30. Было обеденное время. Ветер усилился и принес снег, смешанный с изморосью. Мы шли по безлюдным переулкам — те, которые направлялись против Леонтида и Гипата, живших по соседству друг от друга, одетые в гиматии и вооруженные одними только кинжалами (среди них были и Пелопид, и Дамоклид, и Кефисодор), а Харон, Мелон и те, которые вместе с ними были отряжены против Архия и его ближайшего окружения, в полупанцирях под одеждой и с густыми венками на голове, у одних из еловых, у других из пихтовых ветвей; иные были одеты в женские хитоны, чтобы придать всему шествию внешность пиршественного шествия с участием женщин. И вот тут, дорогой Архидам, коварная судьба, словно желая уравнять шансы в столкновении бездеятельности и беспечности наших врагов с нашей отвагой и проницательностью, с самого начала осложнила действие драмы опаснейшим эпизодом, внеся в наше дело нечто неожиданное. После того как Харон, успокоив Архия и Филиппа с их сообщниками, вернулся домой и приготовил нас к выступлению, Архию было доставлено из Афин письмо от его тезки, друга и гостеприимна жреца Архия, сообщавшее о возвращении изгнанников, о доме, где они находятся, о заговоре и о его участниках. Но Архий был уже несколько пьян и так поглощен ожиданием прихода женщин, что, когда доставивший письмо объявил, что оно касается важного дела, ответил: «Важные дела отложим до завтра». С этими словами он положил письмо под подушку, потребовал наполнить ему кубок и не переставая посылал Филлида к дверям посмотреть, не идут ли женщины. (31.) В этом приятном ожидании и продолжалась попойка. А мы тем временем вошли в дом, протолкались сквозь толпу рабов и остановились в дверях комнаты, где шло пиршество, оглядывая каждого из возлежавших: все окружающие хранили спокойствие, обманутые нашими венками и одеждой. Но когда Мелон с мечом в руке устремился вперед, Кабирих, архонт1157 по жребию, схватив его за плечо, воскликнул: «Филлид, да это Мелон!» Но тот, оттолкнув его, бросился с обнаженным мечом на едва поднявшегося с ложа Архия и стал наносить ему удары, пока не убил. Филиппа же Харон ранил в шею, и когда тот стал обороняться бывшими у него под рукой кубками, Лисифей бросил его с ложа на пол и тут же прикончил. Кабириха мы пытались уговорить отказаться от поддержки тиранов и примкнуть к борцам за освобождение родины, как это подобает его священному сану, обязывающему служить ей. Но его уже и вино лишило способности принять разумное решение, и он в возбужденном смятении стал сопротивляться, угрожая копьем, которое у нас, по обычаю, носят архонты. Я перехватил копье посередине и, подняв его над головой, закричал, чтобы он выпустил его и убирался прочь, иначе будет убит; но Феопомп, подойдя с правой стороны, сразил его мечом со словами: «Лежи здесь вместе с теми, к кому ты подольщался. Не тебе носить венок в победоносных Фивах, не тебе приносить жертвы богам, к которым ты взывал, совершая молебствия о поражении родины и успехе ее врагов». Священное копье подхватил Феокрит, спасая его от пролитой крови, а немногих слуг, пытавшихся оказать сопротивление, мы перебили, остальных же заперли в зале, чтобы они не разгласили о происшедшем, пока мы не узнаем, удачно ли закончилось также и выступление наших товарищей.
32. А там события шли таким образом. Пелопид с товарищами, незаметно подойдя к дому Леонтида, постучался в ворота. Подошедшему привратнику они сказали, что прибыли из Афин с письмом к Леонтиду от Каллистрата. Когда привратник, возвестив об этом и получив приказание открыть вход, отодвинул засов и приоткрыл створки ворот, подошедшие, опрокинув его, ворвались и бегом достигли жилого помещения. Леонтид, сразу правильно поняв происшедшее и схватившись за кинжал, приготовился к обороне. Это был безнравственный тиран, но мужественный и сильный боец. Он не счел достойным опрокинуть светильник и в темноте привести в замешательство нападающих, а, стоя в открытых дверях и видимый всеми, нанес кинжалом удар в живот Кефисодору, а затем бросился на Пелопида, криком призывая в то же время своих слуг. Но тем преградили путь Самид с товарищами, и они не решились вступить в бой с выдающимися и знаменитыми своей доблестью гражданами. К тому же поединок между Пелопидом и Леонтидом происходил в самых дверях, перед которыми лежал тяжело раненный Кефисодор, так что никто не мог приблизиться к сражающимся. Наконец Пелопид, легко раненный в голову, но успевший нанести и противнику несколько ран, опрокинул его и заколол рядом с умирающим Кефисодором. Тот еще увидел павшего врага, пожал руку Пелопиду и при последнем дыхании приветствовал остальных. Покончив с этим, они обращаются против Гипата. Там им также были открыты двери, и Гипата убивают при попытке по крыше бежать к соседям.
