Янамото Цунэтомо - Хагакурэ

Однажды, когда священник Унго из Мацусимы ночью шел через горы, его остановили разбойники.

– Я человек из этой местности, а не странник, – сказал он, – поэтому у меня нет денег, но вы можете забрать мою одеж­ду. Прошу вас, оставьте мне жизнь.

– Что ж, наши усилия были напрасны­ми, – ответили разбойники. – Твоя одеж­да нам не нужна. – И они двинулись даль­ше по дороге.

Не успели они пройти и двадцати метров, как Унго окликнул их.

– Я нарушил заповедь: «Не лги», – сказал он. – В замешательстве я забыл, что у меня в кошельке есть один кусок серебра. Искренне сожалею, что обманул вас, когда сказал, что у меня ничего нет. Вот это серебро. Пожалуйста, возьмите его.

Разбойники были так тронуты, что пос­триглись в монахи и стали его учениками.

Однажды в Эдо четыре или пять хатамото собрались для игры в го. В какой-то момент игры один самурай вышел в убор­ную, а другие тем временем затеяли драку. В результате один человек был убит, погас свет и воцарился беспорядок. На шум при­бежал отсутствовавший самурай.

– Успокойтесь! Ваша ссора ничего не стоит. Зажгите лампы и позвольте мне ска­зать свое слово! – воскликнул он.

Когда лампы были снова зажжены, и все успокоились, этот самурай выхватил меч и отрубил голову одному из повздоривших.

– Моя самурайская удача изменила мне, и я не участвовал в потасовке, – сказал он впоследствии. – Если это будет понято как малодушие с моей стороны, мне придется совершить сэппуку. Даже если этого не случится, мне нечего будет ответить людям, которые уличат меня в том, что я сбежал в туалет. В этом случае мне тоже останется только совершить сэппуку. Я за­рубил человека потому, что желаю умереть как победитель врага, а не как подозрева­емый в трусости.

Когда сёгун услышал об этом, он похва­лил самурая.

Десять слепцов путешествовали в горах. Дойдя до того места, где с одной стороны дороги зияла пропасть, они начали продви­гаться вперед очень осторожно. Их охватил страх, и ноги у них дрожали. Вдруг человек, который шел впереди, споткнулся и упал в пропасть. Оставшиеся остановились и в ужасе запричитали:

– О! Какая жалость!

Но тот, кто упал, закричал им снизу:

– Не бойтесь. Когда я падал, мне не было страшно. Теперь со мной все в порядке. Раньше я думал: «И что я буду делать, когда упаду?», поэтому мое беспокойство не ведало границ. Но сейчас я успокоился [28]. Если вы тоже желаете обрести покой, скорей падайте сюда!

Ходзё Ава-но-ками однажды собрал сво­их учеников боевых искусств и обратился к прославленному физиономисту с просьбой определить, кто из его учеников смел, а кто тщедушен. Он велел ученикам по одному подходить к физиономисту.

– Если физиономист скажет, что ты «смел», ты должен стараться еще больше. Если он скажет, что ты «тщедушен», то ты должен полностью презреть свою жизнь. Речь идет о том, с чем ты родился, и поэтому здесь нечего стыдиться, – настав­лял Ходзё каждого ученика.

Хиросэ Дэндзаэмону было тогда двенад­цать или тринадцать лет. Усаживаясь перед физиономистом, он решительно сказал ему:

– Если вы прочтете у меня на лице тщедушие, я зарублю вас одним ударом!

Если нужно что-то сказать, говори без промедления. Если ты будешь говорить позже, люди подумают, что ты оправдываешься. Более того, иногда нужно ошеломить собеседника своей речью. В дополнение к уместно сказанному слову, ты одержишь высшую победу, если сможешь научить сво­его собеседника чему-то полезному для него. Так нужно действовать на Пути.

Священник Рей сказал: «Самураи былых дней больше всего боялись умереть в кровати. Они надеялись встретить свою смерть на поле битвы. Священник тоже ничего не достигнет на Пути, если в этом он не будет подражать воину. Если человек живет в уединении и избегает общества, он малоду­шен. Только ложные мысли заставляют его считать, что он сможет достичь чего-то, отгораживаясь от других. Ведь даже если, пребывая в уединении, он сделает что-то доброе, он не поведает будущим поколениям традиции своего клана».

