Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Не привелось вам нести, отплывшим прочь от Эгины.

Вам не мешали налеты ветров. В спокойствии полном

Вы миновали страну Кекропа, а также Авлиду,

1780 Что у Эвбеи лежит, и локров оиунтских селенья,

Чтобы на брег Пагасейский ступить наконец с ликованьем.

ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ ЭПИГРАММА

Милая Муза, кому несешь ты плоды этих песен?

Кто свивает в венок славных певцов голоса?

Свил венок Мелеагр благородному другу Диоклу,

Чтобы доверенный дар памятью доброю стал.

Белые лилии Мойры и красные сплел он Аниты;

Мало цветов от Сапфо, мало, но розы меж них.

Меланнинпид ему дал нарциссы торжественных гимнов,

А Симонид подарил поросли дивной лозы.

Благоуханные ирисы к ним приплетает Носсида —

10 Воск ее кротких страниц плавил крылатый Эрот —

Сладостно дышит Риан цветком по имени сампсих,

А у Эринны в стихах девственно нежен шафран.

Многоречив гиацинт величавых Алкеевых песен;

С черными листьями вплел Самий лавровую ветвь.

Вьются побеги плюща — цветущий дар Леонида;

Колются иглы сосны — это Мнасалкова дань.

Памфил творенья свои раскинул, как ветки платана,

Юным орешником с ним сросся Панкратов посев,

Белым тополем — Тимн, зеленою мятою — Никий,

20 И с побережных холмов травкой песчаной — Евфем.

Темной фиалкой цветет Дамагет, в словах Каллимаха

Мирт, распускаясь, таит сладостно-горестный мед.

Евфорион — с лихнийским цветком, а с нежным амомом —

Тот, которому дал имя свое Диоскур.

От Гегесиппа в венок вплетены виноградные гроздья,

Щедрою собран рукой Перса душистый камыш.

Сладкое сорвано яблоко с яблони у Диотима,

Первым цветом цветет у Менекрата гранат.

Смирнские ветви кладет Никенет, теребинтами дышит

30 Слово Фаэнна-певца, грушею Симмий высок.

Мелкую россыпь цветов сельдерея, дарящего силой,

По непорочным лугам лирник Парфений растит.

Колосом рыжим легли Вакхилидовых нив урожаи —

Жатва медовая Муз даже в одоньях мила.

В песнях Анакреон источает нектарные росы,

Но элегических строк мил и несеяный сев.

Чертополох луговой колючие волосы вздыбил —

В нем уделил Архилох каплю от глубей своих.

От Александра в венке — ростки молодые оливы,

40 От Поликлета блестит красно-коричневый боб.

Вот майоран, любимец певцов, в стихах Полистрата;

Вот финикийский кипрей из Антипатровых рук.

Вот и сирийский нард, остистыми листьями пышный, —

Дар от Гермеса — поэт, дар от поэта — цветок.

Это Гедил и с ним Посидипп, лепестки полевые;

Этот цветок на ветру сам возрастил Сикелид.

Не позабыта и ветвь золотая Платона-пророка:

В каждом листке у нее — благозакония свет.

Срезал Арат, пытатель небес, первородную вайю

50 Пальмы, которая ствол к небу стремит от земли.

Лотос, цветок Херемона, встречается с флоксом Федима,

Гибкий цветок-волоок с ними совьет Антагор.

Феодоридов тимьян любезен лозе виноградной;

Фаний с ним сочетал венчики синих пиан.

Много собрано здесь и недавних мусических всходов;

К ним приплетаю и я свой чуть раскрытый левкой.

Милым несу я друзьям дары мои: всем посвященным

В таинства сладостных Муз дорог словесный венок.

Брось свою девственность. Что тебе в ней? 3а порогом Аида

Ты не найдешь никого, кто полюбил бы тебя.

Только живущим даны наслажденья любви; в Ахеронте

После, о дева, лежать будем мы — кости и прах.

Асклепиад

Сладок холодный напиток для жаждущих в летнюю пору;

После зимы морякам сладок весенний Зефир;

Слаще, однако, влюбленным, когда, покрываясь одною

Хленой, на ложе вдвоем славят Киприду они.

Асклепиад

Я наслаждался однажды игрою любви с Гермионой.

Пояс из разных цветов был, о Киприда, на ней,

И золотая была на нем надпись: «Люби меня вволю,

Но не тужи, если мной будет другой обладать».

Асклепиад

Трижды, трескучее пламя, тобою клялась Гераклея

Быть у меня — и нейдет. Пламя, коль ты божество,

То отвратись от неверной. Как только играть она станет

С милым, погасни тотчас и в темноте их оставь.

Асклепиад

Долгая ночь, середина зимы, и заходят Плеяды.

Я у порога брожу, вымокший весь под дождем,

Раненный жгучею страстью к обманщице этой… Киприда

Бросила мне не любовь — злую стрелу из огня.

Асклепиад

Сбегай, Деметрий, на рынок к Аминту. Спроси три главкиска,

Десять фикидий да две дюжины раков-кривуш.

Пересчитай непременно их сам! И, забравши покупки,

С ними сюда воротись. Да у Фавробия шесть

Розовых купишь венков. Поспешай! По пути за Триферой

Надо зайти и сказать, чтоб приходила скорей.

Асклепиад

Прежде, бывало, в объятьях душил Археад меня. Нынче

К бедной ко мне и шутя не обращается он.

Но не всегда и медовый Эрот нам бывает приятен, —

Часто, лишь боль причинив, сладок становится бог.

Асклепиад

Сердце мое и пиры, что ж меня вы ввергаете в пламя,

Прежде чем ноги унес я из огня одного?

Не отрекусь от любви. И стремленье мое к Афродите

Новым страданьем всегда будет меня уязвлять.

Посидипп

Нет, Филенида! Слезами меня ты легко не обманешь.

Знаю: милее меня нет для тебя никого —

Только пока ты в объятьях моих. Отдаваясь другому,

Будешь, наверно, его больше любить, чем меня.

Посидипп

Слаще любви ничего. Остальные все радости жизни

Второстепенны; и мед губы отвергли мои.

Так говорит вам Носсида: кто не был любим Афродитой,

Тот не видал никогда цвета божественных роз.

Носсида

Я не обижу Эрота: он сладостен; даже Кипридой

Клясться готов я, но сам луком его поражен.

Испепелен я вконец, а он вслед за жгучей другую

Жгучую мечет стрелу без передышки в меня.

Вот он, виновник, попался, хотя он и бог окрыленный!

Разве повинен я в том, что защищаю себя?

Леонид Тарентский

Я ненавижу Эрота — людей ненавистник, зачем он,

Зверя не трогая, мне в сердце пускает стрелу?

Дальше-то что? Если бог уничтожит вконец человека,

Разве награда ему будет за это дана?

Алкей Мессенский

Ночь, священная ночь, и ты, лампада, не вас ли

Часто в свидетели клятв мы призывали своих!

Вам принесли мы обет: он — друга любить, а я — с другом

Жить неразлучно — никто нас не услышал иной.

Где ж вероломного клятвы, о ночь!.. Их волны умчали.

Ты, лампада, его в чуждых объятиях зришь!

Мелеагр

Утро, враждебное мне! Что так рано ты встало над ложем?

Только пригреться успел я на груди у Демо.

Свет благодатный, — который теперь мне так горек! — о, лучше б,

Быстро назад побежав, снова ты вечером стал.

Было же прежде, что вспять устремлялся ты волею Зевса

Ради Алкмены 456 — не нов ход и обратный тебе.