И борта расписные
Из соснового дерева,
Что в понтийских лесах, славное, срублено,
Не помогут пловцу, как ни гордишься ты.
Берегись! Ведь ты будешь
Только ветра игралищем.
О, недавний предмет помысла горького,
Пробудивший теперь чувства сыновние,
Не пускайся ты в море,
20 Что шумит меж Цикладами!
14
15
К Парису
Хитрый в Трою когда на корабле пастух
Вез Елену с собой гостеприимную, —
Вверг в бездействие вдруг ветры Нерей, чтоб им
Злые судьбы из вод вещать:
«Не к добру ты введешь в дом к себе женщину,
За которой придет многое воинство
Греков, давших обет брак уничтожить твой
Вместе с царством Приамовым.
Сколько пота, увы, людям, коням грозит!
10 Роду Дардана ты сколько смертей везешь!
Вот Паллада уже шлем, колесницу, щит —
Все готовит в жестокий бой.
Не гордись, что с тобой помощь Кипридина!
Тщетно будешь кудрей волны расчесывать,
Тщетно жен чаровать лирными песнями —
Не спастись тебе в тереме
Ни от критской стрелы, ни от тяжелых пик:
Шум ворвется, Аякс быстрый найдет тебя.
Хоть и поздно, увы, все ж, любодей, узнай:
20 Будут кудри твои в пыли.
Видишь: гибель несут роду троянскому
Сын Лаэрта — Улисс, Нестор — пилосский царь.
Здесь бежит за тобой Тевкр-саламинец, там —
Закаленный в боях Сфенел,
Конеборец лихой, царь колесничников;
За Сфенелом вослед вот Мерион-стрелок,
Вот, храбрейший отца, страстно Тидид, ярясь,
Жаждет — грозный — найти тебя.
Ты же, словно олень, что, увидав волков
30 В дальнем луга краю, мчится, траву забыв, —
Так и ты побежишь, трус, запыхавшийся:
Не такой, как с Еленою!
Пусть отсрочит конец Трои и жен ее
Гнев Ахилла и флот, битвы с врагом прервав, —
Все ж, когда протечет ряд неизбежных зим,
Греки град Илион сожгут».
15
16
Палинодия
О дочь, красою мать превзошедшая,
Сама придумай казнь надлежащую
Моим, злословья полным, ямбам:
В волнах морских иль в огне, — где хочешь!
Ни Диндимена в древнем святилище,
Ни Феб, ни Либер не потрясают так
Души жрецов, ни корибанты
Так не грохочут гремящей медью,
Как духи Гнева, коим не страшны ведь
10 Ни грозный вал морской, ни германца меч,
Ни ярый пламень, ни Юпитер,
С грохотом страшным разящий с неба.
Ведь Прометей, лепя человечий род,
С людскою глиной глину звериную
Смешал, и в недра нашей груди
Злобы вложил и безумья львиных.
Лишь духи Гнева лютую вызвали
Судьбу Фиеста. Гнев был причиною,
Что города бесследно гибли,
20 И на местах, где стояли стены,
Надменный недруг землю распахивал
Уйми же гнев свой! В дни моей юности
Ведь и меня лишь пыл сердечный
В злобе толкнул написать поспешно
Те ямбы. Ныне горечь прошедшего
Стремлюсь сменить я дружбой и кротостью.
Мою вину мне в новых песнях
Дай искупить и верни мне душу!
16
17
К Тиндариде
Гостит охотно в рощах Лукретила
Сильван проворный, друг моих козочек.
Он бережет их от палящих
Солнца лучей и ветров осенних.
Беспечно бродят жены пахучего
Супруга, в чаще скрытые ягоды
Спокойно ищут, — не страшат их
Жала змеиные, зубы волчьи,
Когда в окрестных долах и в узеньких,
10 Бегущих в гору, уличках Устики
Звучат божественной цевницы
Полные сладостных чар напевы.
Богам любезен я благочестием
И даром песен. О Тиндарида, здесь
Найдешь ты сельских благ обилье
И насладишься привольной негой.
Уйдя от зноя в уединенную
Ложбину, будешь петь на теосский лад
Про Пенелопу и Цирцею,
20 Тайных соперниц в любовной муке;
В саду тенистом будешь потягивать
Со мной за кубком кубок — лесбийское
С его небуйным, легким хмелем,
И опасаться тебе не надо,
Что Кир в припадке яростном ревности
С тебя руками нетерпеливыми
Сорвет венок и растерзает
Ткань неповинной твоей одежды.
