13. Еще в родосской гавани рядом с ними стояли пираты, финикийцы родом, приплывшие на большей триере. Они выдавали себя за купцов; было их много, и все—молодец к молодцу. Они проведали, что на соседнем корабле—золото, серебро и нет недостатка в отборных рабах, и решили, напав, перебить всех, кто будет сопротивляться, а остальных захватить вместе с богатствами и увезти в Финикию на продажу: этих людей пираты презирали, видя в них недостойных противников. Главарь пиратов, по имени Коримб, был громадный детина, со свирепым взглядом; волосы его в беспорядке падали на плечи. Обдумав план нападения, пираты сначала спокойно плыли за кораблем Габрокома, а около полудня, когда моряки пьянствовали и бездельничали—одни спали, другие слонялись из угла в угол,— молодцы Коримба налегают на весла и начинают быстро приближаться. Как только корабли оказались рядом, пираты в полном вооружении одним прыжком перескочили на палубу, размахивая обнаженными мечами. Тут некоторые в страхе бросились в воду и утонули, а те, кто защищался, были убиты. Габ- роком и Антия подбегают к пирату Коримбу и, с мольбой обняв его колени, говорят: "Золото и все богатства—твои, и мы тебе отныне рабы, владыка, но ради этого моря и твоей десницы пощади наши жизни и не убивай тех, кто покорился тебе добровольно. Вези нас, куда угодно, и продай, но будь милостив, позволь нам служить одному господину".
14. После таких слов Коримб тотчас же велел прекратить резню. Перенеся на свою триеру все самое ценное, забрав с собою Габрокома, Антию и несколько рабов, он поджег корабль, так что всех, кто на нем оставался, охватило пламя. Ведь увезти всех он не мог, да и не считал безопасным. Жалостное это было зрелище, когда одни с пиратами уплывали, другие в огне сгорали, и руки простирали, и слезы проливали. С корабля слышались крики: "Куда вас увозят, господа наши, что за земля вас примет, и в каком городе вам суждено жить?" И в ответ: "О счастливцы, вы умрете раньше, чем узнаете оковы и изведаете рабскую долю". С такими словами одни прочь уплывали, другие сгорали.
В этот миг воспитатель Габрокома, глубокий старик, почтенный на вид и внушающий жалость своей дряхлостью, не вынеся расставания с юношей, бросается в мере и плывет, пытаясь догнать триеру. "Как можешь ты меня покинуть, дитя,— меня, твоего старого наставника? Куда тебя увозят, Габроком? Лучше сам убей меня, злосчастного, и сам схорони; незачем мне жить без тебя". Так он говорил и в конце концов, отчаявшись когда-нибудь еще увидеть Габрокома, утонул, перестав бороться с волнами. Эта потеря была для Габрокома самой горькой; он протягивал старику руки и умолял пиратов поднять его на палубу, но те на слушали просьб юноши.
В три дня они окончили плавание и прибыли в финикийскнй город Тир, где у них было убежище. Однако пираты не повели пленников в самый город, а оставили поблизости, в поместье некоего Апсирта, которому все они и сам Коримб служили за жалованье и долю в добыче. Привыкнув во время путешествия каждый день видеть Габрокома, Коримб полюбил его страстной любвью, а постоянное общение все больше его разжигало.
15. Видя, как тяжело страдает юноша и как сильно он любит Антию, Коримб в дороге не пытался соблазнять его и не отваживался применить силу, опасаясь, как бы Габроком из-за такого поношения не совершил над собой чего худого. Тол г. ко в Тире он дал волю своей любви—начал оказывать Габрокому услуги, уговаривал его мужаться и всячески о нем заботился. А тот думал, что Коримб добр к нему из одной жалости. Вскоре Коримб открывает свою любовь одному из товарищей по ремеслу, Евксину по имени, просит помочь ему и дать совет, как вернее склонить юношу к любви. Не без удовольствия выслушивает Евксин слова Коримба: ведь сам он пленился Антией и страстно ее полюбил. В ответ он рассказывает Коримбу о своей заботе и советует дольше не печалиться, а прямо приступить к делу. "Очень неразумно,—говорил он,—чтобы те, кто подвергаются опасностям и риску, не насладились спокойно тем, что им с таким трудом досталось. Мы, конечно, вправе получить из добычи каких желаем пленников. Такими речами он без труда убеждает влюбленного Коримба. Они решают говорить один в пользу другого и склонять: Евксин— Габрокома, а Коримб— Антию.
