силой.
770 Вдруг такие слова из средины послышались дуба:
«В дереве я здесь живу, Церере любезная нимфа,
Я предрекаю тебе, умирая: получишь возмездье
Ты за деянья свои, за нашу ответишь погибель!»
Но продолжает злодей; наконец от бессчетных ударов
775 Заколебавшись и вниз бечевами притянуто, с шумом
Дерево пало и лес широко придавило собою.
Сестры Дриады, своим потрясенные горем — и горем
Рощи священной, пошли и предстали в одеждах печали
Перед Церерой толпой: покарать Эрисихтона молят.
780 И согласилась она и, прекрасной кивнув головою,
Злачные нивы земли сотрясла, отягченные хлебом.
Мужа решила обречь на достойную жалости муку, —
Если жалости он при деяньях достоин подобных:
Голодом смертным томить. Но поскольку ко Гладной богине
785 Не было доступа ей, ибо волею судеб не могут
Голод с Церерой сойтись, обратилась она к Ореаде
Сельской, одной из нагорных богинь, с такими словами:
«Некое место лежит на окраине Скифии льдистой,
Край безотрадный, земля, где нет ни плодов, ни деревьев;
790 Холод коснеющий там обитает и Немочь и Ужас,
Тощий там Голод живет. Войдет пусть Глада богиня
В гнусную грудь святотатца; и пусть никакое обилье
Не одолеет ее. Пусть даже меня превозможет.
А чтоб тебя не страшил путь дальний, вот колесница,
795 Вот и драконы тебе. Правь ими в высоком полете».
Тотчас дала их. И вот, на Церериной мчась колеснице,
В Скифию та прибыла. На мерзлой горе, на Кавказе
Остановилась она и змей распрягла и сейчас же
Глада богиню нашла на покрытом каменьями поле, —
800 Ногтем и зубом трудясь, рвала она скудные травы.
Волос взъерошен, глаза провалились, лицо без кровинки,
Белы от жажды уста, изъедены порчею зубы,
Высохла кожа, под ней разглядеть всю внутренность можно.
Кости у ней, истончась, выступали из лядвей скривленных.
805 Был у нее не живот, а лишь место его, и отвисли
Груди, — казалось, они к спинному хребту прикреплялись.
От худобы у нее вылезали суставы узлами,
Чашек коленных и пят желваки безобразно торчали.
Издали видя ее, подойти не решаясь, однако,
810 Передает ей богини слова; но лишь малость помедлив, —
Хоть и была далеко, хоть едва лишь туда появилась, —
Голод почуяла вдруг, — и гонит обратно драконов!
В край Гемонийский спешит, в выси натянув свои вожжи.
Глада богиня тотчас — хоть обычно она и враждебна
815 Делу Цереры — спешит ее волю исполнить. Уж ветер
К дому ее перенес Эрисихтона: вот к святотатцу
В спальню богиня вошла и немедленно спящего крепко, —
Ночью то было, — его обхватила своими руками;
В недра вдохнула себя; наполняет дыханием горло,
820 Рот и по жилам пустым разливает голода муку.
Сделала дело свое и покинула мир изобильный
И воротилась к себе, в дом скудный, к пещерам привычным.
Сладостный сон между тем Эрисихтона нежил крылами
Мягкими: тянется он к соблазнительно снящимся яствам,
825 Тщетно работает ртом; изнуряет челюсть о челюсть,
Мнимую пищу глотать обольщенной старается глоткой.
Но не роскошную снедь, а лишь воздух пустой пожирает.
Только лишь сон отошел, разгорается буйная алчность,
В жадной гортани царит и в утробе, отныне бездонной.
830 Тотчас всего, что земля производит, и море, и воздух,
Требует; блюда стоят, но на голод он сетует горько.
Требует яств среди яств. Чем целый возможно бы город,
Целый народ напитать, — для него одного не довольно.
Алчет все большего он, чем больше нутро наполняет.
835 Морю подобно, что все принимает земные потоки,
Не утоляясь водой, выпивает и дальние реки,
Или, как жадный огонь постоянно питания алчет
И без числа сожирает полен, и чем больше получит,
Просит тем больше еще и становится все ненасытней, —
840 Так нечестивого рот Эрисихтона множество разных
Блюд принимает и требует вновь: в нем пища любая
К новой лишь пище влечет. Он ест, но утроба пустует.
Вот истощает уже, голодая пустою утробой,
Средства отцовские. Ты лишь один, о безжалостный голод,
845 Не притуплялся внутри; не смирённое пламя пылало
В глотке его. Наконец все имущество кануло в чрево.
Дочь оставалась одна, — не такой подобал ей родитель!
Нищий, он продал и дочь. Но та господина отвергла,
К морю она подошла и, простерши ладони, сказала:
850 «У господина меня отними, о Ты, что похитил
Девства дары моего!» Нептун овладел ее девством.
И не отверг он мольбы: когда увидал ее шедший
Следом владелец ее, изменил ее бог, и в мужское
Деву обличье облек, и снаряды ей дал рыболова.
855 Видит ее господин, — «О ты, что крючочек из меди
Малой приманкой закрыл и следишь за удой, — говорит он, —
Море да будет всегда для тебя безмятежно и рыба
Вечно доверчива, пусть, заглотнув лишь, крючок твой почует!
Девушка в платье простом, что стояла, растрепана, рядом,
860 Здесь на морском берегу, — ибо видел я сам, что стояла, —
Где она, делась куда? Тут сразу следы пропадают».
Внятен ей дар божества, что ставят вопрос ей о ней же, —
Девушка рада душой и спросившему так отвечает:
«Кто бы ты ни был, скажу: ты ошибся; с волны я ни разу
865 Глаз не сводил, целиком своим занят был делом.
Не сомневайся, поверь, — о, пусть мне подмогою будет
В этом искусстве Нептун! — за время, пока тут сижу я,
Не появлялся никто, и женщина здесь не стояла».
Он не поверить не мог и назад по песку удалился.
870 Так он, обманут, ушел; а к ней вид прежний вернулся.
Но, убедившись, что дочь принимает различные виды,
После отец продавал Триопеиду часто, — и дева
То кобылицей была, то оленем, коровой и птицей
И доставляла отцу беззаконное тем пропитанье.
875 После того, как алчба достояние все истощила,
Снова и снова еду доставляя лихому недугу,
Члены свои раздирать, зубами грызть Эрисихтон
Начал: тело питал, убавляяся телом, — несчастный!
Что о других говорю? У меня самого же способность,
880 Юноши, тело мое изменять в ограниченной мере:
То я таков, как сейчас, иногда же в змею обращаюсь,
То вожаком перед стадом иду, и в рогах — моя сила.
Были когда-то рога… А теперь одного из оружий
Лоб мой, как видишь, лишен…» — и за речью послышались вздохи.
Что за причина вздыхать и как рог обломился у бога,
Просит Нептунов герой рассказать; и Поток Калидонский, 385
Под тростниковый венок подобрав свои волосы, начал:
«Просьба твоя тяжела, ибо кто, побежденный, захочет
5 Битвы свои вспоминать? Расскажу по порядку, однако:
