И раз вы вошли в свое собственное существо, вы вошли в храм. Именно это и имеет отношение к религии.
И это вхождение в себя - предельный рост.
Вы внезапно расцветаете.
Это не медленный последовательный рост, нет. Слово «рост» дает неправильное впечатление, как что-то медленное, медленное... Нет, это внезапный взрыв. В один момент вы были ничем; в другой момент - качественный скачок, вы стали всем. Поскольку вы вкусили свое существо, и это существо — в точности то же, что и существо вселенной. Но есть только одна дверь. Другой двери нет. Никакая церковь не поможет вам, никакая синагога не поможет вам, никакой храм не поможет вам.
Есть только одна дверь, которая может помочь вам, - и она внутри вас.
Прыгнув в себя, вы ныряете в существование.
В этот момент вы ощущаете потрясающее единство со всем существованием.
Тогда вы более не одиноки, более не уединенны, поскольку нет никого другого.
Есть только вы, распространившиеся во всех направлениях, во всех возможных проявлениях. Это вы цветете в деревьях; это вы движетесь в белых облаках. Это вы в океане, в реке. Это вы в животных, в людях.
И это не то, что вы должны нафантазировать, представить себе. Так делали псевдорелигии. Они говорят вам: «Думай, что ты един со всей вселенной. Концентрируйся. Натаскивай свой ум на то, что ты заодно со всей вселенной». Да, если вы стараетесь, вы можете поверить в это, в то, что вы едины со всем, но это будет просто вера.
Ко мне привели одного суфия; у него было много последователей. Многие из его последователей приходили ко мне и говорили: «Когда придет наш учитель, мы хотели бы, чтобы вы встретились». А он имел обыкновение приходить в это место раз в год.
Поэтому я сказал: «Когда бы он ни пришел, приведите его ко мне».
Они сказали: «Он совершенный человек. Он видит Бога повсюду».
Я сказал: «Я не буду комментировать этого, пока не увижу его». День настал, он прибыл. Я сказал его ученикам: «Ведите его прямо ко мне. Пусть он будет моим гостем». Они привели его ко мне прямо со станции, и он пребывал в экстатической дрожи, если это так можно назвать. Его глаза, его тело - все было не в обыкновенном состоянии, оно как бы вибрировало. Всякий мог видеть это. И он обычно крепко обнимал деревья. У меня был прекрасный сад. Только я называл его садом, все остальные обычно называли его джунглями. Это были действительно джунгли, поскольку мне не нравятся английские сады - хорошо подстриженные, симметричные. Нет, я хотел что-то вроде джунглей, естественное, без всякой симметрии.
Он вошел в дверь, а как раз рядом с дверью стояло прекрасное розовое дерево. Он обнял его. Оно было в цвету и издавало один из самых прекрасных ароматов. Он начал кричать от радости. Я вынужден был оттащить его от дерева. Я сказал: «Это дерево еще недостаточно сильное. Вы убьете его. Пожалуйста, войдите в дом, и, если хотите обнимать деревья, у меня есть много больших деревьев, с которыми вы можете проделывать и объятия, и борьбу, и гимнастику, и все, что хотите. Но это дерево - не мучьте его».
Внезапный гнев: «Что! Вы говорите, что я мучаю дерево? Я люблю его».
Я сказал: «Я знаю. Иногда можно обнимать кого-то с любовью. Так обычно случалось со мной, когда я путешествовал по Пенджабу».
Пенджаб - это, должно быть, Орегон в Индии. Почему-то все идиоты страны умудрились жить в Пенджабе. Мне бывало так трудно добраться от платформы до автомобиля, поскольку каждый обнимался, все от любви, а пенджабские объятия... вы не представляете себе: все мое тело ощущало боль, особенно ребра. Я говорил своим друзьям: «Пожалуйста, эти объятия, я не готов принимать так много любви. Это слишком. Вам нужно прекратить это, иначе я перестану приезжать в Пенджаб». Эти идиоты не знают, что «обнимать», не значит сокрушать ребра другого человека. И они точно делали это с большой любовью, но с большой любовью можно и убить.
Поэтому я сказал суфию: «Вы пришли ко мне в дом. Не гневайтесь. Это дерево еще недостаточно сильное, и оно очень особенное, не ломайте его. Я стал просветленным под розовым деревом. Поэтому мои люди принесли семя от материнского дерева. Они посадили и вырастили его, но оно еще недостаточно сильное для ваших объятий. Войдите внутрь».
Он вошел внутрь и начал говорить в той же манере, в которой говорил, должно быть, с учениками: «Я вижу Бога повсюду, только Бога и ничего больше».
