13. Когда наступило время действовать, вот что они придумали. Ночью Александр пошел к недавно вырытым ямам для закладки основания будущего храма. В них стояла вода, набравшаяся из почвы или от выпавшего дождя. Он положил туда скорлупу гусиного яйца, в которую спрятал только что родившуюся змею, и, зарыв яйцо глубоко в грязь, удалился. На рассвете Александр выбежал на площадь обнаженным, прикрыв свою наготу лишь золотым поясом, держа в руках кривой нож и потрясая развевающимися волосами, как нищие одержимые жрецы Великой Матери.101 Он взобрался на какой-то высокий алтарь и стал произносить речь, поздравляя город со скорым приходом нового бога.
Присутствующие — а сбежался почти весь город, с женщинами, стариками и детьми — были поражены, молились и падали ниц. Александр произносил какие-то непонятные слова, вроде еврейских или финикийских, причем привел всех в изумление, так как они ничего не понимали в его речи, кроме имен Аполлона и Асклепия, которых он все время упоминал.
14. Затем обманщик бросился бежать к строящемуся храму; приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику, из которого должны были политься предсказания, он вошел в воду и громким голосом стал петь гимны Аполлону и Асклепию, приглашая бога явиться, принося счастье, в город. Затем Александр попросил чашу, и, когда кто-то из присутствующих подал ему сосуд, он погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом яйцо, в котором он заранее спрятал бога, залепив отверстие в скорлупе воском и белилами.
Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия. А собравшиеся внимательно смотрели, ожидая, что произойдет дальше, очень удивленные уже тем, что в воде нашлось яйцо. Разбив его, Александр взял в руки змейку.102 Присутствовавшие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тотчас же закричали и стали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем. Каждый жарко молился, прося у бога достатка, изобилия, здоровья прочих благ.
Александр снова отправился домой, неся с собой новорожденного Асклепия, появившегося на свет дважды, а не один раз, как все прочие люди, и рожденного не Коронидой и, клянусь, не вороной,103 а гусыней. Весь народ следовал за ним, и все были одержимы и сходили с ума от больших надежд.
15. Несколько дней Александр оставался дома, рассчитывая, что в город сбежится множество пафлагонцев, привлеченных распространившейся молвой. Так и случилось. Город переполнился людьми, лишенными мозгов и рассудка, совершенно непохожими на смертных, питающихся хлебом, и только по виду отличающимися от баранов.
Тогда Александр, усевшись на ложе в небольшом помещении, вдетый как подобает божеству, положил за пазуху Асклепия из Пеллы, отличавшегося, как я говорил, большой величиной и красотой. Он обвил змею вокруг своей шеи, выпустив хвост наружу. Змея была так велика, что не помещалась за пазухой, часть ее тела волочилась по земле. Александр скрывал под мышкой только голову гада, который спокойно это переносил; а из-под своей бороды с другой стороны он выставил змеиную головку из полотна, как будто она действительно принадлежала змее, которую все видели.
16. Представь себе теперь небольшое помещение, довольно темное, так как света попадало в него недостаточно, и густую толпу напуганных, заранее объятых трепетом и возбужденных надеждой людей. Входящим, несомненно, казалось чудесным, что совсем недавно родившаяся змея за несколько дней так выросла и что к тому же у нее человеческое лицо. Посетители толкали друг друга к выходу и, не успев ничего хорошо разглядеть, уходили, теснимые бесконечной толпой входящих. В стене против двери был проделан другой выход, как, судя по рассказам, македоняне сделали в Вавилоне во время болезни Александра, когда он был уже в тяжелом состоянии и стоявшие вокруг дворца желали на него взглянуть и сказать ему последнее прости.
Говорят, что негодяй устраивал подобные представления не один раз, но весьма часто, особенно когда приезжали новички из богатых людей.
17. По правде говоря, дорогой Цельс, я думаю, нужно простить этим пафлагонцам и жителям Понта, людям необразованным, что они были обмануты, трогая змею (ведь и это Александр предоставил делать желающим). При тусклом свете посещавшие видели, как голова действительно разевает и закрывает пасть. Все было так хитро устроено, что следовало быть Демокритом, или самим Эпикуром, или Метродором, или другим философом с достаточно твердым разумом, чтобы не поверить всему этому и сообразить, в чем дело. Ведь нужно быть заранее убежденным, даже не обнаружив еще подделки, в том, что вся эта история была обманом, что такое не могло произойти в действительности и что неясен только прием, с помощью которого Александр морочит толпу.