17
18
Квинтилию Вару
Вар, дерев никаких ты не сажай раньше священных лоз
В рыхлой почве, вблизи Тибура рощ, подле стен Катила;
Трудным делает Вакх тем, кто не пьет, жизненный путь; нельзя
Едких сердца тревог прочь отогнать, кроме вина, ничем.
Кто, из чаши хлебнув, вспомнит про гнет войн или бедности?
Кто не грянет свой гимн Вакху-отцу с милой Венерою?
Но для каждого есть мера в питье: Либер блюдет предел.
Бой кентавров возник после вина с родом лапифов, — вот
Пьяным лучший урок; Вакх, не щадя, диким фракийцам мстит:
10 То, что можно свершать, то, что нельзя, узкой межой они
Делят, жадные пить. Я же тебя, бог, не дерзну пытать
Против воли твоей; таинств твоих, скрытых от всех плющом,
Я толпе не предам. Только сдержи буйный тимпан и рог!
Вслед за ними идет в злой слепоте дух Себялюбия,
И Тщеславье, подняв выше всех мер праздную голову,
И Болтливость, кому вверенных тайн, словно стеклу, не скрыть.
18
19
К прислужникам. О Гликере
Мать страстей беспощадная,
Дионис молодой, с резвою Вольностью,
Душу вы повелели мне
Вновь доверить любви, было забытой мной.
Восхищен я Гликерою,
Что сияет светлей мрамора Пароса,
Восхищен и задором я
И опасной для глаз прелестью личика.
И бессилен пред натиском
10 Я Венеры: она с Кипром рассталася,
Про парфян ли, про скифов ли, —
Все, что чуждо любви, петь возбраняет мне.
Так подайте ж, прислужники,
Дерна мне и ветвей свежих, и ладана,
И вина с чашей жертвенной:
Да богиня грядет, жертвой смиренная!
19
20
К Меценату
Будешь у меня ты вино простое
Пить из скромных чаш. Но его недаром
Я своей рукой засмолил в кувшине
В день незабвенный,
В день, когда народ пред тобой в театре
Встал, о Меценат, и над отчим Тибром
С ватиканских круч разносило эхо
Рукоплесканья.
Цекубским вином наслаждайся дома
10 И каленских лоз дорогою влагой, —
У меня же, друг, ни Фалерн, ни Формий
Чаш не наполнят.
20
21
К хору юношей и девушек
Пой Диане хвалу, нежный хор девичий,
Вы же пойте хвалу Кинфию, юноши,
И Латоне, любезной
Всеблагому Юпитеру!
Славьте, девы, ее, в реки влюбленную,
Как и в сени лесов хладного Алгида,
В Эриманфские дебри,
В кудри Крага зеленого.
Вы же, юноши, в лад славьте Темпейский дол,
10 Аполлону родной Делос и светлого
Бога, рамо чье лирой
И колчаном украшено.
Пусть он, жаркой мольбой вашею тронутый,
Горе войн отвратит с мором и голодом
От народа, направив
Их на персов с британцами!
21
22
Аристию Фуску
Для того, кто чист и не тронут жизнью,
Ни к чему, мой Фуск, мавританский дротик,
Ни к чему колчан, отягченный грузом
Стрел ядовитых,
Держит ли он путь по кипящим Сиртам,
Или на Кавказ негостеприимный,
В сказочный ли край, где о берег плещут
Воды Гидаспа.
И меня, когда по лесам сабинским,
10 Лалагу мою воспевая громко,
Я брожу один, невооруженный,
Волк обегает,
Лютый зверь, каких не питают гордой
Давнии леса под широкой сенью,
Ни косматых львов родина сухая —
Край нумидийский.
Брось меня туда, где дыханье лета
Не живит лесов и полей увялых,
В те края, куда нагоняет злые
20 Тучи Юпитер,
Брось туда, где Солнце пылает ближе,
Убивая жизнь, — все равно я буду
Лалагу любить, что лепечет сладко,
Сладко смеется.
22
23
К Хлое
Ты бежишь от меня, Хлоя, как юная
Лань, которая мать ищет в горах крутых
И напрасно страшится
Леса легкого лепета.
Куст ли зашелестит ветра дыханием,
Шелохнет ли слегка быстрый бег ящериц
