Афиней - Пир мудрецов

{92 ...который он называет полдником... — Слово άριστον у Гомера действительно употребляется для обозначения завтрака — см.: Ил.XXIV. 124; Од.ХVI.2. В более позднее время этим словом стали обозначать уже не утреннюю, а полуденную трапезу — «ланч» (Фукидид. IV.90; VII.81; Геродот. III.26; VI.78; Аристотель. «История животных». 619а 15; ср. также классификацию Филемона, приведенную ниже).}

...Одиссей с свинопасом божественным рано

Встав и огонь разложив, приготовили полдник.

И один раз в "Илиаде" [XXIV. 124]: [с]

Окрест его суетились друзья и готовили полдник.

Утреннюю трапезу он также называет эмброма {93} ('έμβρωμα), между тем как мы называем ее завтраком ("акратисмон", α̉κρατισμόν), так как за ней едим только куски хлеба, смоченные в несмешанном ('άκρατος) вине. Так об этом говорит, например, Антифан [Kock.II.126], уоторый после стиха

{93 Утреннюю трапезу он также называет эмброма... — Слово ’ε̉μβρωμα (от βι-βρώ-σκω — «есть, поедать») у Гомера вообще не употребляется.}

Пока готовит повар полдник ('άριστον),

продолжает:

А как насчет позавтракать (α̉κρατίξω) со мной?

Также и Кантар [Kock.I.766]:

- Мы здесь не будем завтракать (α̉κρατίξω)?

- Нельзя никак:

На Истме будем полдничать (α̉ριστάω).

[d] И Аристомен [Kock.I.693]:

Позавтракав (α̉κρατίζω) слегка, опять вернусь сюда,

Два-три кусочка хлеба откушу.

Филемон утверждает, {94} что у древних были в ходу следующие приемы пищи: первый завтрак, второй завтрак (полдник), обед и ужин. Причем завтрак они называли "нарушением поста" (διανηστισμός), полдник - обедом (δει̃πνον), обед - "вечерней трапезой" (δορπηστός), ужин - десертом (ε̉πιδορπίς). Точный порядок названий трапез можно найти у Эсхила в стихах, которые произносит Паламед [fr.133]:

{94 Филемон утверждает... — Не вполне понятно, кто и когда пользовался той системой обозначения трапез, которую приводит Филемон со ссылкой на «древних». Слово ε̉σπέρισμα (от ε̉σπέρα — «вечер») в значении «обед» встречается только у самого Филемона; это же касается и слова διανηστισμός. Словом δορπηστός греки обозначали не трапезу, а время вечерней трапезы, которую с гомеровских времен именовали δόρπον (ср.: Аристофан. «Осы». 103; Ксенофонт. «Анабасис». 1.10.17; Гиппократ. «Об эпидемиях». 5.22). Так вечерняя трапеза именуется и в нижеприведенном перечислении Эсхила наряду с ’άριστον — «завтрак» и δει̃πνον — «обед». Слово ε̉πιδορπίς как обозначение ужина известно только из Филемона.}

Я разделил по сотням и по тысячам

[e] Войска, я всем назначил продовольствие,

Срок завтраку, и полднику, и ужину...

Четвертая трапеза, упоминаемая Гомером в следующих словах [Од.ХVII.599]:

...ночевавши (δειλιήσας)

Дома, сюда возвратися, -

которую некоторые называют предвечерней (δειλινόν), имела место {95} между нашими полдником и ужином. Таким образом, полдник (άριστον) имел место ранним утром, обед (δει̃πνον) - около полудня и соответствовал нашему полднику, ужин (δόρπον) принимали уже затемно. Иногда же Гомер использует слово обед (δει̃πνον) как синоним завтрака {96} (άριστον); ведь именно об утреннем приеме пищи сказано [Ил.VIII.53-54]:

{95 Четвертая трапеза, упоминаемая Гомером ... имела место... — Од.ХVII.599. Когда имела место трапеза, именуемая δειλινόν, точно определить невозможно. Само существительное δείλη обозначает время после полудня; произведенный от него глагол δειλιάω имеет расплывчатое значение «вкушать пищу после полудня» (приведенный здесь перевод В. Жуковского «ночевавши» ошибочен, скорее уж «вечерявши»); прилагательное δείελος, означает «послеполуденный», а как субстантив — «послеполуденная трапеза». О четвертой трапезе см. 193а.}

{96 ...Гомер использует слово обед как синоним завтрака... — И не только в этих стихах из «Илиады» (VIII.53-54) — слово δει̃πνον у Гомера может обозначать как утреннюю (Ил.II.381; Х.578; ΧΙΧ.171; Од.ХV.94), так и вечернюю трапезу (Од.ХVII.175; ХХ.390). Обстоятельное рассуждение о названиях трапез есть у Плутарха («Застольные беседы». VIII.6.726a сл.).}

Тою порой укреплялися снедью (δει̃πνον) ахейские мужи

[f] Быстро по кущам и в битву оружием все покрывались.

Получается, что они выходили на бой вскоре после восхода солнца, уже приняв завтрак.

20. Пируют у Гомера сидя. {97} Некоторые даже полагают, что перед каждым едоком ставился отдельный столик. {98} Так, ссылаются они, перед Ментесом, пришедшем на пир Телемаха когда столики еще не были принесены, поставили "гладкий стол" [Од.I.138]. Однако такой вывод нельзя признать окончательным, ибо Афина (Ментес) могла пировать и за (12) столом Телемаха. Принесенные блюда оставались на столах {99} в течение всего пира, как это делается у варварских народов и поныне; "покрытыми всевозможными благами" стоят они и у Анакреонта. И только после ухода гостей прислужницы [Од.ХIХ.61]

{97 Пируют у Гомера сидя. — Афиней не случайно отмечает это — в классическую эпоху греки пировали полулежа на боку, подобрав на ложе ноги и локтем опираясь на подушку. Эту манеру у них усвоили и римляне.}

{98 ...ставился отдельный столик. — Современные комментаторы Гомера согласны с таким толкованием; о том, что это были маленькие переносные столы, которые полагалось уносить по окончании пира, см.: The Iliad: A Commentary. Vol. 3. P. 92).