16. Пленники в это время печалились, с беспокойством ожидая новых бед, снова и снова обещая соблюдать свои клятвы. Коримб и Евксин входят к ним и, заявив, что желают поговорить наедине, уводят—один Антию, другой—Габрокома. А у тех в предчувствии недоброго упало сердце. И вот Евксин говорит Габрокому: "Я вполне понимаю, юноша, что ты тяжело переносишь свое несчастье, превратившись из свободного человека в раба и из богатого в нищего. Ты должен все отнести за счет судьбы, смириться со своей участыо и полюбить того, кто отныне твой господин. Знай, от тебя самого зависит стать вновь свободным и счастливым, если ты только пожелаешь уступить своему господину Коримбу: он любит тебя страстной любовью и с радостью сделает хозяином всего своего добра. Ничего худого с тобой не случится, напротив,. Коримб будет к тебе еще благосклоннее. Подумай, Габроком: нет у тебя друга, земля вокруг чужая и незнакомая, повелители—пираты, и не избегнуть тебе места, если отвергнешь Коримба. Зачем тебе теперь жена и семья, зачем возлюбленная столь юному отроку? Оставь все это, смотри только на одного Коримба, только его одного слушайся". Евксин кончил, а юноша стоял в молчании и не знал, что ответить. Он затосковал и заплакал, видя, в какой он опять беде, а потом говорит Евксину: "Дай мне срок обдумать твои слова, и тогда я дам ответ". Евксин ушел. Коримб в свою очередь говорил Антии о любви к ней Евксина, о неизбежности ее теперешней судьбы и о том, что ей придется покориться. Он пообещал многое: и брак законный, и богатство,—если она будет послушна,—и всяческие блага. Антия ответила так же, как Габроком,— попросила отсрочки для размышления. Евксин и Коримб ожидали их ответа, сидя вместе, и надеялись, что их замысел удастся.
II.
Между тем Габроком с Антией вернулись туда, где они теперь жили, и, рассказав друг другу все, что им пришлось выслушать, в слезах упали на пол. "Отец,—взывали они,—мать родная, родина любезная и вы все, близкие и дорогие сердцу!" Но потом Габроком овладел собой. "О мы, злосчастные,—сказал он,—в-чужой земле какие еще муки суждено вынести нам, отданным во власть наглых пиратов? Сбывается предсказанное. Это бог мстит мне за гордыню. Любит меня Коримб, тебя желает Евксин. О губительная для нас обоих красота! Затем ли я доселе хранил свою чистоту, чтобы отдаться разбойнику, пылающему постыдной страстью?! Что за жизнь ожидает меня—из честного человека я стал продажной девкой и Антию свою потерял. Но нет, клянусь чистотой—моей подругой еще с детских лет, я не покорюсь любви Коримба. Лучше мне умереть и этой ценой сохранить целомудрие". Так он говорил и горько плакал.
Антия же ему ответила: "Увы, как скоро пришлось нам вспомнить клятвы, как скоро—изведать оковы. Уже смеет какой-то негодяй любить меня и, всяческими обещаниями соблазняя, надеется и на ложе мое взойти после тебя, Габроком, и возлечь со мной, предаваясь страсти. Но не настолько мне дорога жизнь, .чтобы я снесла это бесчестие и могла потом глядеть на свет солнца. Я решила, Габроком: умрем вместе. После смерти мы вновь обретем друг друга, и никто нас тогда не разлучит".
2. Габроком согласился.
Между тем Апсирт, узнав, что Коримб вернулся с богатой добычей, пришел в свое поместье. Увидев Габрокома и Антию, он был поражен красотой обоих и тут же потребовал их себе, рассчитывая на большую прибыль. А все остальное—имущество, деньги и женщин, которые были захвачены в плен,—он разделил между людьми Коримба. Евксин и Коримб с большой неохотой и лишь по необходимости уступили Габрокома и Антию. Они ушли ни с чем, а Апсирт, взяв молодых людей и двух рабов, Левкона и Роду, отправился в Тир. По пути в город Габроком и Антия привлекали восторженные взгляды встречных; здешние варвары, никогда не видавшие такой красоты, решили, что перед ними боги, и прославляли Апсирта, владельца столь красивых рабов. Приведя Габрокома и Антию к себе домой, Апсирт передает молодых людей верному рабу и приказывает заботиться о них, надеясь получить хорошую прибыль, если продаст пленников за настоящую цену.
3. Вот что со всеми сталось.
Через несколько дней Апсирт по каким-то торговым делам уехал в Сирию; тем временем его дочь Манто влюбилась в Габрокома. Она уже годилась в невесты и была хороша собой, но, разумеется, не могла сравниться с Антией. Постоянно встречаясь с юношей, Манто пленяется им все сильнее, не может побороть свою страсть и сама не знает, что делать. Она не осмеливалась открыться Габрокому, ибо знала, что у него есть жена, и не надеялась поэтому добиться его любви; не смела она также признаться домашним—из страха перед отцом. Поэтому она еще сильнее пылала, страдая любовной болезнью. Не в силах дольше молчать, она решила поверить свою любовь рабыне Антии—Роде, своей сверстнице, молодой девушке; только Рода, думала она, сумеет ей помочь. Выбрав подходящее время, Манто подводит девушку к домашнему жертвеннику: она молит не выдавать ее, заставляет поклясться в этом, открывает свою страсть к Габрокому, просит о помощи и сулит щедрые подарки. "Помни,—говорит она,—что ты моя рабыня, и знай, что тебе придется испытать гнев варварки и оскорбленной женщины".
