И заплакал эмир Муса, так что его покрыло беспамятством, и воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха, живого, сущего без прекращения!» – а затем он вошёл во дворец и растерялся, увидя, как он прекрасен и хорошо выстроен. И он взглянул на бывшие там изображения и картины и вдруг увидел на других дверях написанные стихи. «Подойди, о шейх, и прочитай их», – сказал эмир Муса, и шейх подошёл и прочитал, и стихи были такие:
«Как много их обитало под сводам
В былые века и годы, и все ушло!
Взгляни же ты, что с другими содеяли
Превратности, когда беды сразили их.
Делили все, что собрали себе они,
Но, радости все покинув, ушли они.
Как были они одеты и ели как!
А ныне их поедает в могиле червь».
И заплакал эмир Муса горьким плачем, и пожелтел мир перед глазами его, и он воскликнул: «Поистине, мы созданы ради великого дела!» И они осмотрели дворец и увидели, что он свободен от обитателей и лишён людей я жителей, и дворы его были пустынны, и помещения его безлюдны, а посреди него стояла высокая постройка с куполом, уходящим ввысь, вокруг которой было четыреста могил. И подошёл эмир Муса к этим могилам и увидел среди них могилу, построенную из мрамора, на котором были вырезаны такие стихи:
«Как часто я медлил, как часто метался,
Как много я разных людей перевидал!
Как много я съел и как много я выпил,
Как много я слышал певиц в моей жизни!
Как много запретов, как много приказов
Я дал, и как много дворцов неприступных
Подверг я осаде, потом обыскал,
И много певиц я оттуда похитил.
По только, глупец, я предел перешёл,
Пытаясь добиться того, что не вечно.
Сочтись же, о муж, ты с душою своей
Пред тем, как испить тебе гибели чашу!
Ведь скоро засыплют могильной землёй
Тебя, и навеки лишишься ты жизни».
И заплакал эмир Муса и те, что были с ним, а затем он подошёл к постройке, и оказалось, что у неё восемь дверей из сандалового дерева с золотыми гвоздями, и они усыпаны серебряными звёздами и украшены благородными металлами и разными драгоценными камнями, и на первых дверях написаны такие стихи:
«Вое то, что оставил я, не щедростью отдано,
Но рок и судьбы закон людьми управляет.
Ведь долго я радость знал и долго блаженствовал,
Храня заповедное, как лев кровожадный.
Покоя не ведал я и зёрнышка не давал
Из жадности, хоть бы был в огонь я повергнут,
Пока не сразил меня предопределённый рок –
Его ниспослал мне бог, творец и создатель.
И если уж суждена кончина мне скорая,
Не в силах я отразить её изобильем.
Нет пользы от воинов, которых я набирал,
Ни друг, ни соседи мне тогда не помогут.
Всю жизнь утомлён я был, путём своим шествуя,
Под сенью погибели, и в лёгком и в трудном.
К другому перед зарёй вернётся она опять,
Носильщик когда придёт к тебе и могильщик.
В деть смотра увидишь ты Аллаха наедине,
Под ношей твоих грехов, злодейств и проступков,
Так пусть не обманет жизнь тебя с её роскошью –
Смотря, что вершит она с семьёй и соседом».
И когда услышал эмир Муса эти стихи, он заплакал горьким плачем, так что его покрыло беспамятством, а очнувшись, он вошёл под купол и увидел там длинную могилу, ужасающую на вид, а на ней доску из китайского железа. И шейх Абд-ас-Самад подошёл к этой доске и стал читать, и вдруг видит, на ней написано: «Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, не имеющего конца! Во имя Аллаха, который не рождает и не рождён, и не равен ему никто! Во имя Аллаха, обладателя величия и власти!
