Далее, довод, который тебя завлекает и манит
Всякие краски приписывать тельцам первичным природы,
Падает, так как не белы зачатки у белых предметов,
Также не черны у черных по виду, а разного цвета.
Возникновение белых вещей мы гораздо охотней
Склонны бесцветным зачаткам приписывать, нежели черным
Или же цвета иного, различного с теми вещами.
Кроме того, так как не существуют окраски без света
И незаметны зачатки первичные даже при свете,
То лишены, значит, эти зачатки каких-либо красок.
Могут ли быть в темноте непроглядной у вещи окраски,
Если окраски зависят от света, смотря по тому лишь,
Прямо иль косвенно падает свет, отражаясь в предметах?
У голубей замечается это на солнце в тех перьях,
Кои растут на затылке и шею кругом обрамляют:
Цвет их с одной стороны представляется красным, как пурпур,
А в то же время с другой – те же перья опушают нам чувство,
Будто мы видим коралл с изумрудом зеленым в смешеньи;
Также хвосты у павлинов, когда озаряет их солнце,
Равным порядком цвета свои очень заметно меняют.
Если все это творится всегда от падения света,
Значит, нельзя не признать, что без света оно невозможно.
Да и зрачок принимает различно влияние света
В случаях тех, когда белая краска его поражает
И когда действует черная или же краска иная.
Вовсе не важен там цвет, где предмет познаешь ты на ощупь;
Больше наглядности здесь придает ему самая форма.
Значит, первичные тельца совсем не имеют окраски,
Но только разностью форм вызывают различные чувства.
Если б к тому же цвета не являлися следствием формы
Телец первичных, то все, что из телец таких возникает,
В цвете любом представляться имело б возможность пред вами.
Но отчего существа все, возникнув из телец первичных,
Не появляются в разного рода случайной окраске?
И отчего не приходится видеть, чтоб ворон, летая
В белом, как снег, оперенье, глаза поражал белизною,
Чтобы водилися где-нибудь лебеди черного цвета
Или же пестрые – из разноцветных таких же зачатков?
Можешь заметить еще, чем на больше частей ты разложишь
Вещи какие-нибудь, тем значительней мало-помалу
Краски бледнеют, пока не исчезнут всецело из виду.
Это бывает, где золото крошится в мелкие части.
Также и пурпур пунийский свой цвет потеряет блестящий,
Как только будет разобран он весь на отдельные нитки.
А потому составные частицы теряют окраску,
Прежде чем их приведут в состоянье первичных зачатков.
Ты наконец соглашаешься, что не от всякого тела
Звуки исходят и запахи, вследствие этого также
Звуков и запахов всем без изъятья телам не припишешь.
Равным же образом зреньем не все ощутить мы способны.
Ясно отсюда: тела есть, лишенные всякой окраски.
Как и тела, что ни звуков, ни запахов не производят.
Острый же ум тем не менее распознавать их сумеет,
Как и другие предметы, лишенные признаков ясных.
Ты не подумай однако же, что лишены только красок
Первоначальные тельца. Они недоступны нисколько
Тоже и действию холода и раскаленного жара;
Звуков издать не способны и соков в себе не содержат;
Также особого запаха не издают никакого.
Если раствор приготовить желаешь ты из майорана
Нежного или из мирры смолы драгоценной и нарда,
Дух издающего сладкий, то ты, сколько надобно, должен
Прежде всего запастись веществом непахучего масла,
Не подносящего к нашим ноздрям никаких благовоний,
Чтобы наименьше могло оно в примеси с теми духами
Собственным запахом их заглушить и ослабить в них силу.
И не должны, значит, первоначальные тельца предмету,
Их содержащему, запах и звук сообщать какой-либо,
Так как они от себя ничего испускать не способны.
Ради того же не могут придать они вещи и вкуса,
Как передать не способны ей жар, теплоту или холод,
Прочие свойства, присущие в общем всем смертным созданьям,
Как: пустота полых тел, разложение, гибкая мягкость,
Вовсе должны быть не свойственны первоначальным зачаткам,
Если хотим мы весь мир на бессмертных основах построить
И обеспечить ему безопасность во всем его целом,
Чтобы в ничтожество и впасть не могло бытие мирозданья.
Ныне скажу, что должны существа, наделенные чувством,
Все состоять из зачаточных тел, совершенно лишенных
Всякого чувства. Не опровергает того очевидность,
И указания опыта не убеждают в противном.
Руководит нами и то и другое, признать заставляя,
Что из бесчувственных телец живые созданья возникли.
Нам приходилось видать, что рождаются черви живые
В грязном навозе, когда по причине дождей изобильных
Мокрая почва приведена вся в состоянье гниенья.
Кроме того, мы вещей превращенье всеобщее видим.
Так, превращаются реки, леса и привольные пастьбы
В стадо скота; превращается в наши тела это стадо.
Также нередко и нашим же телом питаются силы
Диких животных и силы властителей в царстве пернатом.
В тело живое природа всегда превращает всю пищу
И из нее развивает в живущих созданиях чувства
Не по иному закону, как тот, по которому также
Пламя она производит, деревья в огонь превращая.
Видишь ли ныне, какое большое значенье имеют
Тел родовых положенья, порядок и те сочетанья,
Вследствие коих движенье друг другу дают и приемлют?
Следую далее. Если не веришь ты, что происходят
Из нечувствительных тел существа, одаренные чувством, —
В чем заключается то, что у нас самый дух потрясает,
Что нас волнует подчас и в нас чувства различные будит?
Правда, хотя и смешаем мы дерево, камни и землю,
Все же, однако, не могут создать они чувства живого.
Стало быть, вот что по этому поводу следует вспомнить:
Я не скажу, чтоб из всех безусловно зачатков мгновенно
Чувства возникнуть могли и созданья, снабженные чувством.
Прежде всего очень много зависит, как малы зачатки,
