Ознакомительная версия.
Вне школы эта система включает в себя приемные семьи, исправительные учреждения для молодежи и сотрудников службы пробации[22].
Лишь немногие из агентств этой системы хорошо управляются или хорошо укомплектованы (в ней нет эквивалента программе «Учи ради Америки», которая посылала бы энергичных и идеалистичных молодых выпускников колледжей, волна за волной, на работу в свои отделения), их усилия редко бывают хорошо скоординированы.
Для детей и родителей, которых это касается впрямую, взаимодействие с такими агентствами обычно представляет собой опыт разочарования, отчуждения и часто унижения. Вся эта система в целом крайне дорога и безумно неэффективна, и процент успеха в ней очень низок; почти никто из тех, кто проходит через нее в детстве, не оканчивает колледж и не добивается никаких иных показателей счастливой и успешной жизни – удачной карьеры, цельной семьи, стабильного дома.
Но мы могли бы выстроить совершенно иную систему для детей, которые сталкиваются с глубоким и всепроникающим неблагополучием в семье. Она могла бы начаться с общедоступного педиатрического центра здоровья, подобного тому, который сейчас старается создать Надин Барк-Харрис в районе Бэйвью-Хантерс-Пойнт, где травмоориентированная забота и социальная поддержка вплетены в каждое медицинское взаимодействие.
Она может продолжиться вмешательством в процесс воспитания, которое повысит шансы надежной привязанности, такое как ABC («Привязанность и биоповеденческое наверстывание») – программа, созданная в университете Делавэра.
Для младшей группы детского сада можно было бы создать программу, подобную программе «Инструменты разума», которая развивает у маленьких детей навыки управляющих функций и саморегуляции.
Нам хотелось бы, чтобы ученики попадали в хорошие школы, не такие, которые загоняют их во вспомогательные классы, но такие, которые бросают им вызов, мотивируя выполнять работу на высшем уровне. И какие бы академические знания они ни получали в классе, их необходимо поддерживать социальными, психологическими и строящими характер вмешательствами вне класса, подобными тем, которые Элизабет Дозье принесла в школу Fenger, или тем, которые группа под названием «Забота о детях» обеспечивает нескольким бедным школам в Нью-Йорке и Вашингтоне.
В старших классах средней школы эти ученики могли бы получать пользу от какой-либо комбинации того, что обеспечивают своим учащимся OneGoal и KIPP Through, – программа, которая направляла бы их к высшему образованию и пыталась подготовить их к колледжу не только в академическом плане, но также эмоционально и психологически.
Скоординированная система, подобная этой, нацеленная на те 10 или 15 процентов учащихся, для которых особенно высок риск неудачи, была бы дорогостоящей, в этом нет никаких сомнений. Но она почти наверняка была бы дешевле, чем та хаотичная система, которая имеется у нас сегодня. Она спасала бы не только жизни, но и деньги, и не только в долгосрочной перспективе, но и прямо сейчас.
5. Политика неблагоприятных условий
Предложение поговорить о влиянии семьи на успех и неудачи неимущих детей может вызывать дискомфорт. Реформаторы образования предпочитают обнаруживать главные препятствия к успеху внутри самой школьной системы и воспринимают как символ веры то, что решения для преодоления этих препятствий можно найти в том же учебном классе.
Те, кто относятся к реформе скептически, наоборот, часто обвиняют в неуспеваемости бедных детей внешкольные факторы, но когда они начинают перечислять эти факторы – а я прочел не один такой список – склонны выбирать те, которые не особенно связаны с функционированием семьи.
Вместо этого они выделяют в основном обезличенные влияния, такие как токсины окружающей среды, небезопасность питания, неадекватное здравоохранение и жилищные условия, а также расовую дискриминацию.
Все эти проблемы важны и действительно существуют. Но они не указывают на самые большие препятствия к академическому успеху, с которыми сталкиваются бедные дети, особенно очень бедные дети: это семья и обстановка, которые создают высокие уровни стресса, а также отсутствие безопасных взаимоотношений с родителями, которые позволили бы ребенку справиться с этим стрессом.
