Ознакомительная версия.
Называй меня бабушкой
Все мои прочие переживания затмила огромная радость и привилегия быть бабушкой. Не так много существует в жизни вещей, которые человек может сделать дважды, но сейчас я столкнулась с тем, что безмерно полюбила этого новорожденного маленького человечка, подобно тому, как лет тридцать назад влюблялась в своих собственных детей. Я была кровно заинтересована в этом ребенке, благодаря которому преемственность и непрерывность жизни приобрели новый смысл.
При рождении внука я находилась под рукой, без всякого умысла, а лишь по причине того, что роды проходили слишком медленно, и мой сын с невесткой нуждались в дополнительной поддержке. Когда внук наконец появился на свет, слабенький и в первый момент не способный даже закричать, мои мысли оставались с невесткой, которая к тому времени находилась в состоянии полного изнеможения. Возможно, сказалась и моя собственная усталость, но некоторое время я совсем не думала о внуке и даже не испытывала беспокойства о нем. Мне казалось, что надо сначала познакомиться с ним, а потом уже начинать тревожиться. Такое состояние оцепенения длилось недолго, так как меня попросили символически перерезать пуповину, поскольку мой сын отказался это сделать, боясь, что у него не хватит выдержки. Так и начался мой новый любовный роман.
Я находила огромное удовольствие в мелочах, в разных крошечных деталях. Когда внук только родился, я могла сидеть около него часами и просто наблюдать, во всех отношениях уподобляясь молодой матери: мне нравилось разглядывать его большие синевато-серые глаза, которые вскоре стали карими, такими же, как у его матери, его подергивающийся носик и подвижный ротик, его ручки с микроскопическими пальчиками. Я наблюдала и за тем, как он спит, как его судорожные младенческие движения чередуются с периодами полного спокойствия, когда я, опять же, подобно любой матери, не могла удержаться от незаметного прислушивания к его дыханию. Его трогательные детские движения забавляли меня, начиная с первых целенаправленных движений («Как вы думаете, он бренчал погремушкой сознательно?») и заканчивая теми счастливыми моментами, когда он начинал активно махать руками и ногами или совершать более осмысленные движения, потирая друг о друга ступни и с наслаждением вытягивая пальчики на ногах.
Мне очень нравилось наблюдать, как развивался мой внук от совсем ничего не знающего маленького человечка, появившегося на свет в виде чистой доски, до его теперешнего состояния знаний и умений, приобретенных к двухлетнему возрасту. Таким же образом шло его эмоциональное развитие, когда он пытался определить свое место в жизни и включить в свою жизнь меня, постепенно узнавая, сначала как часто видимое существо, потом как хорошего знакомого и, наконец, как любящего и любимого человека, с которым можно чувствовать себя спокойно и ничего не опасаться.
Очень волнительно было следить за развитием его речи, когда мы начали общаться и стал проявляться его маленький характер. Я наблюдала, как он осваивал двуязычную англо-испанскую речь, радуясь и удивляясь тому, как он легко справляется с этими сложностями. Он учился испанскому языку от своей матери, инстинктивно и моментально переходя с одного языка на другой. В двухлетнем возрасте он перешел уже от начального уровня к использованию сложных грамматических структур в обоих языках и даже может правильно понимать большинство из испанских глаголов! Каждый этап его развития вызывает у меня такое восхищение, что мне даже не хочется, чтобы он рос слишком быстро.
Когда я приезжаю к ним в гости, что я делаю каждые две-три недели, так как семья сына живет неблизко, мы с внуком организуем свой собственный маленький мирок, состоящий из простых игр и прогулок, а сейчас, зная друг друга достаточно хорошо, мы создаем запас персональных шуток и характерных словечек. При общении с внуком у меня есть возможность уделять ему все свое внимание – роскошь, недоступная его родителям, – и, освобождаясь от всех повседневных обязанностей, я могу строить с ним дороги из конструктора «Лего», играть в сказочные игры или идти в магазин игрушек, чтобы купить человечка, соответствующего размеру миниатюрного мотоцикла. Это не баловство, поскольку я контролирую размер каждой покупки, а участие в совместных делах. Всякий раз, когда внук приезжает к бабушке и дедушке в Лондон, мы придумываем для него особые игры, такие как создание игрушечного дома под кухонным столом с использованием одеял и кухонных принадлежностей. В будущем он, без сомнения, изобретет свои собственные игры, специально приспособленные к нашему дому. В дополнение ко всем радостным ощущениям я совершенно осознанно создаю для внука воспоминания. В силу неизбежности проведенное вместе с ним время не будет долгим, поэтому я хочу оставить ему теплые личные воспоминания, подобные тем, что сохранились у меня о собственных бабушках и дедушках. К сожалению, у моих детей не было бабушек и дедушек, так как все они умерли довольно рано, и я со своей стороны хочу быть уверена в том, что мой внук поймет, что такое безусловная любовь и преданность, которые могут исходить от бабушки и дедушки.