У Такэда Сингэна был слуга по имени Амари Бидзэн-но-ками, который погиб в сражении. После смерти Амари должность конного воина при генерале занял его восем­надцатилетний сын Тодзо. Однажды человек из групы Тодзо был тяжело ранен, и поскольку кровотечение из раны не прекраща­лось, Тодзо велел ему выпить раствор по­мета гнедой лошади в воде.

– Я дорожу своей жизнью. Как я могу пить лошадиный помет?

– Какой смелый воин! – воскликнул Тодзо в ответ. – Ты правильно рассужда­ешь, но преданность хозяину велит нам спасти себе жизнь и победить на поле битвы. Что ж, в таком случае я выпью с тобой. – И Тодзо отпил из чаши и передал ее ра­неному. Тот с благодарностью принял ле­карство, и оно ему помогло.

В «Заметках о законах боевых искусств» говорится:

Принцип: «Сначала победи, затем сра­жайся» может быть выражен двумя слова­ми: «Побеждай заранее». Трудно в уче­нии – легко в бою. С пятьюстами пре­данными людьми можно победить десятитысячную вражескую армию.

Если после штурма крепости противника ты вынужден отступать, лучше идти не по главной дороге, а по обходным.

Своих убитых и раненых воинов следует оставлять на поле боя лицом вниз, головой в направлении врага.

Понятно, что воину приличествует быть первым в нападении и последним в отступлении. Когда придет время атаковать, воин улучит подходящий момент. В ожидании подходящего момента воин не упустит слу­чая атаковать.

Шлем обычно считается очень тяжелым, однако во время взятия крепости или другого сооружения, когда в любой миг на голову могут обрушиться стрелы, пули, кам­ни и бревна, он совсем не покажется таким.

Когда Ягю по делам находился на приеме у сёгуна, с потолка на него упало несколько бамбуковых мечей. Он быстро поднял руки вверх, и мечи не задели его.

В другой раз сёгун велел мастеру Ягю зайти к нему, а сам стал за ширмой с бамбуковым мечом в руках, готовый ударить его. Войдя, мастер Ягю громко сказал:

– Закройте глаза! Это послужит вам уроком.

Когда сёгун отвернулся, мастер Ягю сту­пил за ширму и взял меч у него из рук.

Если ты боишься пасть от стрелы про­тивника, тем самым ты лишаешься божественной защиты. Но если ты не желаешь пасть от стрелы простого солдата, а лишь от стрелы прославленного воина, небеса да­руют тебе защиту, о которой ты просишь.

Ветряные колокольчики используются при военных маневрах для определения направления ветра. Ночные атаки нужно на­чинать с подветренной стороны, а с наветренной следует разжигать костры. Если воз­никает необходимость узнать направление ветра, нужно вывешивать ветряные коло­кольчики.

Господин Аки заявил, что он не позволит своим наследникам изучать военную такти­ку. Он сказал: «Если на поле боя начать рассуждать, этим рассуждениям не будет конца. Благоразумие никогда не победит врага. Меньше всего оно требуется, когда человек оказался перед логовом тигра. В таком случае, если человек когда-либо изу­чал военную тактику, он начнет сомневать­ся, и его сомнения никогда не прекратятся. Мои наследники не будут изучать военную тактику».

Господину Наосигэ принадлежат слова:

«Каждый молодой самурай должен об­ратить внимание на одну особенность. Когда в мирное время он слушает предания о поединках, он никогда не должен спраши­вать себя: „Как в такой ситуации можно было поступить лучше?“ Подобные вопросы не должны возникать никогда. Ведь, если сомнения человека дают о себе знать, когда он находится у себя в комнате, разве он сможет победить на поле боя?»

Есть такое изречение: «Каковы бы ни были обстоятельства, воин должен быть исполнен решимости победить. Первое копье всегда следует держать наготове». Даже если в бою случилось что-то непредвиденное и ты рискуешь жизнью, никогда не следует менять свои намерения.

Такэда Сингэн однажды сказал:

– Если бы нашелся человек, который смог бы убить господина Иэясу, я бы не замедлил отблагодарить его.

Услышав это, один тринадцатилетний юноша поступил на службу к господину Иэясу. Однажды, когда мальчик увидел, что его хозяин отошел ко сну, он проник в покои Иэясу и ударил мечом по его постели. Гос­подин Иэясу в это время молча читал сутру в соседней комнате. Услышав шум, он быс­тро схватил юношу.

Во время расследования инцидента юно­ша честно сознался во всем, и тогда господин Иэясу молвил:

– Когда я принимал тебя на службу, ты показался мне прекрасным слугой. Те­перь я еще больше тронут твоими досто­инствами.