верою, а не видением” (II Кор. V, 7), а потому “мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда” (Рим. VIII, 24). Пока еще “бездна бездну призывает”, но уже “голосом водопадов Твоих” (Пс. XLI, 8). Пока еще говорит апостол: “Не могу говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими” (I Кор. Ill, 1), понимая, что и сам еще не все постиг: “Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели” (Филип. III, 13, 14). Душа его жаждет Бога живого, восклицая: “Когда приду?” Он хочет облечься в нетление и призывает бездну: “Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего” (Рим. XII, 2), и: “Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни” (I Кор. XIV, 20). Это уже не его голос, но Твой: Ты послал с небес Дух Твой через Того, Кто взошел на небо и открыл “речные потоки”, которые “веселят град Божий” (Пс. XLV, 5).
Об этом граде возрадуется “друг жениха”, уже обладающий “начатками духа”. Поныне, однако, стенает он в сердце своем, чая усыновления и искупления. Он воздыхает о нем, будучи членом Церкви Твоей, невесты Христовой; он ревнует о ней, ибо он – “друг жениха”. Он ревнует о ней, и “голосом водопадов Твоих” взывает к другой бездне, страшась ее: “Боюсь, чтобы, как змей хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе” (II Кор. XI, 3), от простоты в Супруге нашем, Сыне Твоем. Когда увижу я дивный Твой свет, осушатся слезы мои, которые стали “для меня хлебом день и ночь, когда говорили мне всякий день: “где Бог твой?” (Пс. XLI, 4).
Вот и я говорю: “Где Ты, Бог мой? Недолог мой отдых в Тебе, когда веселится душа в хвалах Тебе, в звуках торжественных песнопений. Не оставляет ее печаль, ибо падает она, становится бездной. Вернее, в падении своем постигает она, что она – все еще бездна. К ней обращается вера моя, которую возжег Ты во тьме моей: “Не смущайся душа, не печалься; возложи упование твое на Господа твоего. На пути твоем есть светильник – слово Его. Верь и терпи, и минует ночь, мать грешников, минует гнев Божий, чадами которого мы были, пока были тьмой. Остатки той тьмы мы влачим на себе, в теле, мертвом по причине греха, но скоро восход, он разгонит все тени”. “Господи! рано услышь голос мой, – рано предстану пред Тобою, и буду ожидать” (Пс. V, 4). “Воскресивший Христа из мертвых оживит и наши смертные тела Духом Своим, живущим в нас” (Рим. VIII, 11), милосердно носящимся над мраком нашей неустроенной души. Он дал нам залог в нашем дольнем скитании, что мы станем светом; сейчас мы еще спасаемся надеждой, но мы уже сыны света и сыны Божии, а не сыны ночи и мрака, какими мы некогда были. Ты, испытующий сердца наши, назвавший свет днем, а тьму – ночью, отличишь одних от других. И кто, как не Ты, способен на это? Да и что у нас нашего, кроме греха? Ведь “сосуды для почетного употребления” сделаны из той же глины, что и “сосуды для низкого” (Рим. IX, 21).
Кто же, как не Ты, Господи, сотворил над нами твердь авторитета Твоего – Писание Твое? Небо Твое, как кожа, простерлось над нами. Авторитет Писания Твоего еще более возрос, когда умерли те, через кого Ты его нам дал. Ты знаешь, Господи, зачем одел Ты людей кожами, когда, согрешив, они стали смертными. И тогда, как кожу, простер Ты твердь Писания Твоего, утвердил над нами слова Твои, действуя через смертных служителей Твоих. Самою смертью своей укрепили они авторитет речений Твоих: при жизни их слава их еще не распространилась столь величаво, еще не простер Ты тогда небо, как кожу, не поведал всему миру славу их смерти.
Дай, Господи, увидеть “небеса Твои, – дело Твоих перстов” (Пс. VIII, 4); отгони от очей наших туман, коим Ты их закрыл. В них свидетельство Твое подает мудрость детям Твоим. “Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу” (Пс. VIII, 3). Где, в какой еще книге так сокрушается гордость, так низвергается враг, противящийся примирению с Тобой и хвалящийся грехами своими? Где еще, Господи, найдутся такие слова, чистые, склоняющие исповедаться Тебе, подставить шею под легкое ярмо Твое, бескорыстно Тебя почитать? Дай мне, стоящему внизу, постигнуть их, ибо для стоящих внизу Ты и утвердил их.
Верую: есть над этой твердью и другие воды, нетленные, недоступные земной порче. Да хвалят они имя Твое, да хвалят Тебя ангелы Твои, пребывающие выше небес. Им нет нужды вчитываться в эту твердь, по слогам различая слова Твои: они всегда пред лицем Твоим, в вечности постигая вечную волю Твою. Они читают ее, и никогда не преходит то, что они читают. Неизменна воля Твоя, вот о чем читают они, почитая ее и предпочитая всему. Не закрывается книга их, ибо она – это Ты, пребывающий вовеки. Ты поставил их над твердью, Ты даровал им силу взирать на бессилие народов внизу; они познали милосердие Твое, возвещающее во времени о Тебе, сотворившем время. “Господи! милость Твоя до небес, истина Твоя до облаков!” (Пс. XXXV, 6). Тают облака, небо остается; уходят проповедники слова Твоего, Писание же Твое распростерто над всеми народами до скончания веков. “Небо и земля прейдут, но слова Твои не прейдут” (Мф. XXIV, 35). Сейчас они предстают перед нами, хотя и любимыми Сыном Твоим, как тайна, гадательно, в зеркале неба, ибо нам еще не ясно, чем мы будем. Он взирал на нас сквозь тенета тела, приласкал нас, приблизил любовью, и мы спешим на запах благовоний Его. Но когда Он приидет, мы уподобимся Ему, ибо увидим Его таким, как Он есть.
Абсолютно Твое бытие, абсолютно знание, абсолютна воля; неизменно Твое бытие, неизменно знание, неизменна воля. В бытии Твоем неизменны и знание, и воля; в воле Твоей неизменны и знание, и бытие. Не дано освещенному Тобою изменчивому существу познать Тебя так, как знает Тебя Твой неизменный свет. Поэтому “душа моя к Тебе, как жаждущая земля” (Пс. CXLII, 6). Она не осветит саму себя, самою себя не насытит, “ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы
