Вдруг опять идет злая старуха-соседка:
— Нельзя ли у вас огонька призанять?
— Входи, будь гостьей, угольков дадим для растопки и вкусным рисом угостим.
— Ладно, ладно, поем чуток за компанию. Но откуда добыли вы такой вкусный-вкусный рис? — спрашивает злая старуха.
— Сегодня пошел мой дед в горы, срубил рисовое дерево на могиле нашего бедного песика, принес домой, и вдруг посыпались с дерева — звяк-звяк-звяк — серебро, золото, рисовые зерна… Только тряхнешь дерево, так и сыплются. На радостях устроили мы пир.
Вернулась злая старуха домой и говорит:
— У соседей наших вот что случилось. Посыпались с рисового дерева деньги и рисовые зерна, целые горы добра. А у меня старик никудышный…
— Поди, старуха, попроси у них в долг рисовое дерево.
Пошла злая старуха к соседям:
— Одолжите нам на недолгое время чудесное дерево!
Согласились соседи, а злая старуха спрашивает:
— Когда вы трясли это дерево, то какие слова приговаривали?
— Стоит только назвать, что тебе надобно, да тряхнуть немножко дерево, и все исполнится по твоему желанию.
Взяла злая старуха дерево и отнесла домой. Одолела ее жадность, хочется сразу большое богатство получить. Трясет дерево что есть силы и кричит:
— А ну, насыпь горы добра, да повыше! А ну, насыпь горы добра, да повыше!
И посыпались с веток конский навоз, коровьи лепешки да собачий помет — целые горы насыпались! Вонь такая поднялась, в доме ступить негде, не продохнуть. Пуще озлились старики. Изрубил дед Уэда дерево в щепки и спалил огнем.
А старик Симода со своей старухой удивляются:
— Что так долго не отдают нам чудесное дерево?
Пошли к соседям. А те со злобой говорят:
— Вот еще что выдумали: дерево им верни! А нам из-за него пришлось выкинуть новехонькие циновки. Весь наш дом ваше скверное дерево испоганило! Мы его изрубили и сожгли.
— Ну, коли так, делать нечего. Верните нам хоть пепел на память.
Выгребли пепел из очага и отнесли домой.
Вот однажды посмотрел старик Симода на небо и видит: летит стая диких гусей.
Насыпал он того пепла, что от злых соседей принес, в бамбуковую корзину и вылез на крышу:
— Лети, пепел, лети, диким гусям глаза замети! Пепел, замети глаза диким гусям, лети, лети! — кричит старик и сыплет пепел горстями. Полетел пепел по ветру и засыпал глаза диким гусям. Упали гуси на землю.
Обрадовались старик со старухой, сварили гусиную похлебку, едят и похваливают.
Вдруг опять злая старуха наведалась:
— Нельзя ли у вас огонька призанять?
— Дадим тебе горящих угольков да еще угостим похлебкой с гусятиной.
— Ладно, ладно, съем чуток, только для компании, — говорит злая старуха, а сама чашку протягивает. Наелась вволю и спрашивает у старухи:
— Как же твой старик добыл столько диких гусей?
— А вот как. Взял он корзину пепла, что остался нам на память от рисового дерева, влез на крышу и закричал: «Лети, лети, пепел, диким гусям глаза замети!» Полетел пепел по ветру, засыпал гусям глаза, и упали они на землю. Вот и сготовила я похлебку с гусятиной.
Злая старуха-соседка оставила на дне чашки маленький кусочек мясца и говорит:
— Это я домой унесу, своего деда угощу.
А ей в ответ:
— Доедай все, мы тебе домой еще дадим.
Положили лучшие куски гусятины в соломенную плетенку и дали злой старухе с собой.
А она опять, как пришла домой, так во дворе позади конюшни повыбрала все самое лакомое и съела. А взамен съеденного сунула старуха катышки конского навоза и отнесла своему муженьку:
— Угостили меня соседи гусятинкой. А я сама не ела, для тебя оставила. Вот, кушай, пожалуйста.
— Что-то навозом попахивает, а все же вкусно, вкусно, — приговаривает старик Уэда. И съел все без остатка.
— Старик-сосед меня гусятинкой угостил. А мой-то дед никудышный, — ворчит злая старуха.
— Ты сходи к соседу, попроси пепла от рисового дерева, сколько осталось. Я тоже гусей наловлю.
— Хорошо, я схожу попрошу.
Вот идет злая старуха к соседу и просит:
— Дайте хоть пригоршню пепла для охоты на диких гусей, коли остался еще.
— А-а, остался, остался, сейчас насыплю в корзинку.
— Спасибо. Научите, как на диких гусей охотиться.
— Пусть твой старик в ясный день взберется на кровлю. Как полетят гуси, надо сыпать пепел по ветру и кричать: «Пепел, лети, лети! Гусям глаза замети!» Вот и вся наука.
