Ознакомительная версия.
Это соединение чувств дает возможность создать некую территорию близости, доверия, открытости, которая поможет вам вместе разобраться во всем.
А иногда, создав эту близость, уже не надо ни в чем разбираться умом. Уже не нужно использовать какие-то методы или приемы воздействия на ребенка. Потому что мы понимаем друг друга и даем друг другу то, в чем каждый нуждается.
Однажды вечером внук, уже находясь в постели, начал кашлять. Я услышала его кашель, пришла к нему в комнату и застала его в слезах. Он так горько плакал, перемежая плач с кашлем!
— Ты почему плачешь? — спросила я.
И он сказал в ответ неожиданное:
— Ты что, не видишь, Маруся, — я страдаю!
— Но отчего ты страдаешь, дорогой? — удивленно спросила я.
— От кашляния! — ответил ребенок.
И как можно после этих слов читать нотации о том, что ему не следовало пить сок, который стоял в холодильнике? Я могла только посочувствовать ему: обняла его, погладила, уложила удобно в постель и укутала одеялом. Я присоединилась к его чувствам, рассказав, что тоже часто простужалась в детстве, потому что, как и он, любила пить холодную воду или компот. Я обнадежила его, что скоро все пройдет, он обязательно выздоровеет и его «страдания» закончатся…
И когда он уснул, я с улыбкой подумала — как учат дети своих умных родителей быть добрее и сострадательнее, показывая свои чувства и «страдания».
И как легко можно общаться с детьми на уровне сочувствия!
Действительно, общение с ребенком через чувства — легкое общение. Потому что дети сами открываются и доверяют, потому что чувствуют — мы вместе. Приходят и рассказывают: «Я чувствую… Я поссорился… Мне обидно…» Они сами начинают говорить о том, что для них важно, что их волнует.
И общение через чувства всегда спокойно. Тут не надо никакого крика, чтобы быть услышанным. Тут я не трачу нервы, тут не надо пить валидол, тут не надо возмущаться: «Сколько раз тебе надо было говорить! Ведь я предупреждал!» Здесь ничего этого не надо! Это всегда спокойный и естественный разговор двух людей, говорящих на одном языке.
Есть еще одно прекрасное следствие такого общения с ребенком. Если мы научимся общаться через чувства, то наше настроение, наши чувства будут лучшим способом воздействия на ребенка. Если отношения основаны на любви, доверии, то огорченная мама — это уже наказание для ребенка. Видя ее чувства, ребенок понимает все гораздо лучше. И испытывает искреннее желание сделать так, чтобы она перестала огорчаться.
Любить ребенка: помнить о его душе
Мы многое делаем для своих детей. Мы находим время, чтобы приготовить им еду, постирать им одежду. Мы много работаем, много сил отдаем зарабатыванию денег, чтобы купить детям новые кроссовки или компьютер. Для создания их стабильного материального будущего.
Но что бы мы им ни покупали, как бы мы их ни одевали, их души остаются одинокими, если мы не находим времени на общение, на близость, на совместные игры, или обсуждения, или прогулки.
Я хочу обратить твое внимание на это. Мы постоянно заботимся о материальном благополучии ребенка и забываем о духовном.
Мы постоянно заботимся о телах наших детей. Потому что все наши «купить», «приготовить», «покормить», «постирать» — это забота о теле. О том, чтобы тело было накормлено, чтобы тело было одето, чтобы тело было чистым. Но разве ребенок — это одно лишь тело? (Хотя иногда мы так и относимся к ним, как к телам: покормила тело ужином, уложила тело спать, чтобы не мешало, — выполнила свой родительский долг!)
Но если допустим, что ребенок — это не только тело, но еще и душа, то тогда надо с ним быть, надо его услышать, надо найти интонацию, на которую душа откликнется.
На самом деле во многих из нас ценность душевных отношений вообще не была сформирована. Если учесть, что мы в большинстве своем выходцы из атеистической страны, в которой понятия Бога и души напрочь отсутствовали, а люди были вынуждены находиться в постоянной погоне за материальным, то такая наша материалистическая направленность понятна.
Но как бы мы ни стремились создать ребенку материальную обеспеченность, чтобы в будущем купить ему квартиру или оплатить его учебу, как бы мы ни заботились о телах наших детей, если мы забываем об их душах, они растут закрытыми, бесчувственными и одинокими.