Когда я вижу, какой он маленький и беззащитный, я начинаю испытывать беспокойство по разным причинам. Я стала чересчур осторожной в отношении опасностей и, несомненно, очень раздражительной, когда волнуюсь по пустякам. Мы все беспокоимся по поводу существующих в мире опасностей и по поводу непрочности самого мира, в который мы выпускаем наших детей, но у меня есть свой повод для беспокойства. Я заметила, что стала чаще, чем обычно, вспоминать о смерти своей маленькой сестры, которая умерла более пятидесяти лет тому назад. Я почувствовала огромное облегчение, когда мой внук перешагнул тот возраст, в котором она скончалась. Я не помню, чтобы мои собственные дети вызывали у меня такую сильную реакцию, и ощутила смутное чувство вины за то, что установила связь между своей сестрой и своим внуком, тем самым заставив его нести на себе это бремя. Так или иначе, это произошло, и я не могу объяснить, по какой именно причине, однако неизменный восторг и чувство преемственности, испытанные мною благодаря внуку, принесли мне исцеление.
Эти серьезные мысли никоим образом не могут уменьшить мою радость. А что будет дальше, в следующие несколько лет? Сейчас у меня достаточно времени, чтобы вдоволь видеться с внуком, особенно в этом возрасте, пока он еще не занят учебой в школе. Я должна приложить все усилия, чтобы сохранить правильный баланс и навещать внука достаточно часто, но при этом не быть слишком навязчивой. В этом случае необходима какая-то формальная мера для бабушки, и я попрошу внука и его семью подсказать мне ее.
Взгляд Лиз Мак-Рей Шоу с точки зрения психологии
В последние годы основная сфера мышления, связанная с нашими внутренними чувствами, стала более изученной. Мы пережили своего рода глобальное потепление эмоций, окружающих прохладные воды традиционной британской сдержанности и скрытности. Описание эмоциональных состояний разума всегда было главной движущей силой литературы. Двумя недавно открытыми родниками, возникшими из этого источника, являются «скучные мемуары» и исследования историй болезни.
«Скучные мемуары» превратились в популярный литературный жанр после успеха книги Фрэнка Маккорта «Прах Анджелы», в которой он описал события своего ирландского детства. Лучшие образцы этого жанра (например, книга Андреи Эшворт «События в горящем доме») вызывают эмоциональный резонанс и используют поэтическую форму изложения, что способствует быстрому восстановлению душевных сил в процессе преодоления самых неприятных и мрачных ощущений, полученных в детстве. У нас появляется некое чувство сопереживания автору и ощущение нахождения рядом с ним. Более стандартные книги этого жанра, в которых фактически отсутствуют страдания, не находят отклика и, скорее всего, обращаются к более извращенным наклонностям читателей; в этом случае мы смотрим на писателя как через стекло, вместо того чтобы устанавливать с ним реальную связь.
Вторым течением являются исследования историй болезни. Это тот жанр, которому я посвятила много времени, работая психотерапевтом. Эти исследования выявляют психологические и эмоциональные страдания людей, высвечивают их личную историю, начиная с самого детства, и объясняют, как взаимодействие с психотерапевтом повлияло на состояние их психического здоровья. Эти описания могут быть очень трогательными, показывая, как два участника процесса пытаются справиться с неуверенностью, чтобы дать возможность человеку добиться устойчивого прозрения и благотворных изменений в жизни.
Так куда же отнести ответ на вопрос «Что это значит – быть собой»? Он, без сомнения, является частью личных размышлений, но отличается от тех двух направлений, о которых я упоминала. Его нельзя считать таким же литературным или драматизированным, как мемуары; в нем отсутствует специальная терминология и стремление считать психологические проблемы патологией, как это принято в исследованиях историй болезни. Личные размышления, опубликованные в этой книге, представляют собой свежие, почти не подвергшиеся чужому влиянию описания. Как часто нам предоставляется привилегия внимательно выслушать другого человека, размышляющего о своей внутренней жизни? Участники не описываются как клиенты психотерапевта или люди, пережившие экстремальное детство. Они относятся к более широкому и разнотипному кругу людей. Каким же образом теории, разработанные психотерапевтами за последнее столетие, находят отклик в индивидуальных историях, опубликованных в этой книге?
Ознакомительная версия.
