Пытаясь обрести Силу для произвольного действия психического или физиологического рода, мы сталкиваемся с неким порогом, за которым энергия кажется недоступной. Именно этот «барьер доступности» энергии заставляет человека разделять вездесущую энергетическую стихию на «Силу Вселенной» и на «личную» Силу. Для первого внимания это привычная ситуация, которая не нуждается в специальном оправдании.
Разделив мироздание на изолированные фрагменты, первое внимание полагает, что все ограничения человека (в том числе ограничения энергетические) связаны со свойствами организмической формы. Та схема, по которой осуществляется энергообмен между телом субъекта и силовыми полями Бесконечности, выделена и зафиксирована вниманием тоналя, и в результате телесность почти полностью изолируется от источников Силы, находящихся вне узких границ описания мира.
Разумеется, органическая реальность подчиняется специфическим законам метаболизма. Биологическая эволюция, с какой бы позиции восприятия мы ни рассматривали ее, движется по пути структурного усложнения пространств. И в этом смысле можно говорить о некой «объективности» разделения полей и увеличения количества препятствий для энергетического обмена. Чем структура сложнее, тем она дальше от универсального источника Силы. Простейшие организмы в этом смысле имеют достаточно преимуществ — они могут непосредственно утилизировать энергию излучений (как это происходит в процессе фотосинтеза), поглощать неорганические вещества, и только этим поддерживать свою витальную активность. Будучи основанием биосферы, они выходят за ее границу, самим типом своего существования демонстрируя изначальное единство всего Поля бытия. Любопытно, что их чувствительность не дифференцирована — в полном соответствии с характером энергетического метаболизма. Существо столь непритязательное, поглощающее энергию в таком широком диапазоне, не имеет ни сенсорных структур, ни структур управления, упорядочивающих и интегрирующих поступающие сигналы. Отсутствие органов чувств и нервной системы (либо ее аналога) обозначает, по сути, отсутствие тоналя.
Однако, как я уже сказал, организмический процесс есть процесс усложнения. Каждый следующий порядок сложности организма делает его более ограниченным и более слабым. Ибо эволюция происходит не в Мире как таковом, а в определенной, замкнутой на себе области Мира, — в данном случае, в биосфере, где более сложный вид существ зависит от существ более простых. В некоем энергетическом пучке, на пересечении нескольких полос эманации, разворачивается процесс последовательного возведения внутренних границ: внутри образовавшегося поля формируется последовательность новых полей, каждое из которых связано сетью каналов энергообмена со всей совокупностью структур, возникших ранее.
В биологическом смысле человек — безусловно, одно из самых слабых и уязвимых существ. Его физиологическая и биофизическая структура вплавлена в агрегат биосферы и полностью зависит от нее. Подобно всем сложным организмам, мы имеем конституцию, максимально удалившую нас от энергии Бесконечности. Одно это делает нас катастрофически не-свободными. Но биофизическая конституция — только фундамент.
Человеческий тональ — продукт высших психических функций, отразивших всю сложность природных связей между телом и средой, — продолжил процесс усложнения, создавая специфически человеческие поля: социальные, культурные, информационные. Каждое из этих идеальных полей сначала ограничивает реактивность, а затем стереотипизирует ее, делает автоматической. Человеческая перцепция и эмоциональность превращаются в навязчивый набор штампов. Таким образом, мы подавляем, а порой даже блокируем активность целого комплекса каналов энергетического обмена, присущих организмам нашего уровня сложности.
Таким образом, ситуация человеческого вида кажется почти безысходной. В ней можно найти даже некий диалектический сарказм: само сознание и стремление к Свободе возникает в психическом мире существа только тогда, когда оно достаточно изолировало себя от универсальной Силы и, следовательно, в значительной степени ограничило свою возможность достичь этой самой Свободы. Более того, дальнейшее становление человека как делателя культуры продолжает ту же парадоксальную тенденцию: чтобы избавиться от одних ограничений, мы создаем другие ограничения — многочисленные и изощренные. Мы пытаемся компенсировать дефицит энергии, изобретая и совершенствуя орудия, а каждое новое орудие, будучи еще одним посредником между человеком и внешним полем, увеличивает расстояние между ними, что ведет к сужению объема естественного психоэнергетического метаболизма.
