Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Стал бы того врачевать, кого змей зубами коснулся.

Ведь богоравный когда пролетал над Ливийской землею

Евримедонт-Персей 447 (так его называла Даная),

Дабы Горгоны главу, что отсек он, владыке доставить,

Сколько черной крови ни скатилось капель на землю,

Все до одной превратились они в тех гадов свирепых.

Мопс наступил на хребет у хвоста одному из тех гадов,

Левой ноги ступню вынося вперед, — и от боли

1520 Поднялся змей и голень обвил и бедро Ампикиду,

Раня укусами плоть. Ужаснулась Медея, служанки

В трепет пришли. А Мопс кровавую рану ощупал

Смелой рукой, ибо рана пока что не слишком терзала.

Бедный! Под кожу проник уже яд, разрушающий члены,

И чрез мгновенье глубокая тьма ему взоры застлала.

Сразу же он, склонив на песок отягченные члены,

Полный бессилия, стал холодеть. Друзья собралися

Вкруг и герой Эзонид, пораженные страшной бедою.

Даже на краткое время почивший не мог оставаться

1530 Прямо под солнцем лежать. Немедля тело от яда

Начало гнить и волосы падать с тлеющей кожи.

Медные взяв лопаты, глубокую стали минийцы

Наскоро рыть могилу; затем и герои и девы

Волосы начали рвать на себе, рыдая над другом,

Жалкою смертью погибшим, и трижды с оружьем вкруг тела

Все обошли, и почтив его так, прикрыли землею.

Вот на корабль вступили они, когда в сторону моря

Южный ветер подул, и отыскивать принялись выход

Из Тритониды в простор; но, не зная верной дороги,

1540 Весь этот день по озерным волнам носились напрасно.

Как, извиваясь, ползет путем извилистым змейка,

Если солнечный луч обдает ее жаром палящим,

Вертит, шипя, головой туда и сюда, и сверкают,

С искрами схожи огня, глаза, налитые злобой,

В нору пока не вползет через узкую щель, поспешая, —

Так и Арго, ища судоходное озера устье,

Переходил туда и сюда и долго кружился.

Тут приказал Орфей посвятить Аполлона треножник,

Сняв с корабля, богам этих мест во имя возврата;

1550 На берег выйдя, друзья водрузили дар Аполлонов.

Юноши облик приняв, явился сам многомощный

Бог Тритон и, ком земли подняв, как подарок,

Им его протянул и с таким обратился к ним словом:

«Други, возьмите его! Ведь другого подарка ценнее

Нет у меня сейчас, чтоб вручить вам, сюда занесенным,

Если же этих морей пути узнать вы хотите

(Их на чужбину попавший всегда разведать желает),

Все расскажу вам. Отец Посейдон меня лучшим соделал

Здешних морей знатоком. Во мне владыку приморья

1560 Можете зреть, коль вам, чужеземцам, известно, что некий

В Ливии есть Еврипил, сын страны той, богатой зверями».

Так он сказал. И Евфем протянул с охотою руки

К глыбе земли и сказал в свой черед ему слово такое:

«Если слыхал ты, герой, об Апиде, о море Минойском, 448

Если слыхал, отвечай откровенно тебя вопросившим.

Не по своей мы воле примчались сюда, но налетом

Бури свирепой на край земли заброшены этой.

Кверху поднявши корабль, мы до озера груз дотащили

Чрез материк, изныв от трудов, и не знаем мы, где же

1570 Путь по морю лежит, чтоб прибыть нам в Пелопову землю».

Молвил он так, — и Тритон, простирая руку, на море

Издали им указал и на близкое озера устье.

«Там есть к морю проход, где недвижна, черная цветом,

Темно-бездонных вод глубина. С двух сторон воздымаясь,

Белые там берега сверкают ярко. Меж этих

Белых обрывов лежит узкий путь, — из озера выход!

