Аристофан - Лисистрата

Сказку
Расскажу вам в назиданье; эту сказку
Слышал я в детстве.
Жил на свете молодой Миланион.
Женской ласки он боялся как огня.
В дебри он жить ушел.
Сети, капканы плел,
Зайцев, лисиц ловил,
Другом собаку взял.
И домой не возвращался,
И не примирился.
Вот что!
Так он женщин ненавидел,
Вот и мы ничуть не меньше,
И Миланиона мы
Не глупей.

Поцелуемся, дружок?

Заревешь без чеснока!

Так поленом в ребра дам!

Что за рощей ты оброс!

Был и Миронид[68] таков,
Был космат и волосат.
Был угрозою врагам,
Формиону[69] другом.

Сказку
Расскажу тогда и я в ответ на сказку
Про Миланиона.
Жил-был Тимон, был он зол и ядовит,
Как репейник, неприступен и колюч.
Вскормлен Эринией.[70]
Черною желчью полн,
Тимон в леса ушел,
В мрачной пещере жил
И проклятьем страшным проклял
Вас, мужчин негодных.
Вот что!
Так всю жизнь он ненавидел
Подлый род мужчин негодных,
А для женщин был всегда
Нежный друг.

Хочешь в зубы получить?

Ох, не надо, ох, боюсь!

Так ногой ударю в бок!

Все откроешь, берегись!

И пускай! Хоть я стара,
Не увидишь ты волос:
Гладко все и чисто все,
Выжжено на свечке.

Сюда, сюда, подружки, поскорей ко мне
Бегите!

Что случилось? Что за крик? Скажи!

Вот, вот, мужчина! Он бежит как бешеный,
Охвачен Афродитиным неистовством.

Царица Кипра, Кифереи, Пафоса,[71]
Веди его и впредь такой дорогою!

А кто и где он?

Возле храма Хлоина.[72]

Да вот он, вот он! Видит бог! Но кто ж это?

Глядите, не признаете ль?

Свидетель Зевс,
Признала я! Да это же Кинесий мой!

Так стойкой будь! Поджарь и подрумянь его!
Дразни его, люби и не люби его!
Но помни то, о чем клялась над чашею.

Все помню, будь покойна.

Ну, так я сперва
Его приму и встречу доброй шуткою.
Уж я его поджарю! Ты ж уйди пока!

О горе, горе! Что за схватки страшные!
Какие рези! Как на дыбе рвут меня!

Стой! Кто идет? Здесь караулы!

Я иду.

Мужчина?

Ох, мужчина!

Убирайся прочь!

Ты кто ж сама, что гонишь?

Здесь на страже я.

Так позови Миррину, я прошу тебя.

Позвать тебе Миррину, вот как? Кто же ты?

Я – муж ее, Кинесий, из Пеонии.[73]

Так здравствуй же, любезный! Не безвестен ты!
Твое имя нам всем знакомо славное.
Жена твоя нам вечно про тебя твердит.
Яйцо ли ест иль грушу: «За здоровие
Кинесия!» – прибавит.

Ах ты милая!

Клянусь Кипридой! Если ж разговор зайдет
О вас, мужчинах, говорит жена твоя:
«Щенята все перед моим Кинесием».

Зови ж ее!

Ну вот! А что подаришь мне?

Я хоть сейчас согласен, если хочешь ты.
Одно имею, – что имею, дам тебе.

Так я пойду и позову.

Скорей иди!
Ведь для меня нет в жизни больше радости!
С тех пор, увы, как из дому ушла жена,
И в дом входить противно. Все мне кажется
Несносною пустыней. Удовольствия
В еде не нахожу я. Как в огне горю.

Его люблю, люблю я. Но любви моей
Ему не надо. Лучше не зови меня!

О чем ты там, Мирриночка, любовь моя?
Сойди ко мне скорее!

Ни за что! Нет, нет!

На голос мой ты не придешь, Мирриночка?

Тебе меня не нужно! Так зачем идти?

Что говоришь – не нужно? Нужно до смерти!

Прощай же!

Не меня, так хоть ребеночка
Послушайся! Зови, сыночек, мать свою!

Ай, мама, мама, мама, мама!

Что, жаль тебе? Ведь это ж твой ребеночек,
Шестой уж день не мытый и не кормленный.

Ах, мне-то жаль! Но вот отцу до бедного
И дела нет.

Сойди, возьми дитя свое.

Сойду! Как быть! О сердце материнское!

Теперь она мне и моложе кажется,
Чем прежде, и во много раз красивее.
А этот холодок ее и прихоти
С ума меня сведут от страсти бешеной.

Отца-злодея маленькое дитятко!

Дай поцелую, приласкайся к матери!

Ах глупая! Зачем ты это делаешь?
Послушавшись подруг, меня ты мучаешь
Да и себя изводишь.

Мне и дела нет!

Нет дела до того, что вышивание
Твое растащат куры?

Пропадай оно!

И Афродита от тебя давно уже
Не видит угожденья. Возвратись домой!

Не возвращусь, пока вы не помиритесь
И воевать не кончите.