И ты думаешь — закрытый, бесчувственный, одинокий ребенок в новой квартире, купленной тобой, — способен будет оценить твой подвиг? Ты думаешь, ребенок, проживший в душевном равнодушии, не поддержанный в трудную минуту (которую родители часто даже не замечают, именно потому что заняты созданием материального благополучия!), будет испытывать к тебе искреннюю благодарность или чувствовать душевное тепло?
Нет, не будет. Закрытые в одиночестве души — не благодарят за материальное благополучие. Потому что благодарность — это чувство. А бесчувственная душа — что она может чувствовать?
Ребенку нужна любовь. Близость. Понимание. Ему нужны наши чувства. Наше присутствие в его интересах, в его переживаниях. Наше душевное общение. Ему нужны минуты настоящей близости и настоящего понимания, настоящего интереса друг к другу. (Я обращаю твое внимание: ребенку нужны даже не часы или годы — минуты! — нашей духовной, душевной близости, что ни разу не мешает созданию «материального благополучия»!) Нам нужно просто помнить о важности таких душевных, духовных отношений с детьми.
И вот тогда — твой ребенок действительно сможет быть и благодарным, и понимающим, и отдающим. Таким, каким был по отношению к нему ты.
Сможет быть честным и чистым — душевным человеком.
Недавно я пережила опыт такой душевной близости с внуком и в очередной раз убедилась, как открыты и отзывчивы дети к душевным разговорам, как восприимчивы и чисты, когда мы сами открыты и любящи.
Всего несколько минут длился наш разговор, когда я отводила внука в детский сад. Он произнес плохое слово, и я, услышав его из этих чистых детских уст, сказала:
— Знаешь, детка, есть слова, которые лучше не произносить — такие они плохие и грязные. Когда ты произносишь такое слово — ты пачкаешься, пачкаешь свою чистую душу. А она тебе нужна чистая и светлая — иначе как ты пойдешь по жизни, если она не будет тебе светить на твоем Пути?
— А у меня тоже есть душа? — спросил он.
И я ответила:
— Конечно, есть, и очень чистая, очень светлая, потому что ты хороший человек и ничем ее еще не испачкал.
— А чем можно испачкать душу? — с интересом спросил он.
— Ну, вот такими плохими, грязными словами. Плохими поступками — злыми, нечестными. Враньем. Завистью.
— А если я уже сделал плохой поступок — моя душа уже грязная? — спросил ребенок, спросил настороженно, потому что, конечно же, за свою почти шестилетнюю жизнь успел совершить не один «плохой» поступок.
— Если ты поймешь, что был неправ, что ошибся, и признаешься в этом хотя бы самому себе, то есть покаешься в этом поступке, — то ты опять очистишься. Или если ты кому-то расскажешь, признаешься, что понимаешь, что совершил плохой поступок, твоя душа опять становится чистой, — ответила я. — Так что не так страшно ошибаться, дорогой, важно во время признать свою ошибку и постараться в дальнейшем поступать по-другому. Главное — не бояться признаться, что ты в чем-то был неправ. И твоя душа всегда будет чистой. А о ее чистоте действительно нужно заботиться — она нужна тебе, чтобы вести тебя по жизни…
Вечером, придя домой из сада, ребенок ушел в свою комнату, потом пришел ко мне в майке и сказал тоном, которым говорят какие-то очень важные вещи:
— Ты знаешь, Маруся, я хочу тебе признаться кое в чем.
— Признайся, — сказала я.
— Ты знаешь, я сегодня нечаянно, не специально, порезал ножницами свою майку.
И ребенок показал на разрез.
— Как же это у тебя получилось? — поинтересовалась я, рассматривая разрез на майке прямо в области живота.
— Я ножницы не той стороной взял и нажал нечаянно, они майку и разрезали…
— Ну что же, я надеюсь, этот поступок научил тебя быть внимательнее, потому что ты испортил вещь. И мог бы и поранить свой живот. Видишь — твой поступок учит тебя быть осмотрительнее, не торопиться. Я думаю, ты все понял. Сними эту майку, возьми в комоде другую…
Ребенок ушел. Я улыбнулась нашему разговору, его признанию. И тут только я подумала — как же он порезал майку, которая была под свитером?
Но в это мгновение внук вернулся. И сказал немного смущенно:
— Знаешь, Маруся, я хочу тебе еще кое в чем признаться.
— Признайся, — сказала я.
— Я порезал еще и свитер! Я все вместе порезал — и свитер, и майку, когда на ножницы нечаянно надавил…
Ознакомительная версия.