Моря открытого гладь ведет, простираясь за Критом,

Вплоть до святых берегов земли Пелоповой. Только

В море когда из озера вы попадете, направо

1580 Взяв и к земле прижимаясь, пути вы держитесь, покуда

Вверх он идет. Но только лишь станет вбок отклоняться,

В сторону твердь земная, тогда уж плаванье будет

Ваше идти без помех, когда мыс обогнете вы длинный. 449

Радостный путь вам, друзья! Пусть минуют труды и невзгоды

Вас, чтоб от них не изныло цветущее юностью тело».

Молвил, желая добра. Они ж на корабль свой вступили.

Все к одному лишь стремились, — на веслах из озера выйти.

Вдаль с быстротою они уносились. Видел сначала

Всякий из них, как Тритон, подняв треножник, спустился

1590 В озеро, но потом, как с треножником вместе он скрылся,

Уж никто не видал. Взвеселилась душа у героев,

Ибо один из богов им знаменьем добрым явился.

И Эзонида они овцу заколоть побуждали,

Что всех лучше овец, и слово благое промолвить.

Он же овцу отобрал поспешно и поднял на воздух,

И на корме заколол, и такую помолвил молитву:

«Бог, что лик свой явил на далекого озера гранях,

Будь ты чудо морей, Тритон, будь тот, кто зовется

Форком или Нереем средь нимф, рожденных пучиной, —

1600 Сжалься, молю, и даруй возврат нам, сердцу желанный».

Молвил, и вслед за молитвой он, горло овце перерезав,

Бросил ее с кормы прямо в воду. И бог из пучины

В подлинном виде своем явил себя мореходам.

Как иногда скакуна в ристалищный круг направляет

Муж, рукою держась за густую гриву; послушно

Рядом с бегущим идет, горделиво шею подъемля,

Конь, и звенят удила, покрытые белою пеной,

С двух сторон во рту у него, когда он их кусает, —

Так и Тритон, за киль крутобокой ладьи ухватившись,

1610 К морю Арго подвигал. От макушки до самого чрева

Тело его — и спина и бока — изумленному взору

Точно таким, как у всех богов блаженных, являлось;

Ниже чресел зато у него тянулся огромный

Рыбий раздвоенный хвост. И бил по поверхности водной

Бог плавниками хвоста, что внизу от него ответвлялись —

Выгнутых два острия, с рогами месяца схожих.

Вел он корабль, пока не привел его к самому морю,

Чтобы он дальше поплыл, а сам погрузился в пучину;

Радостный подняли крик мореходы, взирая на чудо.

1620 И посейчас там есть и залив Аргойский, и знаки

От корабля: Тритона алтарь и алтарь Посейдона.

Весь этот день оставались герои на месте. С зарей же,

Все паруса распустив и земли пустынной пределы

С правой имея руки, под дыханьем Зефира поплыли.

С новой зарей увидали они изгиб побережья —

Мыс, выбегавший вперед, и за мысом лежащее море.

Вскоре улегся Зефир, и дыхание быстрого Нота

Их вперед понесло. Взыграла душа у героев,

Солнце когда зашло и на небо звезда поднялась,

1630 Что утомленных селян от трудов полевых отрешает.

Сразу тогда паруса закрепив, высокую мачту

Книзу пригнули они, ибо к ночи ветер утихнул,

И налегли сильней на сосновые гладкие весла,

Так герои гребли всю ночь, и весь день, и снова

Целую ночь. Вслед за тем скалистый, издали видный

Карпаф их принял. Потом подойти они к Криту сбирались,

Что среди других островов средь моря ясно виднелся.

Талос 450 медный, однако, утесов крепких обломки

Стал в них бросать, не давая на берег закинуть причалы

1640 И под защиту стать корабельной стоянки Диктейской.

В сонме полубогов он из всех остался последним

Ясенеродных мужей, происшедших от медного корня.

Дал Европе его сам Кронид, чтобы Крит охранял он,

Трижды в день на медных ногах обегая весь остров.

Руки его, и стопы, и все тело было из меди

Неуязвимой. И лишь у лодыжки, внизу сухожилья,