А ведь мир человеческой культуры (куда включаются и созданные нами формы социального бытия) является, в первую очередь, миром орудий. Человек культуры — это, прежде всего, искусный манипулятор. И первым нашим орудием, определяющим саму принадлежность существа к виду Homo Sapiens, является вовсе не каменный скребок и не заостренная палка, а язык — система знаков, служащих для коммуникации и наведения порядка в воспринимаемом мире. Человеческий язык оказался тем орудием, с помощью которого мы развили свою семантическую способность, то есть умение творить психические факты — значения, оторванные от непосредственных переживаний.
В тот момент, когда человек впервые сотворил значением изобрел знак, его передающий, он овладел психическим орудием колоссальной силы. Это орудие окончательно устранило человека из среды естественного энергетического метаболизма, возведя еще одну границу — незаметную, но радикально изменяющую все. Мир был разорван на изображение и изображаемое, на описание и Реальность. Так родился человеческий тональ, который мгновенно вытеснил нагуаль в сферу неосознаваемого и непостижимого.
Погрузившись в мир тоналя, человек утратил значительный объем восприятия, чувствительности и спонтанности. Он отделил психическое от физического и оказался в сложном положении существа, пребывающего в двух мирах одновременно. Каждое его действие, каждая реакция стали предметами для рефлексии и моделирования. Чтобы постоянно производить эту громоздкую психическую работу, пришлось учиться управлять вниманием.
В до-семантическом мире человеческое внимание естественным образом двигалось вслед за энергетическими потоками Реальности. Теперь, когда возникло описание и его инвентарный список, следующий собственным семантическим законам, своей грамматике и синтаксису, внимание стало все чаще отвлекаться от Реальности. Возникла насущная необходимость контролировать движение внимания — и внимание приобрело новое качество. Оно стало произвольным.
Произвольное внимание превратило человека в принципиально новый вид живого. На этой способности психики держится весь человеческий универсум — перцептивный мир («пузырь восприятия»), мир нашей психологии, мышления и воображения, мир познания и культуры. На это неоднократно указывали философы и антропологи.
Однако нагуализм подчеркивает иное, «физическое» значение данного психического навыка. А именно — произвольное внимание дало человеку возможность целенаправленно изменять интенсивность и качество своего энергетического метаболизма. Произвольное внимание актуализировало новую, невозможную ранее потенцию — способность человека к Трансформации. Сначала возникла способность, — и лишь затем, спустя тысячелетия развития отвлеченного мышления (также возникшего благодаря произвольности внимания и, в свою очередь, непрерывно усиливающего эту произвольность), как продукт самосознания, родилась идея, концепция Трансформации.
Впервые идея Трансформации появилась в мире человеческого воображения как мифологема метаморфозы. Ее экзистенциальный масштаб долго скрывался среди аллегорий и метафор шаманского дискурса. Образ обращения, пробуждения, инициации — универсальный элемент древнего размышления человека о самом себе. Это размышление зафиксировано в мифах и легендах, с него начались все виды магии, религии и мистики. Если осознание внешнего поля (Мироздания) оформилось в психике древнего человека как та или иная разновидность мани (о чем уже было сказано в начале этой книги), то осознание самого себя практически сразу привело к идее «спящего». Иными словами, человек осознал себя как существо непробужденное, нереализованное, становящееся, но не ставшее. В самых древних описаниях человек реализует себя, пробудившись. До «пробуждения» его жизнь заключается в поисках Силы либо в ожидании ее.
Каждая культура на разных этапах своего формирования по-своему описывает процесс пробуждения. Но даже развитые религии, далеко ушедшие от изначального шаманизма, в том или ином виде сохраняют идею инициации (обращения) и окончательного преображения (Спасения). Поскольку описание мира эволюционировало благодаря рефлексивному мышлению, опирающемуся на произвольное внимание, обогащение представлений о внешнем поле происходило одновременно с усложнением и расширением внутреннего мира самого человека. Древний мыслитель не владел интроспекцией в той степени, чтобы разделить эти процессы, а потому описание внешней Реальности стало почти сразу развиваться в антропоморфном ключе. Энергии стали атрибутами персон и существ — духов, предков, богов.