33. Оттуда они поспешили к нам, и мы встретились с ними на улице у многоколонного портика. Поздоровавшись и рассказав о происшедшем, они пошли вместе с нами к тюрьме. Вызвав начальника стражи, Филлид сказал ему: «Архий и Филипп приказывают тебе немедля послать к нам Амфифея». Тот, удивленный и необычностью времени для такого распоряжения, и тем, что его передает Филлид, не имеющий на то полномочий и к тому же разгоряченный и возбужденный происшедшим, заподозрив обман, спросил: «Филлид, когда это полемархи в такое время вызывали к себе заключенных? И когда передавали такой вызов через тебя? И какое при тебе удостоверение?» Филлид ответил: «Вот мое удостоверение», — и с этими словами, вонзив ему между ребер свое всадническое копье, сразил его насмерть. Еще и на следующий день женщины, отплевываясь, попирали ногами труп этого негодяя. А мы, взломав дверь тюрьмы, вызывали по имени — прежде всего Амфифея, а затем и остальных заключенных, кому из нас кто был близок; и те, слыша знакомые голоса, радостно вскакивали со своей подстилки, влача за собой цепи, иные же, с колодками на ногах, громко умоляли не покидать их, протягивая к нам руки. К освобождению закованных присоединились уже многие из живших поблизости, с радостью прибежавшие при вести о происшедшем. И женщины, услыхав что-нибудь о своих близких, выбегали из дому одна к другой, вопреки фиванским обычаям, останавливали встречных с расспросами, а встретившая своего отца или мужа шла сопровождая его, и никто этому не препятствовал: таково было общее уважение к чувствам и слезам благородных женщин.
34. В это время я узнал, что Эпаминонд и Горгид с друзьями находятся у храма Афины, и отправился к ним. Туда же пришли и многие другие граждане, и собравшихся становилось все больше. Когда я подробно рассказал им обо всем происшедшем и призвал на городскую площадь, чтобы завершить начатое нами, они дружно подняли клич за свободу, обращенный ко всем гражданам. Создавались отряды, оружие для которых нашлось на складах и в соседствующих с ними мастерских оружейников. Пришел и Гиппосфенид с друзьями и рабами, сопровождаемый также несколькими трубачами, которые по случаю предстоящего празднования Гераклей1158 прибыли в город. Тотчас же они — одни на площади, другие в других местах — стали подавать трубные сигналы, создавая впечатление, что поднялся весь город, и устрашая противников. Поэтому остававшиеся в городе сторонники спартанской партии бежали в Кадмею, уводя с собой и так называемых выборных, которые обычно несли ночную стражу у крепости. Когда к спартанцам, занимавшим крепость, присоединилась толпа беспорядочно бежавших и оттуда видно было, что и площадь, и остальные части города заполнены вооруженными гражданами и отовсюду доносились воинственные возгласы, то они не решились на вылазку, хотя их было почти полторы тысячи, ссылаясь на то, что Лисанорид в этот день был в отсутствии. За это спартанский совет старейшин, как мы узнали позднее, подверг многих из них большому денежному штрафу, а Гермиппид и Аркес были тогда же схвачены в Коринфе и казнены. Кадмею же спартанцы по договору вернули нам и вывели оттуда свои воинские силы.
Плутарх жене пребывать в благополучии
1. Тот, кого ты послала ко мне с вестью о кончине нашего ребенка, очевидно, ошибся дорогой, направляясь в Афины; но я узнал об этом от внучки, когда прибыл в Танагру.1159 Думаю, что похоронные обряды уже закончены, и хотел бы, чтобы все было сделано так, как это могло доставить тебе наибольшее облегчение и теперь, и на будущее время. Если же ты что-либо желательное для тебя оставила несделанным, дожидаясь моего мнения, то я уверен, что и это будет далеко от всякого суеверного излишества, столь тебе чуждого.
2. Только, дорогая жена, щади и себя и меня в нашем несчастье. Ведь я сам знаю и чувствую, каково оно, но если увижу, что ты превосходишь меру должного в своей скорби, то мне это будет тяжелее даже того, что нас постигло, хотя и сам я рожден не с каменным сердцем, как ты знаешь, воспитав вместе со мной стольких детей, которых мы всех взрастили у себя дома. Я знаю, что эту дочь, рождение которой после рождения четырех сыновей тебя горячо радовало, что и побудило меня дать ей твое имя, ты особенно любила. Любовь к таким малюткам всегда соединена с некоей болезненностью: и радует и трогает их беззлобная чистота безо всякой примеси недоброжелательства. Но в ней от природы была удивительная приветливость и кротость; она отвечала на любовь благодарной ласковостью, отражавшей радостное понимание любви. Не только другим детям, но своим любимым вещам и игрушкам она просила давать грудь, как бы приглашая их к своему столу и из дружеских чувств приобщая к самому приятному, чем сама располагала.
