Среди российских монархов по-настоящему серьезную роль в развитии и организации благотворительности сыграла супруга, впоследствии вдова Павла I, императрица Мария Федоровна. Указом императора от 1796 года она возглавила систему общественного призрения в России. Созданное ею Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны просуществовало до 1917 года. Вообще, начиная с правления Алексея Михайловича царицы все активнее входят в дела милосердия, и, если царь в качестве главного чиновника страны часто был вынужден соблюдать обычные бюрократические процедуры, что резко замедляло ход любого дела, то царицы могли действовать куда энергичнее.
В Павловске, рядом со своей загородной резиденцией, Мария Федоровна открывает первое в России училище для глухонемых детей. (Школы для слепых появятся в России лишь к концу XIX века, тогда же будет построена специальная типография и начнет издаваться целый комплекс журналов для слепых и о слепых.) На юге России, в Севастополе и Николаеве, Ведомство императрицы создает училища для детей низших военных чинов.
Мария Федоровна положила начало профессиональной подготовке женского медицинского персонала. С середины XVIII века женский труд вернулся в дома призрения, но осуществляли его так называемые «бабы-сиделицы», не имевшие никакой специальной подготовки. Отсутствием квалифицированного персонала объяснялась, в частности, огромная смертность младенцев в воспитательных домах – в те времена она достигала 90 % (кстати, интересна статистика: через сто лет детская смертность снизилась там до 10%).
Очень важную роль в деле российской благотворительности играли супруги монархов.
Мария Федоровна создает при воспитательных домах вдовьи дома – сначала для бездетных вдов российских офицеров, так появляется «служба сердобольных вдов». В начале XIX века из петербургского вдовьего дома на добровольных началах приглашаются 24 женщины для ухода за больными. Через год 16 из них, пройдя испытательный срок, были приведены к присяге; императрица возложила на них особый знак – «золотой крест», – на котором было написано «сердолюбие». С этого времени при больницах создаются курсы сиделок, а в Москве открывается учебное заведение – Институт сердобольных вдов. На основе этих структур позже возникнет Общество сестер милосердия. К началу XIX века в системе Учреждений императрицы Марии Федоровны обучается почти 10 тысяч девушек, бесплатное стационарное лечение получает 20 тысяч человек с низкими доходами и около 400 тысяч лечатся амбулаторно.
При содействии императрицы Марии Федоровны и жены императора Александра I Елизаветы Алексеевны было создано Императорское человеколюбивое общество. Поначалу оно опекало 160 тысяч неимущих, ведая бесплатными квартирами, ночлежными домами, швейными мастерскими, бесплатными столовыми, раздачей бесплатных лекарств. Впервые было налажено постоянное посещение больных и нуждающихся на дому. Первый взнос для общества сделал из собственных средств Александр I – 50 тысяч рублей. Расходы общества за первый год работы составили 300 тысяч. Финансовая отчетность была прозрачной, за ней следил попечительский совет. С 1816 года общество получало ежегодную субсидию в 100 тысяч рублей серебром и 150 тысяч ассигнациями. Все время рос приток и частных пожертвований: в числе первых благотворителей был князь П.И.Одоевский, отписавший обществу три имения стоимостью 220 тысяч рублей серебром.
Жертвовали не только богатые люди: жители Москвы в 1818 году собрали 100 тысяч рублей ассигнациями. Милосердый да будет благословляем, потому что дает бедному от хлеба своего (Притч 22:9). Ставшие популярными в первой четверти XIX века шарманщики сначала сдавали деньги на устройство воспитательных домов и только потом получали право играть на улицах. Забытые вещи распродавались в пользу бедных. Постоянно делались «кружечные сборы» (кружки висели у магазинов, на стенах приютов и т.д.). С начала XIX века государство монополизировало производство когда-то строго запрещенных игральных карт – их выпускала единственная фабрика, которая была собственностью Императорского воспитательного дома.
К концу первой четверти ХIХ века Человеколюбивое общество стало открывать филиалы в Москве и провинции, в середине века оно насчитывало почти полсотни отделений. Тогда ежегодный объем помощи составлял полтора миллиона рублей. Видные деятели общества получали знаки государственного отличия, присваивал император также именные знаки с девизом: «Возлюби ближнего как самого себя». Общество издавало собственный журнал и вело подробную статистику, по сведениям которой за век существования его услугами воспользовалось больше пяти миллионов человек.
