уму яд был противоядием.
Благодаря ему был светел лик судьбы,
Благодаря ему были украшены корона и трон.
Этот рассудительный везир, со светлым умом, яркими, как солнце, помыслами, у подножия трона, достойного халифа, государя — покорителя мира Кун-хана, однажды заявил следующее: «Слава о покорившем мир хакане Огуз-хане, о могуществе его [разошлась] по всем странам и дошла до чуткого слуха ангелов на небе. Слух о нем распространился по [всему] миру, слава о силе его, покорившей мир, разнеслась повсеместно. Он ввел все просторы земли под свою власть, овладел миром, полным сокровищ и богатств. Он оставил полную казну, разного рода имущество, вьюки с товаром, всевозможные ткани без числа и счета, много всякого скота и коней. Теперь у этого неба величия и счастья шесть благословенных сыновей и 24 чистые ветви. Представляется наилучшим определить тебе долю каждого в собственности и имуществе и отличить одного от другого именем и званием, чтобы они не избрали путь вражды и ссор из-за притязаний на власть и имущество, претендуя на величие и независимость, не стали бы на путь войны и сражения». Поскольку приятные слова везира были [как бы] другом для души, утешением сердца, Кун-хан выслушал [их] ушами согласия. По его непреложному приказу Иркил-ходжа с твердым намерением [стать] исполнителем дела, направленного ко благу, с решимостью быстро [его] осуществить приложил все свое старание для исполнения этих важных дел. Чтобы претворить в жизнь это намерение, он проявил исключительное старание. Для упрочения этого предприятия он (Кун-хан) сделал так, чтобы законы его не были подвластны превратностям изменчивой судьбы. В отношениях между ними (сыновьями) он установил такие принципы и правила, что даже теперь потомки считают [для себя] обязательными свои названия и прозвища, дороги [276], места [277], тамги [278], инкуны [279], вплоть до того, что знают, какая часть овцы станет их долей [280], какая птица является [их] инкуном. Ни в одном поколении не противоречили установленным обычаям, не посмели изменить существующие правила. Из этого сильного племени вышло очень много могущественных государей, счастливых монархов, которые украсили землю /19б/ нарядом справедливости и правосудия, убором верности и правоты, уподобив [ее] высочайшему раю. Однако поскольку на страницах времени, на листах дней и ночей не сохранились письмена с упоминанием этого достойного сонма людей, то пальцы считающих при всем старании [281] не смогли найти средства [для определения] числа и счета их (т. е. государей). Поскольку узлы [их] запутаны, [как] завиток кудрей, то умные, проницательные люди не могут развязать [их] ногтями быстрых мыслей.
После распада державы Огуз-хана на протяжении тысячи лет между тюркскими и монгольскими племенами существовала вражда и распря, велись войны и сражения. Словом, когда власть перешла к Иль-хану ибн Дингиз-хан ибн Огуз-хану, его победил Тур ибн Фаридун, который в то время был государем Мавераннахра. Он перебил столько монголов, что из многих тысяч остались в живых лишь два человека — Кийан и Нукуз, которые вместе с двумя женщинами спаслись от пучины гибели на корабле бегства.
Месневи
В этой степи не осталось никого из сражающихся,
Осталась лишь пища для коршуна.
Поблизости от них был такой лес, что лучи солнца не могли пробиться к земле сквозь [его] могучие ветви и густую листву. Этот лес был окружен высокой, неприступной горой, подобной крепости, имевшей лишь один проход. [Эти два монгола] для своего спасения избрали это [место] своим убежищем. Во время перехода [туда] они шли по дороге более узкой, чем сердце у бедного, чем желудок у скупого. [Эта местность] называлась Арканакун, то есть «отвесная скала».
На протяжении многих лет, бесконечно долгое время они скрывались в этом лесу, словно пери в бутылке. За это долгое время, за многие годы, согласно [стиху]: «...как потомство одних от других» [282], появилось много поколений, бесчисленное множество родов. Скот их стал неисчислимым, их стада увеличились настолько, что просторы этого леса, более широкого, чем просторы мыслей, казались им уже, чем ободок перстня или ушко иголки.
После совещания и споров они нашли для себя следующий выход. На этой горе было место, где находился железный рудник. Здесь всегда плавили железо. В этом лесу они собрали много дров и бесчисленное количество угля. Из шкур коров и лошадей они сделали 70 кузнечных мехов. У подножия этой скалы, в том месте, где был железный рудник, они [развели огонь и] раздували [его] этими большими мехами до тех пор, пока эта скала не расплавилась, словно золото от огня усердия в тигле мысли, и не образовалась широкая дорога. [По ней] они вышли бесконечной толпой в просторы степей. В «Тарих-и Рашиди» [283] я видел такие слова: «Люди, которые видели Арканакун, говорят, что эта скала — место суровое. Но это место не такое [суровое, чтобы там невозможно было жить]. Цель раздувания мехов в этой горной местности заключалась в том, чтобы проложить другую дорогу» [284]. Благодаря этому деянию слава о них останется на страницах жизни до дня Страшного суда.
От этих людей произошло много племен и разветвлений. В силу [разных] обстоятельств, /20а/ различий [в их] положении каждая ветвь получила славное имя и прозвище. Под этими прозвищами она была записана, запечатлена на страницах жизни. Подробное изложение всех их следующее.
Названия монгольских ветвей, которые появились в Арканакуне от Нукуза и Кийана. Они составляют две группы.
Первая группа: дурлакан. Все племена, которые происходят от Нукуза, монголы называют дурлакан. Они составляют 17 племен.
Урйанккат. Это племя разветвилось от рода Нукуза и Кийана. Это племя притязает на то, что оно [якобы] оказало помощь при раздувании 70 кузнечных мехов в Арканакуне. У этого племени существует такой обычай. Когда случается сильная гроза, они поносят небо, молнию и гром и кричат на них. Они придерживаются убеждений, что если они поступают таким образом, то гроза прекратится. Об этом племени существует много рассказов, но эта книга не умещает больше того, [что написано].
Кунгират. Это племя также происходит от тех двух лиц (Нукуза и Кийана), которые пошли в Арканакун, как уже упоминалось. Рассказывают, что это племя кунгират, не посоветовавшись с другими, раньше всех вышло [из Арканакуна] и так поспешно, что растоптало угли в очагах других племен. Монголы придерживаются того взгляда, что часто возникающая у кунгиратов болезнь ног является для них неизбежной, и это происходит именно из-за того [их] поступка, ибо грех из-за нарушения закона поразил их ноги.
От
