И моя работа здесь состоит в представлении нового образа жизни.
Вы спрашиваете: «Почему только люди подавляют, убивают, стремятся подчинить естественное течение жизни, Дао? Почему мы настолько глупы?»
Нас вынудили жить глупо. Нам нужны тотально иной гештальт, иная социальная структура, иное видение мира, иная жизненная философия, когда почитается разум, поддерживается разумное, оберегается индивидуальность. Но мы продолжаем делать прямо противоположное.
Второй вопрос покажет вам, что мы продолжаем делать...
Второй вопрос:
Ошо,
Я — священник, я не согласен с твоим мнением, что религия способствует появлению сексуальных извращений. Пожалуйста, не спрашивай, как меня зовут, но я надеюсь услышать ответ на мой вопрос.
Хорошо, сэр. Я буду называть вас Преподобный Банан! Надеюсь, вы не обидитесь. Я вовсе не хочу вас обидеть. Просто я не могу относиться ко всему серьезно, особенно к священникам. Вы обрадуетесь, когда узнаете, что это еще ничего по сравнению с одним из моих саньясинов. Я дал ему имя Свами Паринирвана. Паринирвана означает «сверхъестественная свобода». Но мои саньясины — замечательные люди, они переделали его имя на «Парибанана». И теперь оно значит «Сверхъестественный Банан»! Так что по сравнению со Сверхъестественным Бананом ваше имя еще ничего. Чтобы показать вам свое уважение, я буду называть вас Преподобным Бананом.
Первое извращение уже в том, что вы настолько трусливы, что не смогли даже подписаться. Какой же вы тогда искатель истины? Вы не написали, какую религию исповедуете, вы хотите скрыть эти факты. Вы, должно быть, живете в большом страхе, скрываясь за маской, за фасадом, за красивым фасадом. Но трус не может быть религиозным, религии необходимо мужество. Трус не может быть разумным, разуму необходимо мужество, необходима стойкость, потому что разум приведет вас к бунту, к опасности, к неизвестности и, наконец, к непостижимому.
Вы говорите: «Я — священник. Я не согласен с твоим мнением, что религия способствует появлению сексуальных извращений». Тогда откуда они появляются? До сих пор существуют первобытные племена, в которых вообще нет сексуальных извращений. Я жил в таком племени, в Бастаре, — никаких сексуальных извращений. Там нет гомосексуализма, нет мастурбации. Люди вообще не слышали ни о чем подобном. Но миссионеры развращают их, миссионеры считают их аморальными. На самом деле, все наоборот. Эти простые люди живут в густых джунглях Бастара. В их деревнях, очень маленьких деревеньках, есть специальные места для молодых людей.
Как только мальчик или девочка выказывает сексуальный интерес любого рода, он или она поселяется в специальном доме, в коммунальном доме, в котором живут все дети. Это такой специальный дом для детей. Мальчики и девочки живут вместе. Как только ребенок проявляет сексуальный интерес, его забирают из семьи и переводят жить в этот общий дом, где мальчики и девочки находятся вместе. Такой дом называется гхотул. Там есть только одно правило: девочка и мальчик могут спать вместе не больше трех дней. Через несколько месяцев они снова могут спать вместе в течение трех дней. Все девочки и все мальчики могут узнать друг друга.
Миссионеры называют это проституцией. Это не проституция, это прекрасная практика. Дети учатся разным отношениям. Все мальчики узнают всех девочек, все девочки узнают всех мальчиков, поэтому, когда дело доходит до выбора жены или мужа, все просто. Они уже знают, с кем они чувствуют себя лучше всего, с кем они абсолютно походят друг другу. Они экспериментировали со всеми девочками, со всеми мальчиками. И поскольку они могут проводить вместе не более трех дней, у них не возникает ревности: ревность невозможна. Вы не можете сказать: «Это моя девочка, что ты с ней делаешь?» Через три дня она уже больше не ваша девочка. Никто ничей. Это временные отношения — три дня вы экспериментируете друг с другом. Как только наступает половая зрелость, молодые люди женятся. Там нет разводов, нет внебрачных отношений. Муж и жена живут в глубокой гармонии, как и должно быть.
Но христианские миссионеры добрались и сюда с целью изменить их. Миссионеры считают их развращенными: они учат детей проституции. И дети попадают в руки священников, потому что они бедны. Им нужен хлеб с маслом, одежда, лекарства, больницы и школы, а также Библия — и постепенно...
