Покупатель. Да, все это благородно и достойно доблестного мужа. Но все же быть Гнифоном и ростовщиком (я вижу, что и это одно из твоих качеств) — что мы скажем, достойно ли это мужа, уже выпившего чемерицы и достигшего совершенства в добродетели?
Хризипп. Да, ведь только мудрецу и подобает давать деньги в рост, ибо ему присуще искусство умозаключать, — давать же деньги в рост и вычислять проценты, по-моему, близко подходит к умозаключениям, одному только ревнителю этой науки присуще и то и другое, и он должен брать не только простые проценты, как остальные люди, но должен брать и с этих процентов новые проценты. Разве ты не знаешь, что существуют и первые проценты и затем вторые, которые как бы являются потомками первых? Посмотри на силлогизм, что он говорит: "Если он возьмет первые проценты, то возьмет и вторые; но так как он возьмет первые проценты, то значит, возьмет и вторые".
24. Покупатель. Неужели то же самое следует сказать и о вознаграждении, которое ты берешь с молодых людей за свое учение, и неужели только такой ценитель науки имеет право брать жалованье за обучение добродетели?
Хризипп. Ты начинаешь понимать. Ведь я не из-за себя беру деньги, а ради дающего. Так как всегда один из двух тратит, а другой принимает деньги, то я приучаю себя быть принимающим деньги, ученика же — быть тратящим их.
Покупатель. А ведь следовало бы наоборот, чтобы юноша собирал деньги, ты же, как единственный богач, тратил их.
Хризипп. Ты шутишь, милейший! Но смотри, как бы я тебя не поразил стрелой недоказуемого силлогизма.
Покупатель. Что же страшного в этом снаряде?
Хризипп. Безвыходное положение, молчание и полный разброд мыслей.
25. А самое главное — если я захочу, то превращу тебя в камень.
Покупатель. Как это "в камень"? Ведь ты все-таки, милейший, кажется, не Персей?
Хризипп. Это будет приблизительно так: камень ведь тело?
Покупатель. Да.
Хризипп. Так вот: разве одушевленное не тело?
Покупатель. Да.
Хризипп. А ты одушевлен?
Покупатель. Кажется, да.
Хризипп. Значит, ты и есть камень, раз ты тело.
Покупатель. Нет, пожалуйста, освободи меня, прошу Зевсом, и сделай меня снова человеком.
Хризипп. Это не трудно; значит, будь снова человеком. Скажи мне: всякое ли тело одушевлено?
Покупатель. Нет.
Хризипп. Так вот, камень одушевлен?
Покупатель. Нет.
Хризипп. Ты же тело?
Покупатель. Да.
Хризипп. Будучи же телом, ты одушевлен?
Покупатель. Да.
Хризипп. Значит, ты не камень, раз ты одушевлен.
Покупатель. Ты сделал хорошее дело, потому что уже мои бедра, как у Ниобы, похолодели и окоченели. Я куплю тебя. Сколько надо заплатить за него?
Гермес. Двенадцать мин.
Покупатель. Бери.
Гермес. Ты один покупаешь его?
Покупатель. Нет, но вместе со всеми, которых ты видишь.
Гермес. Да, их много, плечи у них сильные, и они достойны "жнеца".
26. Зевс. Не теряй времени, вызови другого, перипатетика.
Гермес. Я вызываю тебя, прекрасного, богатого. Так вот, покупайте самого смышленого, который одинаково хорошо умеет все делать.
Покупатель. Кто же он такой?
Гермес. Умеренный, справедливый, уравновешенный в своем образе жизни и, что самое важное, двойной.
Покупатель. Это как?
Гермес. Он кажется снаружи одним, а изнутри — другим. Поэтому, если купишь его, то различай эзотерического и экзотерического.
Покупатель. А что он знает?
Гермес. Он знает, что есть три рода добра: в душе, теле и во внешней природе.
Покупатель. Он думает по-человечески. Сколько он стоит?
Гермес. Двадцать мин.
Покупатель. Слишком дорого.
Гермес. Нет, странный ты человек. Ведь он, кажется, имеет и некоторые деньги, так что ты ничего не потеряешь, купив его. Кроме того, ты тотчас же узнаешь от него, сколько времени живет комар, до какой глубины море освещается солнцем и какова душа устрицы.
Покупатель. Геракл! Что за тонкости!
Гермес. Что же ты скажешь, если услышишь гораздо более тонкое о семени и зачатии и о том, как образуется зародыш во чреве, и что человек животное смеющееся, а осел — нет, и что осел не может строить дома и корабли.
Покупатель. Ты перечисляешь весьма нужные и полезные сведения, которые я могу приобрести; поэтому я его куплю за двадцать мин.
27. Гермес. Пусть будет так.
Зевс. Кто у нас еще остался?
Гермес. Вот этот скептик. Ты, Пиррий, выйди вперед, я поскорей возвещу о тебе. Большинство уже расходится, и продажа будет совершаться перед немногими. Может быть, все-таки кто-нибудь купит и этого?
Покупатель. Пожалуй, я. Но прежде скажи мне, что ты умеешь?
Философ. Ничего.
Покупатель. В каком смысле ты это сказал?
Философ. Мне кажется, что вообще ничего нет.
Покупатель. Значит, и никого из нас не существует?
Философ. Я и этого не знаю.
Покупатель. Даже и не знаешь, что и ты, может быть, существуешь?
Философ. Об этом я знаю еще меньше.
Покупатель. Что же с ним поделаешь? А для чего у тебя эти весы?
Философ. Я взвешиваю на них доводы и оцениваю их, и если я увижу, что они до последней мелочи одинаковы и равны по весу, тогда я вполне недоумеваю, который из них ближе к истине.
Покупатель. А что бы ты еще мог сделать?
Философ. Все остальное, кроме одного: преследовать беглого раба.
Покупатель. Почему же это тебе невозможно?
Философ. Потому что я его не схвачу.
Покупатель. В самом деле, ты мне кажешься ленивым и неповоротливым. Но что же является целью твоего познания?
Философ. Незнание и невозможность слышать и видеть. Покупатель. Значит, ты говоришь, что ты слеп и глух.
Философ. И кроме того я лишен способности различать или воспринимать, и вообще я ни в чем не отличаюсь от червяка.
Покупатель. За это тебя следует купить. Так сколько, говоришь ты, стоит он?
Гермес. Аттическую мину.
Покупатель. Изволь. Что ты скажешь теперь, милейший? Купил я тебя?
Философ. Это неизвестно.
Покупатель. Как так? Ведь я тебя купил и заплатил требуемые деньги.
Философ. Я воздерживаюсь пока от окончательного мнения и еще подумаю над этим вопросом.
Покупатель. Ты, значит, следуй за мной, как подобает моему рабу.
Философ. Кто знает, говоришь ли ты правду?
Покупатель. Глашатай, мина и все присутствующие.
Философ. Разве здесь кто присутствует?
Покупатель. Вот я тебя пошлю на мельницу и более скверными словами приведу к убеждению в том, что господин — я.
Философ. В этом ты усомнись!
Покупатель. Клянусь Зевсом, сказал же я ведь!
Гермес. Перестань противоречить и следуй за купившим тебя, вас же мы приглашаем на завтра. Мы будем тогда продавать жизни частных лиц — ремесленников и торговцев.
РЫБАК, ИЛИ ВОССТАВШИЕ ИЗ ГРОБОВ
Перевод Н. П. Баранова
1. Сократ. Бейте, бейте распроклятого, камней не жалейте! Вализаваливай глыбами и черепков подваливай, бей дубьем его, бей нечестивого, да смотри, не ушел бы! И ты, Платон, бей его! И ты, Хризипи, бей его! И ты… как тебя там… все разом, щиты сомкнувши двинемся на него!
Да помогает котомка котомке, и посоху — посох.
Он нам всем — враг одинаково, и все вы без исключения им обижены… Ну-ка, Диоген: теперь или никогда!.. В дубье! Действуй палкой!.. Назад — ни шагу… Пускай достойной карой платит за хулу! Что это?.. Никак вы устали, Эпикур и Аристипп? Ой-ой-ой, стыд какой!
Мудрые, будьте мужами: о яростном вспомните гневе.
2. Аристотель! А ну, приналяг-ка! Ух! славно: попался зверек в ловушку! Поймали мы тебя, мерзкая тварь! Вот сейчас увидишь, что за мужей поносил ты злобной речью! Как же бы это его нам прикончить? Давайте-ка похитрее казнь придумаем для него, чтобы мы все оказались отмщенными: ибо каждому порознь, по справедливости, он должен семикратно уплатить смертью.