Я сказал: «Если вы видите только Бога и ничего больше, тогда с кем вы разговариваете? Если есть только Бог и никого другого нет, то с кем вы разговариваете? И с какой целью? Бог должен все знать. Храните молчание». И когда все его ученики ушли, я сказал ему: «Я знаю, что случилось с вами. Вы гипнотизировали себя на протяжении тридцати лет, что Бог - повсюду, и теперь это стало у вас постоянным постгипнотическим состоянием. И вы продолжаете все это, поскольку прекрасно знаете, что если прекратите говорить об этом, то все исчезнет за несколько часов».
Он сказал: «Нет, это не может исчезнуть. Я вижу Бога повсюду».
Я возразил: «Тогда на три дня прекратите говорить о Боге и не делайте ничего. Не повторяйте этого "Бог повсюду"; на три дня забудьте об этом. Тридцать лет вы делали свою работу, теперь в течение трех дней позвольте мне показать, что вы приобрели за тридцать лет».
И не было... не потребовалось и трех дней. Уже на следующее утро он сказал мне: «То, что я приобрел за эти тридцать лет, вы разрушили за один день. Вы против религии. Вы - враг религии».
Я сказал: «Конечно, я враг религии - религии того рода, в которую верите вы. И я против всей этой чепухи, ведь какой смысл тридцать лет практиковаться, если все можно разрушить за один день? Тогда практикуйтесь хоть триста лет, все будет потеряно в три дня! Или хоть три жизни - будет разрушено в три месяца. Это не ваше переживание; это просто навязанная вам идея».
Поэтому я не говорю, чтобы вы начали думать так, как будто все божественно и все есть Бог. Это хлам. Никогда не начинайте с того, что в своей основе является верой. Просто прыгните в себя и не спрашивайте меня, что найдете там. Поскольку, если я скажу, что вы найдете там, вы немедленно начнете гипнотизировать себя на этом. Тогда вы и найдете это, но то не будет истиной. То будет лишь галлюцинацией.
Просто прыгните внутрь - и тогда узнаете. Вы почувствуете. Вы испытаете переживание.
Религия - это переживание истины.
Человеку нужна религия; это последняя роскошь, предельная роскошь.
Ниже ее - любовь. И я так много учил о любви, что вы можете подойти к критическому моменту, когда почувствуете, что другой - это ад, ведь это точка поворота. Сартру был нужен кто-то, кто сказал бы ему: «Другой - это ад». А что о вас? Вы так много старались, чтобы стать единым с другим, почему бы не постараться еще немного, чтобы стать единым с собой, ведь это не будет трудно. Вы уже заодно с собой, вам только нужно заглянуть вовнутрь. Немного повернуться - и все случится.
Но тогда вы - не христианин, не индус, не мусульманин, не иудей, вы просто религиозный человек.
Я за религию, за религиозность, и я определенно против всех религий, поскольку все они псевдо.
Беседа 28.
ЗАПОВЕДЕЙ НЕТ, ЕСТЬ ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО ПРОСЬБ
26 ноября 1984 года
Бхагаван, что Вы думаете о десяти заповедях Моисея? Есть ли у Вас какие-нибудь заповеди для нас?
Моисей - один из самых харизматических лидеров, известных миру, но он не религиозный человек.
Он законодатель. Но быть законодателем - это одно, а быть религиозным человеком - совершенно другое. Он решает, что хорошо, что плохо для его людей.
Но хорошо и плохо - это не вечные понятия. В один момент что-то хорошо, в следующий момент это не хорошо. Что-то хорошо в одном контексте, а в другом контексте это может стать своей прямой противоположностью.
Законы мертвы. Раз вы определили их, они стали фиксированными. Они не изменяются вместе с контекстом, с ситуацией, со временем. Они не могут меняться, они - не живые существа.
Моисей выводил своих людей из рабства, давал им великую надежду на будущее, воодушевлял их, но не мог сделать их религиозными. И так как он не мог сделать их религиозными, он был вынужден заменить религию законами. Законы - плохая замена сознательности. Но когда сознательности нет, ничего не остается, как издавать законы и следовать законам.
Почему Моисей не смог сделать своих людей религиозными? Он сам не был религиозным человеком. Его встреча с Богом - не что иное, как галлюцинация. Бог не существует, поэтому те, кто повстречались с Богом, повстречались со своим воображением. Скитаться по горячей, обжигающей дикой пустыне годами; голодать, испытывать жажду; люди умирают, умирают их надежды... кажется, нет конца этому поиску земли обетованной.
Он взошел на гору подумать, поразмышлять, помолиться Богу. Он был, должно быть, в безнадежной ситуации. Люди спрашивали - и не было ответа, они спрашивали: «Где обещанная земля? Похоже, что у тебя нет и понятия, где она. Ты оторвал нас от корней. Конечно, мы были рабами, но, по крайней мере, мы жили. Теперь мы умираем».