Я был в Басте двадцать лет назад, но сейчас, я слышал, там все совершенно изменилось. Во многих деревнях исчезли гхотулы, потому что христианские миссионеры осуждали их, а вместо этого появились извращения. Теперь дети мастурбируют, потому что половое созревание у мальчиков происходит в тринадцать-четырнадцать лет, а жениться вы позволяете им в двадцать четыре или двадцать пять. Что они должны делать со своей сексуальной энергией все эти одиннадцать лет? Либо они учатся мастурбировать, что извращение, либо становятся гомосексуалистами, что тоже извращение. Девочки становятся лесбиянками.
И вы говорите мне, что не согласны с моим мнением? Это не мнение, это констатация факта. Именно религия, так называемая религия, существующая на земле до сих пор, и является источником всех сексуальных извращений. Ваши монастыри, мужские и женские, полны сексуальных извращений, там живут сексуально извращенные люди.
Жена бразильского дипломата, находящегося в Японии, разговаривает с японским монахом.
— Сэр, — спрашивает она, — а у вас в Японии бывают выборы?
Монах помялся немного и сказал:
— Да, мадам, каждое утро.
Новый монах поселился в монастыре. Старый монах спрашивает его:
— Выпиваешь, старик, рюмочку-другую?
— И в рот никогда не брал, сэр, — отвечает новичок.
— Жаль. А как насчет хорошей сигары, дружище?
— Не курю.
— Жаль! А может, ты любитель женщин, а?
— Не могу так сказать, сэр.
— Жаль! Только между нами, может ты один из этих?
— Нет, сэр.
— Очень жаль!
Семь лет строжайшей дисциплины и непрерывного обучения прошли, и десять молодых монахов должны были выдержать последнее испытание, чтобы быть принятыми в Священный Орден.
Чтобы проверить, способны ли они устоять против мирских соблазнов, им велели раздеться и выстроиться в шеренгу. К их членам привязали маленькие колокольчики.
Затем в комнате появилась прекрасная обнаженная чувственная брюнетка. Она поплыла вдоль монахов, но они стойко держались. И лишь когда она приблизилась к последнему монаху... динь-дилинь, динь-дилинь — послышался звук колокольчика.
Бедный смущенный монах умолял наставника дать ему еще один шанс, чтобы показать свое умение контролировать себя, и после некоторых споров наставник согласился дать ему еще одну возможность доказать, что выше низменных инстинктов.
Когда десять монахов вновь встали в шеренгу, в комнате появилась прелестная обнаженная блондинка. Она медленно пошла вдоль монахов. И вновь тишина. Но только она дошла до конца... динь-дилинь, динь-дилинь. Это зазвенел колокольчик десятого монаха, и в этот раз более взволнованно.
Только благодаря состраданию Отца настоятеля десятому монаху дали последний шанс. Но если он не совладает с собой, его отправят восвояси без дальнейших обсуждений.
Когда монахи выстроились в третий раз, в комнату вошла потрясающей красоты рыжая женщина и грациозно пошла вдоль монахов. Когда она добралась до десятого, он уже не мог сдерживаться, его колокольчик звенел с такой силой, что веревка разорвалась.
Подавленному десятому номеру пришлось смириться со своей судьбой. Когда же он нагнулся, чтобы поднять упавший колокольчик, послышался звон остальных девяти: динь-дилинь, динь-дилинь, динь-дилинь.
Достаточно на сегодня.
Первый вопрос:
Ошо,
Почему так трудно простить, перестать цепляться за боль, тянущуюся из далекого прошлого?
Эго живет за счет страданий: чем больше страданий, тем ему лучше. В моменты блаженства эго полостью исчезает, и наоборот: если эго исчезает, на вас начинает изливаться блаженство. Если вам нужно эго, вы не должны прощать, не должны забывать, особенно боль, обиды, оскорбления, унижения и муки. И должны не только не забывать, но и постоянно муссировать их, акцентироваться на них. Вы скорее забудете все хорошее, что было в вашей жизни, не сможете вспомнить радостные моменты, они бессмысленны, когда дело касается эго. Радость для эго как яд, страдания — как витамины.
Вам нужно осознать весь механизм действия эго. Если вы стараетесь простить, то это не настоящее прощение. Прикладывая усилия, вы подавляете. Вы можете простить, только если понимаете всю глупость игры, которая происходит в вашем уме. Вы должны увидеть ее полную абсурдность, иначе вы будете подавлять с одной стороны, а она вылезет с другой. Вы будете подавлять одну форму, а она воплотится в другой, иногда настолько неуловимой, что практически невозможно понять, что это та же самая старая структура, но настолько обновленная, преобразованная, приукрашенная, что выглядит практически незнакомой.