Настал погожий денек. Старик Уэда влез на кровлю, а злая старуха стоит под застрехой, держит в руке ухват.
Вот летит стая гусей, все ближе и ближе, вот пролетает над самой кровлей.
Тут старик стал сыпать горстями пепел. Должен он был кричать: «Пепел, лети, лети! Гусям глаза замети!», да ошибся. Как закричит: «Пепел, лети, лети, деду глаза замети! Пепел, лети, лети, деду глаза замети!»
Засыпал пепел старику глаза, он и скатился с крыши вниз головой.
А старуха подумала, что большой гусь упал.
Сколько ни кричал старик: «Это я! Это я!», старуха давай бить его ухватом и зашибла до смерти. Захотелось ей отведать гусятинки, сварила она похлебку и начала есть. Только попался ей такой кусочек, что не прожевать. Зацепила палочками, вытащила, глядит — а это ухо!
«Вот беда! — подумала старуха. — Ведь это я своего старика сварила».
Не надо людям подражать по-глупому, не надо жадничать и завидовать.
Тут и сказке конец.
Давно-давно, много лет тому назад, жили старик со старухой. Как-то раз отправился старик в горы собирать хворост. Стало дело к полудню подходить. Проголодался он и сел позавтракать на берегу горной речки. Вода в ней прозрачная, чистая. Вдруг видит старик: по дну ползет что-то. Пригляделся он: «Э, да это краб! Смотри ты, пожалуйста, здесь крабы водятся!»
Бросил дед в воду несколько рисинок. Обрадовался краб, стал их ловить и поймал все до одной. А старик смотрит и смеется. С тех пор, бывало, как ни пойдет в горы, все чем-нибудь да покормит краба. Полюбился он старику. «Возьму его домой, — думает. — Пусть живет у меня». Принес его старик домой и говорит:
— Старуха, а старуха, смотри, какого я краба принес!
— И правда, хорош! — отвечает старуха. — Ох, верно, и вкусный же он! Откормим его да сварим.
— Скажешь тоже, старая! Я его знаешь как полюбил!
Спрятал дед потихоньку краба в колодец, чтобы старуха о том не проведала. Вернется из лесу и зовет:
— Краб, эй, краб, косо-косо! Плыви сюда, это я, старый дед!
Каждый раз, как заслышит краб голос старика, так и выплывает со дна колодца, клешнями шевеля. А старик угощает его каким-нибудь лакомством и приговаривает:
— Краб, дружочек мой, у тебя ведь тоже есть сердце! Слушай же хорошенько, что я тебе велю. Станет тебя звать моя старуха, ты смотри, не показывайся ей на глаза! Если выплывешь со дна, съест тебя непременно, так и знай. Только тогда и плыви, как услышишь: «Краб, эй, краб, косо-косо! Это я, старый дед!»
А старуха все не могла успокоиться:
— Где только мой старик такого жирного краба спрятал?
Искала она, искала, не может найти.
Вот как-то раз старик, воротившись домой, пошел, как всегда, к колодцу ноги помыть. Заприметила старуха, что он словно сам с собой разговаривает. «Что бы это могло значить?» — подумала она, подкралась незаметно и слушает. А старик своего краба зовет:
— Краб, эй, краб, косо-косо! Это я, старый дед, пришел!
Взяла старуху досада:
— Так вот куда дед его запрятал! Ну хорошо же, пусть только уйдет завтра в горы, полакомлюсь на славу!
Не успел на другое утро старик уйти в лес, как старуха побежала к колодцу и кричит:
— Краб, эй, краб, косо-косо. Это я, старый дед, пришел!
Услышал краб знакомые слова к поднялся со дна колодца. Видит старуха: отъелся он и вырос, стал большим-большим. Схватила его и кинула прямо в кипящую, бурлящую воду — шлеп! Сварился краб, стал красным, как огонь. Полакомилась старуха нежным мясом, а скорлупку бросила на помойку под водосток.
Вернулся старик из лесу и зовет, как обычно, своего любимца краба:
— Краб, эй, краб, косо-косо! Это я, старый дед, пришел!
Звал он, звал, но краб из воды так и не показался.
— Отчего бы это? Убежал он, что ли?
Стал дед повсюду искать краба, нет его нигде, да и только! Огорчился старый. Вдруг, откуда ни возьмись — порх! — прилетела красивая птичка, села на дерево перед стариком, защебетала:
— Дедушка, дедушка! Вернулся наконец. Мясо краба у старухи в животе, а скорлупку на помойке поищи, пин-яра, пин-яра, сян!
«Каких только чудес на свете не бывает!» — подумал старик. Заглянул на помойку под водосток. В самом деле, валяются там скорлупки да клешни. Огорчился старик. Заливаясь слезами, собрал он их и закопал в самом дальнем углу двора, а над могилкой посадил деревце азалии.
