Именно такой вопрос задает Мур: «Разве вы можете определить, что такое желтый цвет?» Все вы знаете о том, что такое желтый цвет. В этом нет сомнений. Все вы можете указать на желтые ноготки. Но Мур не просит указать ему на этот цвет. Он спрашивает: «Как вы узнали, что этот цвет желтый? Какое у него определение? Какому критерию соответствует ноготок? Почему он не красный? Почему он желтый? Наверное, у вас есть некие определения. Почему один цвет красный, а другой синий, зеленый или желтый? Отчего это происходит?»
А потом Мур говорит: «Если невозможно дать определение желтому цвету, и, несмотря на то, что все знают, какой это цвет, никто все же не утверждает определение, значит, все наши знания поверхностны».
Возможно, мы никогда ничто не исследовали глубоко; мы никогда не шли до самого конца. Я так понимаю: не у одного явления нет определения, потому что все таинственно. Вопрос не только в красоте, добре, неведении или осознанности - все существование состоит исключительно из явлений, не поддающихся определению. Для того чтобы узнать свое высшее невежество, вам необходима невинность, абсолютно лишенная самости, эго, потому что именно эти вещи упускали суть.
Бодхидхарма следует примеру остальных исследователей. Такое поведение не ново, ведь философы веками предпочитали простые вопросы.
Все вы знаете о том, что два плюс два равно четыре. Но вы никогда не исследовали этот вопрос глубоко, чтобы выяснить, правда ли это или всего лишь слух. Вы слышали, как люди говорили, что два плюс два равно четыре, поэтому вы повторяете эту фразу поколение за поколением.
Бертран Рассел, один из самых великих математиков нашего века (а может быть, и всей истории), написал книгу «Принципы математики». На протяжении двухсот пятидесяти страниц Рассел решает, действительно ли два плюс два равно четыре. Вам и в голову не могло бы прийти, что этот математик станет на двухстах пятидесяти страницах расписывать такую задачку. Два плюс два равно четыре - и этим все сказано. Рассел посвятил этой математической операции двести пятьдесят страниц. В своей книге он использовал такие сложные логические аргументы, что она стала одной из самых сложных для чтения книг в мире.
Его книгу брали в руки лишь немногие безумцы вроде меня, которым все равно, сложная для чтения эта книга или легкая. Во многих университетских библиотеках я видел, что эту книгу Рассела даже не открывали. В ней многие страницы были не разрезаны. Никто не брался резать их, потому что достаточно прочесть всего две страницы этой книги! В ней тысяча страниц, и четверть книги посвящена обсуждению того, равняется ли четырем два плюс два.
Какое же заключение? Рассел делает вывод, что все это только верование. Нельзя сказать с уверенностью, равняется ли два плюс два четырем. Это утилитарная концепция. Она неплохая, работоспособная, но Бертрану Расселу бросили вызов, даже в этом вопросе. Это сделал другой математик, Годе. Этот ученый утверждает, что два плюс два не могут равняться четырем. Этого вообще не может быть! Годе гениален так же, как и Рассел. Его гений ни в чем не уступает гению Рассела, а может быть, и превосходит его. Он демонстрирует очень ясный аргумент, а Бертран Рассел не смог ответить на него.
Годе заявляет, что вы можете поставить рядом две пары стульев, и тогда у вас, естественно, будут четыре стула. Но цифра два - сама по себе абстрактный символ. Два стула - это уже другое дело. Два - это только концепция. Она так же гипотетична, как и Бог или дьявол. Вы где-нибудь видели цифру два? Вы встречали эту цифру, вы с ней здоровались? Вы когда-нибудь видели, как некие абстрактные два чего-то, встречаясь, обнимаются?
Критика Годе сводится к тому, что в существовании две вещи не бывают одинаковыми, что-то всегда отличается. Вы не найдете двоих одинаковых человек, вы не найдете в лесу даже два совершенно одинаковых листа. Как же могут два листа, которые не равны, вместе с другими листами, которые тоже не равны, равняться четырем листам? Они могут составить три, четыре листа или что угодно, только не четыре!
Я понимаю, что Годе прав. Разумеется, мое понимание появляется из абсолютно другого измерения. С моей точки зрения, Годе более корректен, потому что его позиция делает существование таинственным. Вы не можете даже с уверенностью сказать, что два плюс два равно четыре. Все прагматично. Но в том, что касается реальности, она остается неведомой.
Итак, вам нужно помнить об этом. Я буду комментировать ответы Бодхидхармы, но это не ответ. Данные фразы можно внимательно рассмотреть, поскольку с их помощью вы поймете что-то другое, но это не ответ на вопрос.