Так почему же, ища главные причины неуспеваемости, связанные с бедностью, мы склонны игнорировать те, которые, как говорит нам наука, приносят наибольшее количество вреда, и вместо этого фокусируемся на «вымышленных злодеях»?
Думаю, на то есть три причины. Первая состоит в том, что наука сама по себе не слишком хорошо понятна и не слишком хорошо известна людям, и причиной этого недопонимания отчасти является то, что в ее высокую информационную плотность трудно проникнуть извне. Всякий раз как приходится использовать термин «гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковый», чтобы доказать правильность своей позиции, начинаются проблемы.
Самые большие препятствия к академическому успеху, с которыми сталкиваются бедные дети: это семья и обстановка, которые создают высокие уровни стресса, а также отсутствие безопасных взаимоотношений с родителями, которые позволили бы ребенку справиться с этим стрессом.
Во-вторых, тем из нас, кто не живет в бедных семьях, как-то неловко говорить о семейной дисфункции в таких домохозяйствах – и это вполне понятно. Неприлично обсуждать воспитательные практики других людей в критическом тоне на публике. Особенной грубостью это выглядит, когда вы говорите о родителях, не имеющих тех материальных преимуществ, которые имеете вы. А когда человек, делающий такие замечания, имеет белый цвет кожи, а родители, о которых он говорит, чернокожие, всеобщие уровни тревожности еще больше возрастают. Это разговор, который неизбежно вытаскивает на поверхность болезненные проблемы американской политики и американской психики.
Наконец, существует еще тот факт, что новая наука, изучающая неблагополучие, во всей ее сложности, бросает настоящий вызов некоторым глубоко укоренившимся политическим воззрениям как левого, так и правого толка. Либералам эта наука говорит, что консерваторы правы в одном очень важном пункте: характер имеет значение. Не существует более ценного оружия против бедности, которым мы могли бы снабдить обездоленных молодых людей, чем сильные стороны характера, которыми в таких впечатляющих количествах обладают Кифа Джонс, Кевона Лерма и Джеймс Блэк: добросовестность, выдержка, устойчивость, настойчивость и оптимизм.
Недостаток типичной консервативной аргументации состоит как раз в том, что на этом она и останавливается: характер имеет значение… и на этом все. Общество может сделать не так уж много, чтобы помочь бедным людям сформировать и как-то развить более совершенный характер.
Тем временем все мы, остальные, оказываемся за бортом проблемы. Мы можем распекать бедняков, мы можем наказывать их, если они ведут себя не так, как мы им велим, и на этом наша ответственность заканчивается.
Но на самом деле эта наука предполагает существование совершенно иной реальности. Она говорит о том, что сильные стороны характера, которые так много значат для успеха молодых людей, не являются врожденными. Они не возникают в нас по волшебству, в результате удачи или хороших генов. И они не являются просто вопросом выбора. Они укореняются в химии мозга, они формируются, в измеряемых и предсказуемых аспектах, средой, в которой дети растут. Это означает, что все мы, остальные – общество в целом – можем сделать очень многое, чтобы повлиять на их развитие в детстве.
Сильные стороны характера, которые так много значат для успеха, не являются врожденными. Они не возникают по волшебству, в результате удачи или хороших генов. Они формируются средой, в которой дети растут.
Теперь мы уже немало знаем о том, какого рода вмешательства помогут детям развить эти сильные стороны и навыки, начиная от рождения и на всем пути вплоть до окончания колледжа. Родители являют собой превосходный инструмент таких вмешательств, но они – не единственный инструмент. Трансформирующая помощь также регулярно поступает от социальных работников, учителей, священнослужителей, педиатров и соседей.
Мы можем спорить о том, по чьему ведомству должны проходить эти вмешательства – правительства, некоммерческих организаций, религиозных институтов или комбинации всех этих трех типов учреждений. Но мы больше не можем говорить, что мы ничего не можем сделать.
Когда защитники нового способа мышления в отношении детей и неблагоприятных обстоятельств их жизни доказывают свою позицию, они часто опираются на экономику: нам как нации следует изменить свой подход к развитию ребенка, потому что это сэкономит нам деньги и улучшит экономику.
Ознакомительная версия.