До какого времени использовались у греков отдельные столики, сказать трудно, но в афинеевские времена (т. е. в императорскую эпоху) это уже воспринималось как экзотическая причуда — если, конечно, мы правильно толкуем эпизод в «Сатириконе» Петрония (гл. 34), где Трималхион говорит: «Марс любит равенство. Поэтому я велел поставить каждому отдельный столик».}

{99 Принесенные блюда оставались на столах... — Совершенно ясно, что во времена Афинея (III в. н.э.) блюда было принято уносить, сменяя их новыми. Учитывая, что при Анакреонте (VI-V вв. до н.э.) этого обычая еще не было, можно предположить, что он укоренился только в классическую эпоху и сохранялся до конца античности.}

Начали всё убирать там: столы с недоеденным хлебом,

Кубки и множество чаш.

Однако пиру во дворце Менелая [Од.IV.60] поэт придает некоторые особенности: беседуют гости уже насытившись, затем, ополоснув руки, снова принимаются за еду, и даже после общего плача он заставляет их тут же вспомнить об угощении [Од.IV.216]. То, что столы [во время пира] не убирались, казалось бы, опровергается следующим стихом {100} [Ил.ХХIV.476]:

{100 ...опровергается следующим стихом... — Строчка ‛έτι καί παρέκειτο τράπεζα («и пред ним еще стол оставался») смущала многих редакторов и комментаторов Гомера. В рукописи Гона атетирована именно как избыточная — ведь считалось, что в те времена, о которых повествует Гомер, столы и не было принято уносить сразу после еды (см.: Schol.Od.VII.174). Изменение пунктуации, предлагаемое Афинеем, превращает строчку из неясной в бессмысленную, а вот второе объяснение современные комментаторы считают удовлетворительным: сомнительная строчка, подтверждают они, означает просто, что стол еще оставался, но его вот-вот должны были унести, потому что Ахилл, скорбя о Патрокле, должен был ограничиться скромной трапезой, не превращая ее в длительный пир (The Iliad: A Commentary. Vol. 6. P. 322).}

'έσθων καί πίνων, 'έτι καὶ παρέκειτο τράπεζα

Пищи вкусив и питья, и пред ним еще стол оставался.

[b] Поэтому его следует читать:

'έσθων καί πίνων έτὶ, καὶ παρέκειτο τράπεζα

Пищи вкусив и питья еще; стол перед ним оставался, -

или объяснять противоречие особыми обстоятельствами. Ибо как могло быть приличным для находившегося в трауре Ахилла подобно какому-нибудь гуляке держать перед собой стол в продолжение всего пира? Хлебы выставлялись на стол в корзинках, но мясо на пирах было исключительно жареным.

Похлебки не варил, когда закалывал

Быка Гомер, ни мяса, ни мозгов не мог

[c] Сварить, и даже требуху поджаривал.

Такой уж старомодный он писатель был, -

замечает Антифан [Kock.II.124].

21. Мясо делилось на равные порции; по соблюдению на пирах этого справедливого порядка поэт и называет их "равными", "дружелюбными". Действительно, ведь общественные обеды (δει̃πνον) и получили название пиров {101} (δαίς) от глагола "делить" (δαίομαι), потому что на них делилось на порции не только мясо, но и вино [Од.VIII.98]:

{101 ...получили название пиров... — Объяснение корректное. В качестве примеров приводятся цитаты из «Одиссеи» (VIII.98) и «Илиады» (IX.225).}

Душу свою насладили на равном пиру мы довольно.

Также и [Ил.IХ.225]:

Здравствуй, Пелид! в дружелюбных нам пиршествах нет недостатка.

Основываясь на этом наблюдении, Зенодот посчитал, что равный пир здесь означает добрый, справедливый пир. И, поскольку пища есть для человека [d] важнейшее благо, необходимое [для всех в равной степени], Гомер-де назвал ее не просто равной ('ίση), но подчеркнул это, использовав наиболее полную, растянутую форму слова (ε̉ίση). Действительно, ведь первобытные люди, у которых пищи, конечно, всегда не хватало, как только обнаруживали ее, принимались за грабеж, набрасываясь всем скопом, и насильно отнимали у владельцев. Несомненно, что при возникавших беспорядках дело доходило и до убийств. Этим, очевидно, и объясняется происхождение слова нечестие {102} (α̉τασθαλία): ведь именно при возникновении изобилия (θαλία) первобытные люди совершали преступления ('άται) по отношению друг к другу. Когда же благодаря Деметре у них появился [e] некоторый достаток, каждому стали выдавать равную долю, что определенным образом упорядочило человеческие трапезы. Отсюда и появились ломти хлеба и лепешки, представляющие собой равные порции, раздаваемые едокам, а для выпивающих были придуманы ходившие по рукам чаши. Потому-то трапеза и стала называться пиром (δαίς) от глагола делить (δαίομαι), то есть разделять на равные порции, а жаривший мясо крайний был назван дайтросом (δαιτρός), так как каждому выдавал равную долю. Причем слово пир поэт применяет исключительно к человеческой трапезе и никогда к пище животных. Не разобравшись в этимологии этого слова, [f] Зенодот в своей редакции поэм {103} пишет [Ил.I.4]: