Смех — замечательное явление, от него не нужно отказываться. Но его никогда не рассматривали в таком контексте. Ты не найдешь ни одного изображения смеющегося Иисуса Христа, Будды Гаутамы или Сократа — у всех у них очень серьезное выражение лица. Я считаю серьезность болезнью. Чувство юмора делает тебя более скромным и человечным. Я считаю чувство юмора важной частью религиозности. Религиозный человек, который не может по-настоящему смеяться, не является по-настоящему религиозным. Ты вынужден ходить по лезвию ножа. Не сдерживай себя, дай волю смеху.
Итак, вначале дай волю смеху. И наблюдай. Возможно, вначале это будет сложно — сперва ты смеешься, потом осознаешь. Ничего страшного. Мало-помалу этот разрыв будет становиться все меньше. Просто на это нужно время — скоро ты научишься осознавать смех в совершенстве, полностью.
И все-таки смех — уникальное явление. Не забывай: ни птицы, ни животные не смеются — смеяться может только человек, наделенный разумом. Мгновенно замечать нелепость ситуации — часть разума. Вокруг нас очень много нелепых ситуаций. Жизнь очень веселая; ты просто должен развить чувство юмора. Поэтому помни: продвигайся не спеша, не сдерживай смех. Научиться не сдерживать смех и осознавать его — великое достижение.
От всего остального — чувства неудовлетворенности, печали, разочарования — нужно отказаться, как от бесполезного. Не стоит чересчур с ними носиться. Не нужно их лелеять; просто осознавай их, и они исчезнут. Единственное, что нужно оставить, — это смех.
Помнишь, почему не смеялись Будда Гаутама, Иисус и Сократ? Они разучились смеяться, они относились к смеху как к отрицательной эмоции. Они упорствовали в осознании настолько, что исчез даже смех. Смех — очень важное и тонкое явление. Они все больше укореняются в осознании и — поскольку печаль и страдание исчезают с осознанием — совершенно забывают, что, возможно, что-то нужно сохранить. Я говорю о смехе.
Если бы Иисус умел смеяться, христианство не было бы полно страдания. Если бы Будда Гаутама умел смеяться, миллионы буддийских монахов, его последователей, не были бы такими печальными, безжизненными, скучными. Распространение буддизма по всей Азии лишило целую Азию красок жизни.
Не случайно буддизм избрал для одежд своих монахов бледный цвет. Бледный цвет — цвет смерти. Когда приходит осень и деревья обнажаются, листья бледнеют и начинают опадать. Остаются одни ветки. Эта бледность похожа на мертвенную бледность умирающего человека. Он умирает — процесс умирания начался, он будет мертв через несколько минут. Мы ничем не отличаемся от деревьев; мы ведем себя точно так же.
Буддизм смог повергнуть в печаль целую Азию. Я искал шутки, которые бы пришли к нам из Индии, и не нашел ни одной. Серьезные люди… всегда говорят о Боге, рае и аде, перерождении и философии кармы. Какие уж тут шутки! Когда я начал читать публичные лекции — я рассказывал о медитации, — я мог пошутить. Время от времени джайнистский или буддийский монах или индуистский проповедник подходили ко мне и говорили: «Вы так замечательно говорили о медитации, но эта шутка… Это все испортило. Все начали смеяться. Только они начали настраиваться на серьезный лад, как вы сами разрушили все свои усилия. В течение получаса вы пытались заставить их быть серьезными, а потом сами же все испортили, рассказав шутку! Зачем было шутить? Будда никогда не шутил, Кришна никогда не шутил».
Но я не Будда и не Кришна, меня не интересует серьезность. Наоборот, я вынужден шутить именно потому что они были серьезны. Я не хочу, чтобы все были серьезны, я хочу, чтобы все были веселы. Пусть в жизни будет больше смеха, чем серьезности.
Медитации и упражнения по трансформации
Примечание редактора: предполагается, что с каждой медитативной техникой или упражнением ты экспериментируешь в течение трех дней и смотришь, подходит ли оно тебе. Если ты не замечаешь изменений или техника не подходит тебе по типу, попробуй следующую. Вначале у нас нет ясности, и даже хотя упражнение или медитация могут нам нравиться, может оказаться, что они не приносят никакой пользы. И наоборот— мы можем всячески оправдывать свое нежелание экспериментировать с техникой или упражнением, которые могут принести нам наибольшую пользу!
С методами, представленными в этой главе, можно всячески экспериментировать — попробуй с ними поиграть и найди те, которые тебе подходят.