Во имя живого, который не умирает!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестьдесят девятая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад прочёл то, о чем мы упомянули, и увидел, что после этого на доске написано: «А после славословия: о достигший этих мест, поучайся, видя превратности времени и удары случайностей, и не дай себя обмануть жизни с её роскошью, ложью, клеветой, обманом и украшениями; она льстива, коварна, и обманчива, и все, что есть в ней, взято взаймы. Она отбирает занятое у занимающего, и подобна она пучкам видений спящего и грёзам грезящего, и точно марево она в равнине, которое сочтёт жаждущий за воду. Украшает её шайтан для человека до смерти его. Вот каковы свойства земной жизни; не доверяй же ей и не питай к ней склонности: она обманывает того, кто на неё опирается и в делах своих на неё полагается. Не попадайся в силки её и по цепляйся за подол её. Я обладал четырьмя тысячами рыжих коней и дворцом и женился на тысяче девушек из дочерей царских, полногрудых дев, подобных луне, и осталась мне тысяча сыновей, подобных хмурым львам, и прожил я жизни тысячу лет, нежась умом и сердцем, и собрал деньги, добыть которые бессильны цари земные, и думал я, что счастье продлится без конца, но не успел я очнуться, как низошла к нам Разлучительница наслаждений и Разрушительница собраний, опустошающая жилище и разрушающая населённые дома, уничтожающая больших и малых, детей, сыновей и матерей. И жили мы в этом дворце спокойно, пока не постиг нас приговор господа миров, господа небес и господа земель, и поразил нас вопль явной истины, и стало умирать из нас каждый день двое, пока не погибло нас великое множество. И когда увидел я, что смерть вошла в дома наши и поселилась у нас и утопила нас в море гибели, я призвал писца и велел ему написать эти стихи и назидания и увещания и вывел их, с циркулем, на этих воротах, досках и могилах. А было у меня войско в тысячу тысяч поводьев и крепких людей с копьями и кольчугами, железными мечами и сильными руками, и приказал я им надеть ниспадающие кольчуги, и повязать режущие мечи, и прикрепить ужасающие копья, и сесть на горячих коней, и когда поразил нас приговор господа миров, господа земель и небес, я сказал им: «О люди, воины и солдаты, можете ли вы отразить то, что снизошло ко мне от царя покоряющего?» И не было у воинов и солдат для этого силы, и сказали они: «Как будем мы сражаться с тем, кого не заграждает заграждающий, с обладателем ворот, у которых нет привратника?» И молвил я: «Принесите мне деньги!» (а было их тысяча колодцев, в каждом колодце по тысяче кинтаров червонного золота, и были там разные жемчуга и драгоценности и столько же белого серебра и сокровищ, собрать которые бессильны цари земли). И сделали это, и когда деньги принесли ко мне, я спросил: «Можете ли вы спасти меня всеми этими деньгами и купить мне на них один день, который я проживу?» И не могли они этого и подчинились судьбе и предопределению, и я был терпелив, ради Аллаха, к приговору и испытанию, пока не взял Аллах моей души и не поселил меня в гробнице. А если ты опросишь о моем имени, то я – Куш, сын Шеддада, сына Ада-старшего».
И на этой дороге были написаны ещё такие стихи:
«Коль вспомните меня через много лет вы,
Превратности когда друг друга сменят,
То я – Шеддада сын, людей владыка,
И всей земли со всякою страною.
Послушны мне врагов отряды мощные,
И Шам, и Миср, вплоть до земли Аднана[9]
Я был велик, царей их унижал я,
И жители земли меня боялись.
Племена я видел и войск отряды в руках моих,
И страх внушал я городам и людям.
И, садясь верхом, я видеть мог, что солдат моих
На спинах конских тысяча есть тысяч.
Я владел деньгами, числа которых счесть нельзя,
Копил я их на случай перемены,
И мне думалось, будто выкуплю всем богатством я
Мой дух и жизни срок назначу новый.
Все отверг господь, и свою лишь волю исполнил он,
И теперь один я, лишён друзей и братьев,
И пришла ко мне смерть разлучница и снесла меня
Из дома славы в лоно униженья.
Я увидел все, что свершил я раньше, и вот теперь
Я – залог за это и сам всему виновник.
Береги себя, когда будешь ты на краю могил,
Пути превратностей остерегайся».
И заплакал эмир Муса, и его покрыло беспамятством, когда увидел он, как погибали эти люди. И ходили потом они по дворцу и рассматривали его залы и места прогулок, и вдруг увидели они столик на четырех ножках из мрамора, на котором было написано: «Ели за этим столом тысяча царей одноглазых и тысяча царей с здоровыми глазами, и все они покинули сей мир и поселились в могилах и гробницах». И записал эмир Муса все это и вышел, не взяв с собой из дворца ничего, кроме этого столика.
И воины двинулись, а шейх Абд-ас-Самад шёл впереди их и указывал им дорогу, и прошёл весь этот день, и второй, и третий и вдруг оказались они у высокого холма. И посмотрели они на него и увидели на нем всадника из меди, и на конце его копья было широкое сверкающее острие, которое едва не похищало взора, и было на нем написано: «О тот, кто прибыл ко мне, если ты не знаешь дороги, ведущей к медному городу, потри руку этого всадника: он повернётся и остановится. В какую сторону он обратится, в ту и иди, и пусть не будет на тебе страха и стеснения. Эта дорога приведёт тебя к медному городу…»
