Повесть о царе Шахрамане, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур
В древние времена, в минувшие века и столетия жил царь, которого звали султан Шахраман. И был он обладателем большого войска, челяди и слуг. Долго прожил царь, постарел, ослаб телом, но так и не нажил себе детей.
Много размышлял он об этом, беспокоился и печалился, и вот однажды пожаловался одному из своих визирей, сказав: «Я боюсь, что, когда умру, царство мое погибнет, ибо не найти мне среди своих потомков такого человека, который смог бы править после меня». И визирь отвечал ему: «Быть может, Аллах еще поможет тебе. Помолись же ему, о царь, и положись на него».
И поднялся султан Шахраман, совершил омовение и молитву в два раката и воззвал к Великому Аллаху с праведным намерением, а потом он призвал свою жену на ложе и познал ее, и зачала она от него по воле Аллаха Великого.
Через положенное время она родила дитя мужского пола, и ребенок этот был подобен луне в ночь полнолуния. Царь обрадовался ему безмерно и назвал его Камар-аз-Заманом[1]. И повелел владыка, чтобы город был украшен. И украшали город семь дней, и стучали в барабаны, и били в литавры. Назначил царь младенцу кормилиц и нянек, и воспитывался царевич в величии и неге, пока не прожил пятнадцать лет. Превосходил тот юноша всех красотою своею и стройностью стана, а отец любил его и не мог с ним расстаться ни ночью, ни днем.
Но однажды посетовал царь одному из своих визирей на великую любовь свою к сыну, и сказал так: «О визирь, поистине боюсь я, что дитя мое Камар-аз-Замана постигнут суровые удары судьбы, поэтому хочу я женить его еще при жизни своей». — «Знай, о царь, — ответил ему визирь, — что взять жену — значит проявить благородство нрава, и правильно будет, если ты женишь своего сына раньше, чем сделаешь его султаном».
Тогда султан Шахраман воскликнул: «Ко мне моего сына Камар-аз-Замана!» И тот явился, склонив голову к земле от смущения перед отцом своим. И сказал ему царь: «О Камар-аз-Заман, хочу я тебя женить и порадоваться на тебя, пока я жив». Отвечал ему юноша: «О отец мой, знай, что нет у меня охоты к браку и душа моя не склонна к женщинам, так как я прочел много книг об их коварстве и вероломстве. Один поэт сказал:
«А коли вы спросите о женах, то истинно,
Я в женских делах премудр и опытен буду.
И если седа глава у мужа иль мало средств,
Не будет тогда ему удела в любви их».
А другой поэт сказал:
«Не слушайся женщин — вот прекрасный завет.
Несчастлив тот юноша, что женам узду вручил:
Мешают они ему в достоинствах высшим стать,
Хотя бы стремился он к науке лет тысячу».
Окончив свои стихи, царевич произнес: «О отец мой, брак — это то деяние, которого я никогда не свершу, даже ценою жизни своей».
И когда султан Шахраман услышал от своего сына такие слова, свет обернулся мраком в глазах его, и немало огорчился он тому, что сын его Камар-аз-Заман не послушался совета родителя. Но из сильной любви к чаду своему не пожелал царь повторять эти речи и гневить юношу, а, напротив, стал проявлять к нему еще больше заботы, и уважения, и всяческой ласки, которая способна привлечь любовь к сыновнему сердцу. А Камар-аз-Заман каждый день становился все красивее, прелестнее, изящнее и изнеженнее.
Выжидал царь Шахраман целый год, по завершении которого он увидел, что сын его сделался столь совершенным в красоте своей и красноречии, что люди теряли из-за него честь свою и разум. Все ветры разнесли по свету славу о его очаровании, и стал царевич в своей красоте искушением для жаждущих любви и в своем совершенстве — цветущим садом для тоскующих по ласкам. Речи юноши были нежны, и лицо его смущало полную луну, и был он строен станом, соразмерен, изнежен и изящен, как бамбуковая трость. Румяные щеки его затмевали собой розу и анемон, стан его превосходил своею гибкостью ветвь ивы, и черты его были тонки и безупречны. Один поэт сказал о нем:
«Явился он — все восклицают: «Хвала творцу!»
Прославлен тот, кем он столь стройным создан был.
Владыкой всех прекрасных он рожден,
И покоряться все ему должны.
