правом плече. Когда Зевс воскресил сына, убитого дедом Ликаоном, Деметра успела съесть плечо Аркада, и потому ему было сделано новое плечо из слоновой кости, которое было красиво, но часто болело. Мгновенного замешательства смельчака было достаточно, чтобы зверь поразил его в смертельно опасное место: он оба клыка направил Аркаду в подбрюшье.
На помощь Аркаду, потрясая отважно коротким спартанским мечом, кинулся Анкей, сын Ликурга, но и он ничком повалился, вепрем сраженный, вывалив на землю кишки, набухшие кровью обильно.
Тут прямо пошел на врага лапиф Пирифой, могучий Иксиона потомок, потрясая, как копьем, мощной рогатиной, крепко зажатой в правой руке. Сын же Эфры от Посейдона и от причастного смерти Эгея прославленный афинский герой Тесей сразу заботливо крикнул ему:
— Стань же подальше от вепря, о ты, что дороже мне и меня самого, бессмертной души моей лучшая часть! В отдаленье может и самый храбрый стоять. Разве не видишь, что безумная погубила Анкея отвага.
Молвил Тесей и бросил копье с наконечником меди тяжелой. Ладно метнул, и могло бы желаемой цели достигнуть, только дубовая ветвь его задержала. Эту ветвь Артемида незримо подставила, оградив от копья Калидонского вепря.
Бросил свой дрот и Иолкский царевич Ясон, прицелившись точно, но отвела его богиня случая Тюхе от зверя. Дрот Эсонида неповинному псу ко всему равнодушная Тюхе обратила на погибель: попал он в брюхо его и, кишки пронзив, сам в землю вонзился.
Тут дважды подряд с правой и левой руки Мелеагр копьями быстро ударил: из двух им брошенных копий первое медью в землю уткнулось, второе точно в мощном хребте кабана застревает. Лишь одно из быстро брошенных копий Мелеагра смогла отвратить от питомца богиня охоты и его в землю направить, ибо и бог ведь не все может. Свирепый зверь стал всем раненным телом на месте вертеться, пастью опять разливал шипящую белую пену и клыками вспахивал землю как плугом.
Увидав тяжело раненного вепря, товарищи закричали от радости и бросились к нему, чтобы добить. Артемида опять растерялась, она не знала уже от кого защищать верного ей тяжело раненого мстителя и забыла про Мелеагра.
Ойнеид понял, что медлить нельзя, и врагу под лопатку, где мощное сердце гулко стучало, глубоко он вонзает на солнце сверкнувшую пику. Враг, наконец, был повержен, и подбежавшим друзьям осталось лишь пожать победившую руку своими руками. Диву даваясь, все глядели на чудовищный труп, на немалом пространстве простертый. Даже мертвого некоторые боялись тронуть врага, но все же каждый свое копье в кровь зверя макает.
230. Ссора из-за головы вепря [138]
Под радостные крики друзей Ойнид отрезал огромную голову клыкастую вепря и, поправ грозивший некогда погибелью череп, громко сказал, чтобы слышали все:
— По праву ты возьми, нонакрийская дева, эту добычу: с тобою мы славу по чести и, по справедливости, давай вместе разделим.
Тотчас калидонский царевич с просветленным лицом деве дарит морду кабанью с торчащими страшно клыками. Видно было, что прирожденной охотнице приятен был этот дар, но, как деве ей, был еще приятней даритель. Аталанту впервые в жизни вдруг стыд охватил непонятный и какой-то страх цепенящий, и скромно она дрожащие опустила ресницы, пушистые и гнутые, как у фиалковенчанной Афродиты.
Зависть почувствовали все, и послышался глухой ропот недовольства в отряде. Лишь честный Идас Афареид опять пошел против всех и громко сказал:
— Она тоже ранила зверя, и первая ему кровь из уха пустила…
Выбежавшие из толпы Фестиады Афареева сына перебили своими громогласными криками:
— Эй, Ид, перестань! Ты у нас не захватывай чести!
Так Ификл то ли Идасу, то ли Аталанте грозно сказал, а Плексипп, обращаясь к охотникам за поддержкой, добавил:
— Если ему самому не нужен трофей, то он принадлежит нам, как старшим, по праву родства.
Все затихли, почувствовав назревавшую ссору. Но вражде не дала разгореться дева-охотница, встав между братьями Фестиадами и Мелеагром. Ойнеид в первый момент не знал, как быть, и они, усмехаясь нагло, деве язвительно закричали:
— Эй, Аталанта! Смотри, как бы тебя красота твоя не подвела, как бы не стал совсем отдален от тебя победитель, как видно, сильно влюбленный!
Резво эти мужи вдвоем подскочили и дара лишили нонакрийскую деву, выхватив у нее из-под ног череп зверя огромный. Так Фестиады дара Аталанту лишают, Ойнеида же — права даренья. Мелеагр закричал, почувствовав, как неистовый гнев быстро разливается по молодым жилам. Он уже готов был померяться с дядями силой, но его опять остановила красота девы, которая ему тихо, так, чтоб слышал один только он, сказала, чтобы он успокоился, и, что скоро она будет ему женой.
231. Мелеагр убивает двух братьев матери
Между тем слуги стали раскладывать на зеленой траве разные припасы. Яства пред охотниками обильные с чудным вином появились, кравчие черпали щедро вино из мехов и кубки меж всеми носили. Пили охотники много, и шумно вразброд меж собою болтали, вспоминая охоту и павших товарищей. Скоро о погибших от зверя все позабыли и радостно все веселились. В молодости многие ведут себя так, особенно, когда на пирах искрометного вина выпивают излишне.
Мелеагр, лишь слегка утолив жажду и голод, пока другие весело пировали, быстро содрал с кабана шкуру с торчащей жесткой щетиной и деве ее дарит с такими словами:
— Ты по праву заслужила этот трофей, Аталанта…
Тут сильно опьяневший Ификл подскочил и выхватил у племянника шкуру из рук, а Плексипп оттолкнул Мелеагра в одну сторону, а охотницу-деву — в другую. Ойнеид, поняв, что деву опять дара лишают, а его — права даренья, исполнился неукротимого ярого гнева:
— Знайте же вы, о чужой похитители чести, близки ль у настоящих героев дела от угроз!
Никто не успел даже крикнуть, как калидонский царевич, в котором текла неистовая Ареса буйного кровь, с горящими ненавистью глазами, схватил воткнутое в землю тяжелое копье и проткнул им грудь своему дяде Ификлу, всегда в рукопашном бою успешному, но только не в этот раз. Сын Фестия, не чаявший гибели скорой, по воле Мойр непреложных тут же расстался с душою и с прядью волос, отсеченной острым мечом вовремя на черных крыльях подлетевшего никому не видимого Танатоса.
Тут все охотники духом упали, утратив надежду, что все обойдется без ссоры кровавой. Не долго был в колебанье Плексипп: одинаково жаждавший в миг тот брата родного отмстить своего и боявшийся участи брата.
— Убийца! Нечестивец! Родного дядю убил!
Заорал Плексипп и быстро схватился за копье, в метании которого ему здесь мало было равных. Не
