Он всегда считал, что у него всего десять детей. Он никогда не считал меня своим ребенком, он говорил: «Я дал ему полную свободу быть самим собой. Почему он должен нести какой-либо образ меня?»
В лучшем обществе... А когда я говорю о лучшем обществе, я имею в виду общество, которое понимает цельность каждого человека, уважает даже маленького ребенка и ничего не впечатывает в него. Но, кажется, такое общество еще очень, очень далеко, поскольку все вынашивают свои корыстные интересы и не могут прекратить свои игры; они используют людей и эксплуатируют их.
Кто-то становится президентом; ты никогда не думаешь о том, что он стал президентом ценой чего-то внутри тебя, что в тебе что-то было убито — именно поэтому он смог стать президентом страны. Если позволить каждому оставаться уникальным, оригинальным, тогда те, кто становятся президентами и премьер-министрами, кто управляет миром, кто разрушает его на протяжении тысячелетий и продолжает разрушать сейчас, не смогут больше делать все это.
С развитием индивидуальности образуется совершенно новый вид общества: это будут не сообщества, а коммуны.
Не будет никаких наций, в этом нет необходимости. Какой в них смысл? Земля едина. Вы продолжаете чертить на карте линии, и из-за этих линий вы сражаетесь, убиваете и уничтожаете друг друга. Это такая глупая игра, что, если бы все человечество не было бы безумным, было бы невозможно представить, каким образом это может происходить. Какой смысл в нациях? Какой смысл в паспортах, визах и границах? Вся эта Земля принадлежит нам, и где бы человек ни захотел находиться, он имеет на это право.
Солнце не является чьей-то собственностью, Луна не является чьей-то собственностью, ветер, облака, дождь — все это никому не принадлежит. Почему тогда ты проводишь эти линии?
Несложно догадаться, что скоро мы увидим подобные линии и на Луне. Сейчас их нет, но скоро там будет Русская зона, Американская зона, Китайская зона. Там никто не живет и никогда не будет жить. Кажется, не существует возможности возникновения жизни на Луне. Луна — это мертвая планета, там нет ни единой капли воды. Да, ты можешь пробыть там несколько часов в скафандре, с баллонами кислорода и прочим, но это не дает возможности человеку жить там. Но люди уже водружают там свои флаги...
Нет никого, кто мог бы увидеть этот флаг, отдать ему честь, — нет даже птицы, которая бы на него накакала! Первое, что сделали американцы, — это вкопали столб и водрузили на него флаг. Что за глупость? Для кого? Но вскоре за ними последуют другие идиоты. Они отправятся на Марс, на другие планеты, и повсюду они будут делать то же самое.
Нации никому не нужны — за исключением политиков, которые в них нуждаются, потому что без наций не может существовать политики; за исключением генералов, которые в них нуждаются, потому что без наций невозможны войны; за исключением промышленников, которые производят оружие и без наций могут потерять свой бизнес. Что произойдет с заводами, выпускающими ядерное оружие, и всеми средствами, вкладываемыми в это? Если нет наций, тогда нет необходимости создавать ядерное оружие. Для кого?
Простое решение по спасению человечества заключается в том, что нужно стереть все эти линии на карте — именно на карте, потому что на самой Земле их нет. Просто убери с карты эти линии — и тебе не нужно будет вступать в Третью мировую войну и иметь по всему миру столько военных подразделений.
Миллионы людей только и занимаются тем, что поворачивают то направо, то налево... Тот, кто со стороны понаблюдает за этим, удивится. Зачем люди продолжают поворачиваться направо, затем налево, затем кругом, затем шагом марш, встать в строй, разойтись? Ежедневно миллионы людей по всей Земле... Наблюдающий за этим со стороны определенно подумает, что здесь что-то не так — какие-то болтики и винтики нужно поставить на место.
Нации могут существовать, только если твоя личность фальшива. Все эти церкви и религии могут существовать, только если у тебя нет подлинного лица, — какой смысл человеку с подлинным лицом идти к попу? Для чего? Ему не нужно идти ни к какому религиозному учителю, ни в какой храм, ни в какую синагогу. К чему ему становиться мусульманином, христианином или индуистом? Зачем? Обладая своим подлинным лицом, ты будешь чувствовать себя настолько удовлетворенным, настолько реализованным и спокойным, что не потребуется никакого поиска. Ты все уже нашел. Но эти люди не позволят тебе это найти. Они будут отвлекать тебя по одной простой причине: у них есть собственные планы, собственные идеи, и во имя этих идей ты должен быть принесен в жертву. Политики принесут тебя в жертву во имя их политики. Верующие принесут тебя в жертву во имя их вида политики. Никого не интересует сам ребенок, и причина ясна: ребенка нужно отлить в определенную форму, которая будет соответствовать обществу, нации, какой-то конкретной идеологии.
