ее Аллах, чтобы тот дал ему двух, трех или четырех шерифов из числа потомков посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, каковые шерифы выехали бы с ним в его страну, дабы жители страны получили благодать от их появления и благословение от следа их ног в их области. Но шейх отказал ему — а они единодушно решили, что этому следовало препятствовать и [от этого] отказываться ради уважения и почтения к благородной крови пророка, чтобы ни один из шерифов не попал в руки неверных, погиб или заблудился. А Муса упорствовал в том перед ними, и его настояния усиливались. И шериф сказал: “Я не сделаю [этого], не отдам приказа, но и не запрещу, а кто пожелал, пусть едет с тобою: и его дело — в его руке, я же непричастен [к этому]”.
Малли-кой приказал глашатаю в соборных мечетях [объявить]: кто желает тысячу мискалей золота [94], пусть последует за мной в мою землю — и тысяча для него приготовлена. И собрались к нему четыре человека из курейшитов [95] (говорят, что они были из клиентов курейшитов, а вовсе не из настоящих курейш). Муса пожаловал им четыре тысячи — тысячу каждому из них, и они последовали за ним со своими семьями, отправившись в его страну.
Когда малли-кой возвратился обратно и прибыл в Томбукту, то собрал челны и суда, погрузил на них имущество и женщин курейшитов, чтобы они их доставили в его землю, когда на его верховых животных нельзя было больше ехать. Когда суда Мусы достигли города Ками [96] (а на них были его шерифы, пришедшие с ним из благородной Мекки), на них напали дженне-кой и куран, разграбили все, что было на судах, и поселили шерифов у себя, выйдя из повиновения малли-кою. Но команды судов разъяснили им дело шерифов и рассказали им о месте тех [в обществе]; и они явились к шерифам, почтили их и поселили их в некоем месте там, называемом Тьинтьин. Говорят, что шерифы области Кайи, или Каи, [происходят) от них. Закончился рассказ о поездке в хаджж малли-коя Канку Мусы.
Дженне-кой же был из числа нижайших рабов малли-коя и самых малых его слуг. Тебе достаточно того, что он допускался лишь к его жене — т. е. жене малли-коя, и ей же передавал подать области Дженне. А малли-кой и не видел его [97]. /38/ Слава же тому, кто возвеличивает и принижает, возвышает и унижает!
Наставление. Говорят: каково различие между малинке и вангара? Знай же, что вангара и малинке — одного происхождения, но только малинке — это воин из их числа, а вангара — тот, кто торгует и ходит из области в область. Что же касается Мали, то это — обширная страна и большая земля, великая, включающая города и селения. И рука султана Мали простерта над всем с суровостью и властью. И мы слыхивали от всех [людей] нашего века, говоривших: “Султанов этого мира — четыре помимо величайшего султана [98]: султан Багдада, султан Каира, султан Борну и султан Мали”. Город султана Мали, в котором была его столица, назывался Дьериба [99], а другой называется Ниани [100]. Жители обоих городов получают воду только от реки Калы [101], и приходят они к реке, несмотря на расстояние от берега, выходя к ней в начале дня, а возвращаясь после полудня этого дня. В ней они стирают свои одежды. Так рассказал мне об этом наш собрат хафиз Мухаммед Кума. И он сказал: “А сегодня оно стало двумя днями пути”. Смотри на это дело, и ты удивишься — день ли на столько-то уменьшился, или возросло расстояние между теми местами, или же уменьшились шаги людей и их сила. Слава же тому, кто делает, кто пожелает!
Этот рассказ мне напомнил рассказ, который сообщил автор “Харидат ал-аджаиб” [102] в разделе о горе Серендиб [103]. Это гора, на которую был спущен Адам, да будет над ним мир; и на ней есть след его ступни, отпечатавшийся на скале. Длина следа — семьдесят пядей; и Адам перешагнул с этой горы на побережье моря одним шагом (а это два дня пути). Слава тому, кто проводит грань между тварями своими, такими или иными.
Говорят, что Мали включает около четырехсот городов, а земля его /39/ обильна благом. Среди царств государей этого мира нет прекраснее ее, кроме Сирии. Люди Мали — обладатели богатства и благосостояния [в] жизни. Довольно тебе [сказать] о россыпях золота в земле Мали и дереве гуро [104], которому не встречается подобия в землях ат-Текрура (кроме земли Боргу). Длань султана Мали простерта была от Бито до Фанкасо [105] и от Каньяги до Сингило [106] и [над] Фута, Диарой [107] и ее арабами в прежние времена.
Царством же Каньяга назначались управлять лишь рабы государя Мали и его наместники: в эту должность вступали только [члены клана] Ниахате. Потом, после этого, их дело перешло к [клану] Дьядье. Затем этими странами овладели жители Каньяги, а они вышли из повиновения малли-коя и убили его правителя, возмутились против него. И в этих странах пришли к власти потомки Дьявара; прозвали же их Каньяга. Их династия усилилась, власть возросла, и они одержали верх над [всеми] жителями той стороны. Они вели военные действия, войско их возросло и умножилось, так что в бой выходило больше двух тысяч всадников.
В земле Каньяги существовал старый большой город, построенный и бывший столицей ранее Диары; назывался он Саин-Демба (с буквами “син” без точек и с фатхой, “алеф” с кесрой, а после него — хамза с кесрой и “нун” с сукуном). Это был город людей Дьяфуну [108], которых называют дьяфунунке; и встречается он со времени кайямаги. Впоследствии же он запустел при упадке державы последнего во время их раздоров. И после его запустения была построена Диара. Часть жителей перебралась в Кусата, и их называют куса; некоторые же в Диару, а их покорил каньяга-фаран и захватил царскую власть над ними и над всеми их арабами до Футути, Тишита и Тага-нака [109].
У них самыми презираемыми из людей и самыми ничтожными из них [считаются] фулани: один мужчина из числа каньяга побеждает десять фульбе. Большая часть той дани, что они берут со своих покоренных, — лошади. А к царям своим у них нет царского почтения. И те не устраивают советов /40/ в царском обличье,