Как сладкий мед его уста,
В них — ряд жемчужин белоснежных.
Все прелести себе присвоил он
И всех людей ума лишил своей красою.
И на челе его начертаны слова:
«Свидетель я, нет в мире совершенней красоты».
Еще через год отец призвал Камар-аз-Замана к себе и сказал ему: «О дитя мое, можешь ли ты выслушать меня?» И юноша устыдился, пал на землю из почтительного страха перед своим родителем и воскликнул: «О отец мой, как же мне тебя не выслушать, когда Аллах велел повиноваться тебе и не быть ослушником?»
«О дитя мое, — сказал ему тогда султан Шахраман, — знай, что я хочу женить тебя и порадоваться на тебя при жизни и сделать тебя султаном в моем царстве прежде, чем я умру».
Когда Камар-аз-Заман услышал это от своего отца, он ненадолго потупил голову, а потом поднял ее и сказал: «О отец мой, такого деяния я никогда не совершу, даже ценою жизни своей. Я знаю, что повиноваться тебе — данная мне Аллахом святая обязанность. Но ради Всевышнего прошу тебя, не принуждай меня к браку и не думай, что я когда-либо в своей жизни решусь жениться. О отец, читал я книги древних и недавно живших и узнал о том, какие от женщин искушения, бедствия и бесконечные козни постигли разных мужей, и наслышан я о том, что рассказывают об их хитрости. Так, например, красноречивы слова поэта:
«Распутницей кто обманут,
тому не видать свободы,
Хоть тысячу он построит
покрытых железом замков.
Ведь строить их бесполезно,
и крепости не помогут,
И женщины всех обманут —
далеких так же, как близких.
Они себе красят пальцы,
и в косы вплетают ленты,
И веки чернят сурьмою,
а мы из-за них пьем горесть».
А как прекрасны слова другого поэта:
«Право, женщины, если призывать
их к воздержанию, —
Кости мертвые, что растерзаны
хищным ястребом.
Ночью речи их и все тайны их тебе отданы,
А наутро ноги и руки их не твои уже.
Точно хан[2] они, где ночуешь ты,
а с зарей — в пути,
И не знаешь ты, кто ночует в нем,
когда нет тебя»».
Услышав от своего сына Камар-аз-Замана эти слова и поняв, что означают стихи его, султан Шахраман из бесконечной любви к чаду своему ничего не ответил на эти речи и стал оказывать сыну еще большую милость и уважение.
Отпустил султан от себя царевича, позвал своего визиря, и уединился с ним, и сказал ему: «О визирь, поведай, как поступить мне с сыном моим Камар-аз-Заманом. Я как-то призывал тебя и просил совета в вопросах брака, и ты посоветовал мне женить царевича, прежде чем я сделаю его султаном. Я говорил с сыном о браке много раз, но он не согласился со мною. Посоветуй же теперь, о визирь, что мне делать». — «О царь, — ответил визирь, — потерпи еще год, а потом, когда ты захочешь заговорить с твоим сыном об этом деле, не говори тайком, но заведи с ним речь в день суда, когда все визири и эмиры будут присутствовать и все войска будут стоять тут же. Когда эти люди соберутся, пошли тот час же за сыном своим Камар-аз-Заманом и вели ему явиться, а когда он явится, скажи ему о женитьбе в присутствии визирей, вельмож и служителей власти. Он обязательно устыдится и не сможет тебе противоречить в их присутствии».
Услышав от своего визиря эти слова, султан Шахраман воспылал великою радостью. Он одобрил мнение советника своего и наградил того великолепным платьем. После этого царь Шахраман целый год не говорил со своим сыном Камар-аз-Заманом о женитьбе. И с каждым днем юноша становился все прекраснее и совершеннее. Когда достиг он возраста, близкого к двадцати годам, облачил Аллах его наружность в наряды неземной красы и увенчал его венцом совершенства. Очами своими юноша мог околдовать любого быстрее, чем Харут[3], а игрою взора мог он сбить с пути любого легче, чем Тагут[4]. Его щеки сияли румянцем, а веки словно были вырезаны рукой великого мастера, а белизна его лба напоминала о блестящей луне, и чернота волос была подобна мраку ночи. Его стан был тоньше паутинки, а бедра тяжелее песчаного холма. И прелести его смущали род людской. Один поэт сказал о нем в таких стихах:
