Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Плод понесла, я врагам ее передать не позволю».

1110 Так он сказал, и сладостный сон его успокоил.

К сердцу умную речь жена приняла и, вскочивши

С ложа, по дому пошла. Сбежались немедля служанки,

Что госпоже помогать в любом ее деле привыкли.

Вестника тихо призвав, передать поручила Арета

Умный совет Эзониду: что должен он в жены не медля

Деву взять и царя ни о чем не молить Алкиноя, —

Сам-де явится он и пред колхами так все рассудит:

Если она еще дева, отцу передать порешит он

Дочь. Но если она вкусила мужнино ложе,

1020 Он уже больше ее от законных уз не отторгнет.

Молвила так. Помчали гонца проворные ноги

Вон из дворца — возвестить справедливое слово Язону,

Мысли Ареты открыть и решенье царя Алкиноя.

В бухте Гиллейской, близ города, возле ладьи отыскал он

Всех героев; не спали они, не снимали доспехов;

Весть он передал им. Взвеселился в душе своей каждый,

Ибо с приятною речью к дружине гонец обратился.

Тотчас с вином для блаженных богов кратер приготовив,

Как надлежит, овец к алтарю подвели по обряду.

1130 В эту же ночь они приготовили брачное ложе

Деве в пещере святой, где жила когда-то Макрида,

Кроткого дочь Аристея, который пчелиного роя

Свету изделье явил и жир многотрудной оливы.

Первой Макрида себе на грудь в Евбее Абантской

Зевсова сына, нисейца, прияла с великой охотой,

Медом пчел увлажнила уста младенца сухие,

Лишь из огня Гермес его спас. Но увидела Гера

Это и деву в сердцах изгнала с острова тотчас.

Та же себе приют обрела у феаков в пещере

1140 Этой святой, наградив неисчетным богатством туземцев.

Там разостлали они просторное ложе, а сверху

Яркий струившее блеск руно золотое, чтоб почесть

Браку воздать и прославить его. Цветов же узорных

Нимфы нарвали для них и к ним на лоне лилейном

Их принесли: все вокруг, как огнем, озарилось сияньем, —

Блеск струили такой завитки руна золотые

И зажигали в очах желание сладкое. Все же

Каждой стыд не давал руна рукою коснуться.

Нимфы одни прозывались Эгея-реки дочерями,

1150 Кручи горы Мелитейской другим обителью были,

Третьи, лесные, из мест холмистых явились.

Сама их Гера, Зевса супруга, подъяла, славя Язона.

И до сих пор называют священной пещерой Медеи

Ту пещеру, где их съединили нимфы друг с другом,

Распростерев им душистый покров. Герои же в дланях

Бранные копья подъемля, на случай, коль вражья дружина

Битву нежданно начнет, нападет на них, и ветвями

Щедро виски увенчав, окружив их пышной листвою,

Мерно и в лад под лиру Орфея, звучащую громко,

1160 Начали петь гименей, перед брачною вставши светлицей.

Не в Алкиноя владеньях хотел заключить поначалу

Брак герой Эзонид, но в дому своем отчем, обратно

В свой воротившись Иолк. И Медея тех же держалась

Мыслей, что он, но теперь из нужды отдалась она мужу.

Видно, нельзя никогда нам, злосчастному роду людскому,

Мягко на землю ступить — что-нибудь попадется под ногу;

Так с наслажденьем всегда перемешаны горькие скорби.

Вот почему средь любовных утех томил новобрачных

Страх: приведет ли к концу желанному суд Алкиноя.

1170 Эос взошла между тем и, божественный свет разливая,

Воздух от мрака ночного очистила; ей улыбнулись

Острова берег и тропки росистые в дальних долинах,

В городе шум поднялся и говор по улицам; вышли

Здешние жители все, а потом издалека явились

Колхи, что на краю Макриды острова были.