В основном тексте этой книги есть непрямые ссылки на активные медитации Ошо — техники, которые Ошо специально разработал для современных женщин и мужчин, живущих в быстро меняющемся, полном стресса мире. Эти медитации предназначены помочь человеку осознать эмоциональные и физические блоки и напряжения, препятствующие получению переживаний медитации, и избавиться от них. Перечень четырех основных техник, информация о каждой технике и указания, где узнать о них больше, — в конце этого раздела. Вот что говорит Ошо о знании, положенном в основу разработанных им медитативных техник:
— Все разработанные мною техники в основном начинаются с катарсиса. Все скрытое нужно вытащить на поверхность. Вместо того чтобы продолжать подавлять эмоции, выбери в качестве пути их выражение. Не суди себя. Принимай себя таким, какой ты есть, ибо любое осуждение порождает разделение…
— Это может показаться парадоксальным, но те, кто подавляют свой невроз, становятся все более и более нервными, тогда как те, кто сознательно выражают его открыто, от него избавляются. Если ты не будешь сознательно сходить с ума, ты никогда не будешь умственно здоровым. Р. Д. Лэнг, один из наиболее чувствительных людей на Западе, прав. Он говорит: «Разреши себе сойти с ума».
— Если ты сумасшедший, с этим нужно что-то делать. Я предлагаю осознавать это. Что говорят на этот счет древние традиции? Они говорят: «Подавляйте это, не давайте этому волю, или вы сойдете с ума». Я предлагаю дать этому волю; это единственный путь к благоразумию. Ты должен от этого освободиться. Или это будет отравлять тебе жизнь. Избавься от этого, выведи это из организма. Нравственность— это выражение эмоций. Подходить к этому нужно очень систематично и методично. Это способ сознательно сойти с ума.
— Ты должен сделать следующее: осознавай все, что ты делаешь, и ничего не подавляй. Это наука, и ей нужно учиться. Вместо того чтобы подавлять эмоции, выражай их.
Обычно осознанию мешают три проблемы. Это необычайно важно для каждого искателя понимания. Мы все осознаем постфактум. Вы были злы — ты ударил свою жену, а ты бросила подушку в своего мужа. Потом, когда ты успокаиваешься, ты осознаешь. Но теперь уже ничего не вернешь. Сделанного не воротишь — слишком поздно.
Ты должен помнить три главных момента. Первое — осознавай действие непосредственно в момент его совершения. Это первая сложность для человека, который хочет научиться осознавать. Гнев как дым. Научиться осознавать его, когда он в разгаре, — первая проблема — но это возможно. Приложив немного усилий, можно этому научиться. Вначале ты заметишь, что осознаешь момент, когда гнев уже ушел и ты успокоился; скажем, ты начнешь — осознавать по прошествии пятнадцати минут. Если ты будешь упражняться, ты сможешь осознавать через пять минут. Упражняйся больше, и ты будешь осознавать практически сразу — спустя одну минуту. Упражняйся больше, и ты будешь осознавать, как гнев исчезает. Упражняйся еще больше, и ты будешь осознавать гнев в самом его разгаре. Это первый шаг к осознанию действия в момент его совершения.
Сделать второй шаг сложнее, так как ты входишь в воду еще глубже. Второй шаг, или вторая сложность, — осознавать действие до его совершения — когда ты еще не совершил действие, но у тебя уже появилась мысль. Мысль в твоем уме появилась, но еще не была реализована. Она существует как семя, как потенциал; она может превратиться в действие в любой момент.
Для этого нужен немного более тонкий уровень осознания. Ты совершаешь грубое действие — избиваешь человека. Ты можешь в этот момент осознавать, но мысль об этом — намного тоньше.
В твоем уме проносятся незамеченными тысячи мыслей. Большинство этих бесконечных мыслей, однако, никогда не становится действием. В этом разница между грехом и преступлением. Преступление — это когда мысль становится действием. Ни один суд не может наказать тебя за крамольную мысль. Ты можешь думать о том, чтобы кого-то убить, но закон не может тебя за это наказать. Тебе может нравиться эта идея, ты можешь об этом мечтать, но пока ты не совершил действие, пока ты не претворил мысль в действительность — закон над тобой не властен. Только действие может считаться преступлением. Но религия пошла дальше. Она считает грехом мысль. Претворил ты ее в действие или нет — не важно, — ты совершил убийство в глубине души, ты себя запятнал.