Но это и не недостаток Бодхидхармы. Здесь нет никакого ответа. Его единственный недостаток в том, что он не признает своего незнания ответа. И я не могу простить его, потому что люблю его и уважаю, потому что хочу, чтобы он был искренним. Стоило ему сказать: «Я не знаю», как он поднялся бы выше тысяч других мистиков, будд, бодхисаттв и архат. Он стал бы абсолютно уникальным, но он не смог совершить такой поступок.
Невежественный ум, со всеми своими бесконечными болезнями, страстями и злом, укоренен в трех ядах: жадности, гневе и заблуждении. Эти три отравленных состояния ума сами включают в себя бесчисленные злые дела, как деревья, у которых есть единственный ствол, но бесчисленные ветви и листья. И все же каждый яд порождает гораздо больше миллионов злых дел, и его уже трудно сравнить с деревом.
Три яда присутствуют в наших шести органах чувств, в качестве шести видов сознания, или воров. Они называются ворами потому, что проходят в ворота чувств и из них, жаждут неограниченного обладания, увлекаются злом и скрывают свою настоящую личность.
Но, если кто-то отрезает реки от их источников, они высыхают. И если кто-то, ищущий истину, может превратить три яда в три свода заповедей, а три вора в шесть праведников, он избавляется от болезни раз и навсегда.
Эти строки звучат замечательно. Но можно ли относиться к ним, как к ответу на вопрос? Они верны: если вы можете с помощью осознанности преображать свою жадность, гнев и заблуждения (все это яды), тогда они превращаются в нектар. То, что было болезнью, становится здоровьем. То, что было ограничением, становится свободой. Нужно только привнести осознанность во тьму своего бытия.
Это правда. Мы уже много раз, так или иначе, обсуждали этот вопрос. Но это не ответ на вопрос: «Откуда возникает неведение?»
Это тоже правда, так как, стоит вам отрубить корни, как дерево тотчас же высыхает. Корень вашей зависимости, слепоты и тьмы - это ваш ум. Если вы рубите корень ума... а корень ума - это отождествление с собой... Когда вы гневаетесь, вы говорите: «Я гневаюсь». Это и есть корень. Если вы будете по-настоящему осознанными, когда станете гневаться, вы не скажете: «Я гневаюсь». Вы скажете: «Я наблюдаю за тем, как гнев движется в моем уме». Если вы можете сказать так, значит, вы видящий, вы свидетель. Корень отрублен.
Один индийский санньясин, который исколесил в путешествиях весь мир, был раматиртхой. У него была очень странная привычка: он никогда не произносил слово «я». Вместо этого он говорил о себе в третьем лице. Например: «Раматиртха хочет пить». Он никогда не говорил: «Я хочу пить». Он постоянно говорил: «Рама хочет пить».
Он не испытывал трудности с теми, кто знал его. Но этот санньясин постоянно путешествовал по миру. Много лет он провел в Америке, и там люди не понимали, когда он говорил: «У Рамы болит голова». «А где этот Рама?» - спрашивали люди. Или он говорил: «Рама хочет пить» или «Раме не по себе».
Где-то за тридевять земель Раматиртха бродил с разными чудаками, и они все время говорили ему: «Ты очень странно выражаешься. Почему бы тебе просто ни сказать, что ты хочешь пить? Зачем без всякой необходимости все усложнять?» Но этот санньясин практиковал один из методов отрубания корня. Не произнося фразы «я хочу пить, у меня болит голова, мне не по себе, я хочу спать», он пытался не говорить о себе в первом лице, он пытался быть созерцателем. Он использовал фразы «Рама голоден, Рама хочет пить, у Рамы голова раскалывается от боли». Он просто созерцатель, который рассказывает вам о том, что происходит с Рамой. А вы, если это в ваших силах, можете что-то предпринять.
Раматиртха пытался вытянуть себя из всего, что происходило в его теле, уме и сердце. Он пытался полностью очистить себя от отождествления. Он хотел просто быть созерцателем.
Быть свидетелем значит отрубить сам корень - и тогда вы освободитесь. Это совершенно правильно. Но это не ответ на поставленный вопрос.
Я буду постоянно настаивать на том, что Бодхидхарма без нужды нагромождает горы слов. В его речи много прозы. Возможно, ученики забыли о вопросе, но я о нем не забыл, и я не могу простить мастера. Его ответ правилен в другом контексте, и мастер не произносит ничего неправильного. Но его ответ, каким бы правильным он ни был, абсолютно неуместен. Дать корректное утверждение не означает ответ на вопрос. Ответ должен соответствовать вопросу.