Тотчас пришел Алкиной, как раньше условлено было —

Дабы сказать, что о деве решил. В руках же владыка

Жезл судейский держал золотой, с которым творил он

Правый суд, разбирая по городу жителей споры.

1180 Следом же, в свой черед, во всем своем бранном наряде

Шли толпой феакийских мужей наилучшие люди.

Жены тесной гурьбой за стены вышли градские,

Дабы героев узреть; явились также селяне,

Толки прослышав, — ведь слух наперед разослала неложный

Гера-богиня повсюду… Кто вел, наилучшего выбрав,

Овна с собой, кто тащил труда не знавшую телку;

Кто поблизости ставил амфоры, чтоб смешивать вина,

И от пылающих жертв далёко чад заструился.

Жены, как то им к лицу, многотрудной работы носили

1190 Платья, уборы златые, блистая пышных нарядов

Роскошью, — так украшают себя все юные жены —

И на героев дивились они прославленных, видя

Стать и красу их, но более всех — на Эагрова сына,

Что под формингу пел и под сладко звучащую песню

Мерно о землю своей ударял блестящей плесницей.

Юные девы за ним, когда вспоминал он о свадьбе,

Петь гименей начинали желанный, порою же сами

Пели песнь без него, в хороводной пляске кружились, —

Гера, из-за тебя! Надоумила ты лишь Арету

1200 Сыну Эзона открыть Алкиноя замысел мудрый.

Он же, решенье свое изложив и блюдя справедливость

До конца (а о свадьбе уже было всюду известно),

Твердо стоять продолжал на своем решенье, — ни грозный

Не волновал его ужас, ни гнев тяжелый Эита,

Ибо считал приговор нерушимой он клятвой скрепленным.

Вот почему, когда мысль пришла неразумная колхам

Не покориться ему, им велел он суду подчиниться

Иль отвести ладьи от земли из гаваней в море.

Тут, пред владыкой своим трепеща, его умолили

1210 Колхи в союзники взять их, и там же на острове долго

Жили среди феаков они в грядущие годы,

Но Бакхиады 437 потом, что свой род из Эфиры выводят,

В тех поселились краях. Тогда на лежащий напротив

Остров они перешли, чтоб оттуда к горам Керавнийским

В землю абантов прийти и к нестеям и к Орику-граду; 438

Но только долгие годы спустя все это случилось.

Там и доныне Мойр и нимф алтари ежегодно

В дар получают куренья у Феба Номия 439 в храме, —

Те алтари, что были Медеей воздвигнуты. Много

1220 И Алкиной преподнес минийцам даров при отъезде,

Много дала и Арета, прибавив к подаркам двенадцать

Из феакийских чертогов служанок в дорогу Медее.

День седьмой наступил — и Дрепан был покинут.

Попутный Ветер, Зевесов дар, подул с утра, и, гонимы

Ветром, помчались они вперед. Но пока еще судьбы

Не позволяли ступить на землю Ахеи героям, —

Раньше еще им в краю пострадать предстояло Ливийском.

Вот уже и залив, по названию Амбракиотский,

Вот и куретов 440 край миновали они, продвигаясь

1230 На парусах, и проход островной с Эхинадами 441 вместе,

И была уж земля почти что Пелопова зрима.

Но подхватила их вдруг свирепая буря Борея,

Судно в Ливийское море снесла и там по пучинам

Девять ночей и столько же дней носила, покуда

В Сирту они не вошли, откуда нету возврата

Для кораблей, если в этот залив они загнаны будут.

Всюду там отмель шла, везде были заросли в море

Взморника, и по ним ходила водная пена.

Рядом, как ширь небес, песчаная стлалась равнина,

1240 И не водилось на ней ни пернатых, ни гадов ползучих.

Тут прилив (ведь вода то вдруг отступала от суши

В отмели той, то берег опять заливала пологий

В жадном порыве своем) их корабль на берег забросил

Так далеко, что в воде днища малая часть лишь осталась.