Все эти и множество других способностей скрыты в нашем сублиминальном существе и могут проявиться благодаря пробуждению психического сознания. Знание наших прошлых жизней – прежних состояний души или личностей или сцен, происшествий, отношений с другими, – знание прошлых жизней других, прошлого мира, будущего, феноменов настоящего, которые выходят за пределы восприятия наших физических органов чувств или недоступны никаким средствам познания, имеющимся у поверхностного ума, интуитивное познание и внутреннее восприятие не только физических объектов, но и ментальной, витальной и душевной деятельности, которая осуществлялась, осуществляется и будет осуществляться в нас и в других, знание не только этого мира, но и других миров или планов сознания и их проявлений во времени, знание об их вмешательстве, воздействиях и влияниях на землю, о ее воплощенных душах и их судьбах, – всё это открыто нашему психическому существу, так как оно восприимчиво к сообщениям, приходящим из универсального, не поглощено только или преимущественно сиюминутным и не ограничено узким кругом исключительно личного или физического опыта.
В то же время эти способности страдают одним недостатком, который заключается в том, что они отнюдь не застрахованы от возможности путаницы и ошибок; особенно это касается низших уровней и более внешней деятельности психического сознания, где человек подвержен опасным влияниям, склонен к обманчивым, но очень реалистичным иллюзиям и восприятию запутывающих, искажающих и извращающих внушений и образов. Очищенные ум и сердце, сильная и тонкая психическая интуиция способны в значительной степени защитить от искажений и ошибок, но даже самое высокоразвитое психическое сознание не может быть абсолютно надежной защитой до тех пор, пока психическое не будет озарено и поднято более высокой, чем оно само, силой, пока оно не будет затронуто и усилено озаренным интуитивным умом, а все это, в свою очередь, не возвысится и не достигнет уровня супраментальной энергии духа. Психическое сознание познаёт время не благодаря непосредственному пребыванию в неделимой целостности духа, оно не направляется совершенным интуитивным различением или абсолютным светом высшего сознания-истины. Оно, как и ум, воспринимает время только по частям и дискретно, и оно открыто всевозможным внушениям, а поскольку границы познаваемой им истины в конечном итоге шире, то и источники его ошибок тоже более многочисленны и разнообразны. Из прошлого к нему приходит не только то, что действительно было, но также и то, что могло бы быть или пыталось, но безуспешно, осуществиться; настоящее окружает его не только существующим, но и тем, что может или желает осуществиться, а из будущего к нему приходит не только знание о событиях, которые должны произойти в реальности, но и разного рода внушения, наития, видения и образы многочисленных возможностей. Всегда есть также вероятность того, что в процессе интерпретации психического опыта произойдет вмешательство ментальных построений и ментальных образов, искажающих подлинную истину вещей.
Восприятие сообщений сублиминального «я» и активность психического сознания способствуют постепенному, хотя и не совсем гладкому, превращению ума неведения, с которого мы начинаем, в ум забытого знания, постоянно озаряемый наитиями и вмешательством внутреннего существа, антаратмана, проблесками всё ещё скрытого осознания всей его сути и бесконечного содержимого, а также осознания – проявляющегося в виде своеобразной памяти, воспоминания или открытия – неотъемлемого и постоянного, но скрытого знания о прошлом, настоящем и будущем, всегда хранимого бесконечным духом внутри себя. Но, будучи, как и мы, воплощенным в теле и имея опору в физическом сознании, ум неведения продолжает сохраняться в качестве обусловливающей среды, вторгающейся энергии, ограничивающей привычной силы, блокирующей новую формацию и примешивающуюся к ней. И даже в моменты великой озаренности он сохраняется одновременно как пограничная стена и как мощное основание и навязывает свою неспособность и свои ошибки. Чтобы избавиться от всех этих недостатков, по всей видимости, нужно развить способности озаренного интуитивного ума, знающего, благодаря интуитивному мышлению, чувству и видению, истину времени и его событий, а также любую другую истину, и выявляющего и устраняющего, благодаря присущему ему свету проницательности, примешивающиеся ошибки и неточности.
Более или менее непосредственным источником любого интуитивного знания является свет самоосознающего духа, проникающий в ум, – духа, скрытого за умом и осознающего всё в себе и во всех своих «я», всеведущего и способного, благодаря своему всеведению, озарять невежественный или забывший о собственном знании ум либо отдельными вспышками, которые могут быть редкими или постоянными, либо устойчивым и непрерывным светом. Все это сияние содержит в себе все, что было, есть и будет, а это всеведение не ограничено, не обременено и не запутано нашим ментальным разделением времени натрое и нашей идеей и переживанием умершего и более не существующего и с трудом припоминаемого или забытого прошлого и пока еще не существующего и поэтому неизвестного будущего (что неизбежно для ума, пребывающего в неведении). Следовательно, развитие интуитивного ума может, помимо всего прочего, наделить нас способностью познавать время, основываясь не на внешних признаках, а на наитиях, приходящих из глубин универсальной души всего сущего, на ее вечной памяти прошлого, ее безграничной осведомленности о происходящем в настоящем и ее предвидении или на том, что было парадоксально, но выразительно названо памятью будущего. Однако проявление этой способности сначала бывает спорадическим и неустойчивым и не носит системного характера. По мере роста интуитивного знания становится легче управлять и пользоваться этой способностью, а также до определенной степени регулировать ее работу и различные процессы. Можно научиться по своей воле получать в свое распоряжение необходимые данные и общее или детальное знание о событиях прошлого, настоящего и будущего, но, как правило, такого рода дар становится особой или паранормальной способностью, а обычная деятельность ума или значительная ее часть по-прежнему остается невежественной. Это, вне всякого сомнения, является несовершенством и ограничением, и только тогда, когда эта способность становится обычной и естественной для интуитизированного ума, можно говорить, что ментальное существо в познании прошлого, настоящего и будущего достигло максимально возможного для себя совершенства.
