерть означает благополучное возвращение домой, рождение — начало опасного пути.
Многие люди искренне верят в перевоплощение, и почта все верят в бессмертие духа. Принцип перевоплощения являлся краеугольным камнем древних религий и не был чужд христианству, пока в шестом веке нашей эры не был отвергнут Константинопольским Собором, члены которого были слишком заняты более "весомыми" духовными проблемами такого, например, типа: есть ли душа у женщины и сколько ангелов может поместиться на булавочной головке? С современной точки зрения и в соответствии с основными физическими законами ничто в природе не исчезает, а лишь меняет свое состояние. Принцип преобразования вещества и энергии, заключенный в известном уравнении Эйнштейна (Е = mс2), — суть всех религий с самого возникновения человеческой культуры: трансмутация сознания (душа, дух, разум) в физическую оболочку при рождении и обратный процесс — при смерти. Люди, взглянувшие в глаза самой смерти и вернувшиеся к жизни, чтобы поведать нам об этом, сходятся в том, что за самой темной дверью вспыхивает самый яркий свет. И это делает страх смерти абсурдным.
Страх смерти в человеческом воображении может быть приравнен только лишь к страху перед истиной. В этой связи остановимся на проблеме подлинного и мнимого. Разница между уверенностью в себе и эгоистическим высокомерием заключается в том, что уверенность в себе основана на объективном самосознания, в то время как эгоизм — уверенность ложная, боящаяся объективной оценки и искажающая истину ради сохранения поверхностного представления о себе самом. В эгоизме выражается лишь ничтожная толика Силы Личности. Настоящей уверенности в себе присуща скромность. Скромность не просто добродетель, а истинное чувство всеобщего братства. Скромный человек видит себя как часть всего, что его окружает. Противоположность скромности — гордыня и высокомерие, основанные на конкуренции с окружающими. Истинная скромность — квинтэссенция индивидуальности, так как для самооценки она не нуждается в сравнениях. Потерять индивидуальность боится тот, кто не обладает ею. Скромность — это готовность к познанию и совершенствованию. Подлинная уверенность в себе, подобно скромности, чиста и открыта, она не страшится истины.
Дети начинают бояться истины (в школе и в семье), когда их слабости и недостатки замечаются чаще, чем их достоинства и достижения и когда выговоры и наказания превалируют над любовью и поощрением. Чтобы сохранить достоинство в испытаниях, дети учатся обману и неискренности, что в конечном счете входит в привычку в нашем жестоком и лицемерном мире. Современная цивилизация настолько проникнута невежеством, суевериями и ложью, что истина выглядит одиноким странником в пустыне притворства. Многое из того, что пишется или говорится сегодня, на поверку оказывается либо продуктом невежества, либо намеренной ложью, используемой в корыстных целях. Более того, люди готовы принять и поддержать любую лживую идею — только бы не выглядеть глупо в глазах окружающих. Но боязнь того, что правда может в любой момент обнаружиться, равнозначна самозаточению.
Слова из Библии: "Истина даст тебе свободу" — основаны на Силе Личности, обладающей цельностью, то есть полным слиянием мотивов, мыслей, слов и действий. Искренность — основа непобедимой уверенности в себе. Бесчестье, обман и неискренность разрушают личность, ослабляя ее творческий потенциал. Самообман (когда подсознание верит в одно, а сознание — в другое) столь же разрушителен. Наибольший вред окружающим способен причинить тот человек, который верит своей собственной лжи. "Нет в мире ничего более опасного, — сказал Мартин Лютер Кинг-младший, — чем сознательное невежество, самодовольная тупость". Приверженность искренности к чистоте в мотивах, мыслях, словах и поступках придает твердость убежденности, цементируемой не только истиной, но и Силой Личности. Убежденность, уверенность в себе укрепляет веру в целесообразность наших мотивов и поступков и позволяет действовать свободно и творчески.