В России ребенок должен учиться коммунизму с самого детства. Он должен знать имена Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина — это коммунистические боги. В некоммунистических странах ситуация та же, отличаются только имена.
Каждый приносит себя в жертву какой-то глупой идеологии, теологии, политике или религии. Именно поэтому люди отвлекаются от своей сути.
Но ребенок позволяет это по одной простой причине — он не знает, кем он должен стать. Естественно, он зависит от своих родителей, от старших, которые знают лучше. Но он не понимает, что они не знают лучше; они находятся в той же лодке, они столь же невежественны, что и сам ребенок. Разница только в том, что ребенок невинен. А они хитры — но при этом невежественны; и благодаря хитрости они продолжают прикрывать свое невежество заимствованными знаниями.
Мой дедушка любил ходить на встречи к разным махатмам, к святым и брал с собой меня. Он говорил: «Если ты не пойдешь, я не пойду. Там так скучно. А ты вносишь живость». А я всего лишь задавал правильные вопросы. Что еще может делать ребенок?
Один индуистский монах, Свами Видьянанда, в сезон дождей обычно приезжал в наш город. В течение четырех месяцев он читал здесь лекции — он был очень знающим учителем. В первый день я пришел вместе со своим дедом — я просто встал, и из-за дедушки никто не мог выгнать меня или заставить сесть.
Все знали, что в этом отношении мой дед — опасный человек. Если бы кто-то сказал: «Мальчик, сядь, ты не разбираешься в таких великих вопросах», он бы ответил: «Но я тоже не разбираюсь, а мне семьдесят. Поэтому помолчи, разбирающийся!» И он сказал бы мне: «Спрашивай».
Было ясно, что они не могут меня вышвырнуть, не могут остановить, поэтому я спросил Видьянанду:
— В том, что вы говорите, я хочу прояснить одно: это заимствовано или пережито? Помните, что вы находитесь в храме Бога.
Это был Рама Мандир, лучшее место в городе, красивейший храм с прекрасным мраморным холлом; здесь устраивались самые лучшие встречи.
Я сказал ему:
— Посмотрите на эту статую Рамы и вспомните, что вы находитесь в священном месте; помните о своей мантии и о том, что вы монах. Не обесчестьте вашу робу и вашего Бога; скажите правду — вы испытали на собственном опыте все, о чем говорите? Вы знаете Бога? Видели ли вы его — так же, как видите сейчас меня? Разговаривали ли с ним так же, как разговариваете сейчас со мной? Или вы просто научились этому из книг?
Воцарилась глубокая тишина. Он колебался.
— Ваше сомнение говорит само за себя, — сказал я. — Лучше скажите правду; если вы встречались с Богом, тогда почему вы колеблетесь? Кажется, вы несколько напуганы — я вижу у вас на лбу испарину, а тут не жарко...
Монах ответил:
— Я никогда не задумывался об этом. Но поскольку я санньясин и нахожусь в храме Бога, я не могу быть неискренним. У меня нет опыта. Я говорю о том, что слышал, что прочел и чему был научен.
И тогда я сказал ему:
— Уходите! Уходите отсюда немедленно. Найдите человека, который познал все на собственном опыте, и приведите его сюда. Вы сыплете заимствованную чушь на головы этих бедных людей и заставляете их считать, что они тоже знают, — я знаком с этими глупцами, они все из моего города, и они разговаривают так, как будто они что-то знают!
И я сказал этим людям:
— Послушайте своего гуру!
Он был гуру почти для всего города, потому что в течение многих лет — а на тот момент ему было около шестидесяти — он приезжал на четыре месяца к нам в город провести сезон дождей. Но этот раз был последним. С тех пор я даже не слышал о нем.
Пока я путешествовал по Индии, я продолжал интересоваться, что произошло с Видьянандой, жив он или умер, — что с ним произошло? В конце концов я встретил его там, где никак не ожидал, — неподалеку от Мадраса, в Адьяре. Адьяр — это штаб-квартира теософского движения. Я был в Ченнаи, где давал несколько бесед, после чего мои слушатели захотели поехать посмотреть Адьяр. Адьяр прекрасен: теософы сделали по-настоящему великую работу. Они создали прекрасное место; но сейчас оно пустует, никто сюда не приезжает. Они построили прекрасные дома, коттеджи, разбили огромный сад — это была целая колония.