Именно благодаря постепенному вытеснению обычной деятельности интеллекта, обретению привычки всецело и полностью полагаться на интуитивное «я» и последующей интуитивизации всех частей ментального существа становится возможным более успешное, хотя и все еще не полное замещение ума невежества умом внутреннего знания. Однако необходимо – и особенно в познании времени, – чтобы создание ментальных формаций, в основе которых лежит ум неведения, прекратилось. Разница между обычным и интуитивным умом заключается в том, что первый, осуществляя свои поиски во тьме или, в лучшем случае, при мерцающем свете своего колеблющегося пламени, во-первых, видит вещи только такими, какими они предстают ему в этом свете, и, во-вторых, сталкиваясь с чем-то неизвестным, создает с помощью воображения, сомнительных рассуждений и других своих вспомогательных и временных средств формации, которые с готовностью принимает за истину, но которые, на самом деле, являются лишь туманными представлениями, смутными построениями, иллюзорными фантазиями, обманчивыми догадками и предположениями, заменяющими ему надежное и точное знание. Интуитивный же ум не занимается такого рода искусственным конструированием, а просто воспринимает свет и позволяет истине проявляться через себя и создавать свои собственные формации. Но пока деятельность ума остается смешанной и ментальным формациям и фантазиям позволено действовать или оказывать свое влияние, эта открытость интуитивного ума более высокому свету, свету истины, не может быть полной или устойчиво доминирующей, и поэтому не может быть точного и надежного познания трех аспектов времени. Именно из-за этого препятствия и смешения способность прозревать прошлое, познавать настоящее и предвидеть будущее, иногда посещающая озаренный ум, не только аномальна, по сравнению с другими способностями (поскольку не входит в саму структуру ментальной деятельности), но к тому же непостоянна, в значительной степени фрагментарна и часто омрачается незамеченными примесями или повторяющимися ошибками.
Примешивающиеся ментальные конструкции, в основном, бывают двух видов: первыми и наиболее сильно искажающими являются те, которые порождаются усилиями воли и настойчивым желанием понять и разобраться, препятствующими проявлению знания и не позволяющими интуиции стать восприимчивой к свету истины и его бесстрастным и чистым проводником. В каких бы формах ни проявлялась личная воля – в виде эмоций и сердечных пристрастий или витальных желаний, или напряженных волевых усилий, или сознательных предпочтений ума, – она становится очевидным источником искажений, когда в той или иной форме пытается (и обычно небезуспешно) навязать себя знанию и заставить нас принять желаемое или предпочитаемое нами за то, что действительно было, есть или должно произойти. Ибо предпочтения, желания и пристрастия либо препятствуют подлинному знанию, либо, когда проявляются хотя бы его малейшие проблески, захватывают его, обезображивают и превращают его изуродованное тело в основу для оправдания огромного количества намеренно созданной лжи. Личная воля должна быть или отстранена от действий, или ее побуждения должны сдерживаться до тех пор, пока они не будут переданы на рассмотрение высшему сознанию и не предстанут в более высоком безличном свете; только после этого мы, руководствуясь истиной, приходящей из глубин, недоступных уму, или свыше, можем либо принять, либо отвергнуть их. Но даже если личная воля временно удерживается в бездействии, а ум остается пассивным и открытым для восприятия, он может подвергаться атакам или находиться под влиянием всевозможных внушений, исходящих от разного рода сил и возможностей, которые пытаются реализоваться в мире и приходят, выдавая порожденные ими и их стремлением к бытию формации за истинное знание прошлого, настоящего или будущего. И если ум доверится этим ложным внушениям, согласится с их оценками, не сможет отвергнуть их или подвергнуть рассмотрению в свете истины, то результатом также неизбежно станет либо отвержение, либо искажение истины. Существует возможность полностью исключить элемент воли и сделать ум безмолвным и пассивным регистратором более высокого просветленного знания; в этом случае становится возможным намного более точное восприятие интуитивных прозрений того, что происходит во времени. Однако целостность существа требует, чтобы было не только пассивное познание, но и действие воли; поэтому более совершенным и всеобъемлющим методом является постепенное замещение личной воли универсальной волей, которая настаивает только на том, что для нее несомненно является интуицией, вдохновением или откровением, берущими свое начало в том высшем свете, где воля едина со знанием.