18. Понемногу вся Вифиния, Галатия и Фракия стали стекаться к Александру. Впоследствии каждый рассказывал, — это было вполне естественно, — что он видел рождение бога, прикасался к нему немного спустя, когда бог в течение короткого времени достиг очень большой величины и стал лицом похож на человека. Кроме того, появились рисунки и изображения змеи, статуи, изготовленные из дерева, меди и серебра; змея получила имя: ее звали Гликоном,104 согласно какому-то исходившему от бога приказанию. Действительно, Александр изрек:
Третьей от Зевса я крови, Гликон, озарение смертным.
19. И вот, когда пришло время исполнить то, ради чего все эти ухищрения были выдуманы, то есть изрекать желающим оракулы и предсказывать будущее, Александр взял пример с Амфилоха, почитаемого в Киликии. Амфилох после кончины своего отца Амфиария и исчезновения его в Фивах покинул родной дом. Придя в Киликию, он недурно вышел из затруднительного положения, предсказывая киликийцам будущее и беря за каждое предсказание два обола. С него-то Александр и взял пример, предупреждая всех приходящих, что бог будет предсказывать в такой-то день.
Александр советовал каждому написать на табличке, чего он желает или что особенно хочет знать, затем завязать и запечатать табличку воском, глиной или чем-нибудь вроде этого. Обманщик сам брал табличку и, войдя в святилище (храм был уже воздвигнут и приготовлены подмостки), объявлял, что будет через глашатая и священнослужителя по очереди вызывать подающих таблички. Он обещал, выслушав слова бога, возвратить таблички запечатанными, как раньше, с приписанным ответом божества, отвечающего на все, о чем бы его ни спросили.
20. Подобная проделка совершенно ясна и сразу понятна для такого человека, как ты или, если не будет нескромностью сказать, как я; для людей же недалеких и глупых это казалось необъяснимым чудом. Придумав разнообразные способы снимать печати, Александр прочитывал каждый вопрос и отвечал на него, как находил подходящим в данном случае; затем снова запечатывал и отдавал их, к большому удивлению получавших. Часто среди них раздавалось: «И откуда он мог узнать, что я ему передал? Ведь я тщательно запечатал, и печать трудно подделать; конечно, это сделал бог, который все доподлинно знает».
21. Может быть, ты спросишь, какой способ он придумал для вскрытия табличек; выслушай же меня, чтобы ты в подобных случаях мог уличать виновных в обмане. Первый способ, дорогой Цельс, состоит вот в чем: раскалив иглу и расплавив при ее помощи часть воска, находившуюся под оттиском, он снимал печать и прочитывал таблички. Затем без труда снова склеивал, расплавив иголкой воск — и тот, что находился внизу, под бечевкой, и тот, на котором был самый оттиск. Второй способ заключался в применении так называемого коллирия. Этот состав приготовляется из бруттийской смолы, асфальта, толченого прозрачного камня, воска и мастики. Составив из всего этого коллирий, разогрев его на огне и смазав печать слюной, он накладывал его и, сняв, получал отпечаток. Когда же тот затвердевал, Александр спокойно распечатывал таблички и читал их. Затем накладывал воск и, приложив коллирий, словно каменную печатку, делал оттиск, вполне сходный с прежним. Кроме этих двух способов, познакомься с третьим. Всыпав в камедь, которою склеивают книги, извести и сделав из этого тесто, Александр прикладывал состав еще влажным к печати; затем, сняв, пользовался им как печаткой; состав тотчас же засыхал и становился тверже рога и даже железа. Для этой цели он придумал и многое другое; но, чтобы не казалось, будто я не знаю меры, мне не следует припоминать все, особенно для тебя, давшего гораздо больше подходящих примеров в своем сочинении против магов105 — прекраснейшем труде, полезном и способном вразумить тех, кто с ним познакомится.
22. Александр предсказывал и пророчествовал с большим умением, обладая, кроме воображения, еще и догадливостью; одним он давал двусмысленные и неопределенные ответы, другим — совершенно невразумительные: это ему казалось вполне подходящим для деятельности пророка. Одних он отговаривал, других побуждал делать, как он находил лучше, соответственно своей догадке. Иным он давал врачебный совет и предписывал вести определенный образ жизни, зная, как я говорил, много полезных лекарств. Особенно он любил прописывать «китмиды»: обманщик придумал это название для укрепляющего снадобья, изготовленного из козьего жира.