Сам император Александр I основное внимание и благотворительные пожертвования направлял на новые учебные заведения в столицах и, главное, в провинции, создав в 1802 году Министерство народного просвещения. Для сравнения достаточно сказать, что за всю вторую половину XVIII века в России были открыты четыре крупных учебных заведения, а за лишь за первую четверть XIX века – десять, и это не считая многих средних и профессиональных училищ и школ (университеты в Харькове и Казани, Педагогический институт в Петербурге и Коммерческое училище в Москве, Демидовский лицей в Ярославле и Царскосельский лицей, Лазаревский институт восточных языков в Москве и Ришельевский лицей в Одессе, основан Петербургский университет и открыта Гимназия высших наук в Нежине), тогда же была открыта в Петербурге Императорская публичная библиотека.
С 30-х годов XIX века большую роль в российской благотворительности играл внук императрицы Марии Федоровны и племянник двух императоров – Александра I и Николая I принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Итак облекитесь, как избранные Божьи, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение (Кол 3:12).
П.Г.Ольденбургский, вернувшись в 1830 году из-за границы в Россию, поступил на военную службу в Преображенский полк. В полку он создал начальную школу, где, помимо грамоты, немалое внимание уделялось нравственному воспитанию солдат. Однако, прослужив пять лет и получив чин генерал-лейтенанта, Петр Георгиевич оставляет армию: по долгу службы, будучи свидетелем телесного наказания женщины, он прямо с места экзекуции едет к министру внутренних дел и подает рапорт об отставке.
На гражданской службе принц стал советником министра юстиции. На новом месте он приходит к выводу, что страна нуждается в чиновниках с юридическим образованием, а специального юридического учебного заведения нет. Принц разработал проект Училища правоведения и пожертвовал сумму, необходимую на покупку дома и первоначальное оборудование училища. В 1835 году купленное Ольденбургским в Петербурге здание было переделано под учебное заведение, он же стал его попечителем.
Вскоре принц становится председателем департамента гражданских и духовных дел в Государственном совете и позже принимает деятельное участие в крестьянской и судебной реформах 60-х годов. С конца 30-х годов принц назначен управляющим Санкт-Петербургской Мариинской больницей для бедных, а затем председательствующим в Санкт-Петербургском опекунском совете. С середины 40-х годов он возглавляет Учебный комитет по женскому образованию в стране. В середине 50-х принц Ольденбургский становится попечителем открытого при его активном участии первого в России семилетнего женского училища «для приходящих девиц». Через пять лет он назначен «главноуправляющим» женскими учебными заведениями Ведомства императрицы Марии Федоровны.
Петр Георгиевич на свои средства сделал еще много полезного для страны. Был открыт женский институт принцессы Терезии Ольденбургской; приют принца П.Г.Ольденбургского, детская больница принца Петра Ольденбургского; приют в память Екатерины, Марии и Георгия; Свято-Троицкая община сестер милосердия; им выстроены Обуховская, Мариинская, Петропавловская больницы; Воспитательный дом. Общая сумма его пожертвований превысила миллион рублей. Будучи стариком, с трудом поднимаясь по лестнице без посторонней помощи, он ежедневно бывал в тех учреждениях, за которые отвечал, продолжая вести все текущие дела.
Особенно страшным в России было положение заключенных. Совсем немного было тех, кто пытался облегчить их жизнь.
Жизнь бедняка в России ценилась не слишком высоко, но особенно страшным было положение заключенных: «за виновным отрицались почти все человеческие права и потребности, больному отказывалось в действительной помощи, несчастному – в участии». Так писал крупный судебный деятель пореформенной России А.Ф.Кони (см. Кони А.Ф. Собр. соч., т. 5. – М., 1968, с. 315). Не было в России более униженных созданий, чем заключенные, и совсем немного было тех, кто пытался облегчить их жизнь. Одними из таких людей стали Федор Петрович Гааз и Мария Михайловна Дондукова-Корсакова.
