Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
— Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! — И он обратился к Хоу-чжу: — Много ли вы думаете о царстве Шу?
— Сейчас, например, вовсе не думаю — я веселюсь! — ответил тот.
Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
— Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: «Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад». Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его:
— Ну как, думаете вы о Шу?
Хоу-чжу повторил слова Цюэ Чжэна, но заплакать не мог — не было слез, и он просто закрыл глаза.
— Наверно, Цюэ Чжэн подсказал вам, что ответить на мой вопрос? — спросил Сыма Чжао.
— Вы угадали! — Хоу-чжу открыл глаза и уставился на Сыма Чжао.
Сыма Чжао и его приближенные рассмеялись. Такая откровенность тронула Сыма Чжао, и он перестал относиться к Хоу-чжу с недоверием. Потомки об этом сложили такие стихи:
Смеется, поет, веселится и рад наслажденьям, как будто
И не было гибели царства, терзающей душу печали.
Счастливый под кровлей чужою, забыл о родной стороне он,
И сколь Хоу-чжу зауряден, сейчас только все увидали.
После покорения царства Шу придворные сановники представили вэйскому государю Цао Хуаню доклад о пожаловании победителю Сыма Чжао титула Цзиньского вана.
Цао Хуань был в то время императором только по названию, никакой власти у него не было. Все решал Сыма Чжао, и государь должен был ему подчиняться. И на этот раз он беспрекословно пожаловал Сыма Чжао титул Цзиньского вана, отцу его, Сыма И, посмертно — титул Сюань-вана, а старшему брату, Сыма Ши, также посмертно — титул Цзин-вана.
У Сыма Чжао была любимая наложница, дочь Ван Су, и от нее двое сыновей. Старшего звали Сыма Янь. Это был детина огромного роста, с длинными жесткими волосами и руками ниже колен. Он обладал большим умом и необычайной храбростью. Второго сына звали Сыма Ю. Был он кроткого нрава, отличался воздержностью и сыновним послушанием. За это Сыма Чжао очень его любил, а покойный Сыма Ши, у которого не было своих сыновей, избрал его продолжателем своего рода.
Сыма Чжао, часто говоривший, что вся Поднебесная принадлежит его старшему брату, получив титул Цзиньского вана, решил сделать Сыма Ю наследником.
Сановник Шань Тао не советовал этого делать.
— Обойти старшего сына и объявить наследником младшего — значит нарушить обычай, а это может привести только к смутам.
Чиновники Цзя Чун, Хэ Цзэн и Пэй Сю также отговаривали Сыма Чжао от такого шага.
— Ваш старший сын умен и воинственен, — говорили они. — Он своими блестящими талантами затмевает всех. Само небо предопределило ему великое будущее.
Сыма Чжао все еще колебался. Тогда тай-вэй Ван Сян и сы-кун Сюнь И сказали:
— Вспомните о примерах прошлого! Нам известны случаи, когда вместо старшего сына назначали наследником младшего, но это ни к чему хорошему не приводило.
Доводы эти, наконец, подействовали, и Сыма Чжао объявил своим наследником старшего сына Сыма Яня.
Однажды сановники доложили Сыма Чжао:
— В уезд Сянъу небо ниспослало человека в два чжана ростом, со ступнями в три чи и два цуня. Волосы у него на голове белые, а борода черная. Одевается он в желтую одежду, и голову повязывает желтой косынкой. Ходит он всегда с посохом и называет себя «Князем народа». Он возвещает, что ныне в Поднебесной сменится император и настанет великое благоденствие. Три дня он бродил по базарам, а потом вдруг исчез. Это счастливый знак: вы будете носить шапку с двенадцатью нитями жемчуга, у вас будут знамена Сына неба, вы будете ездить в колеснице, запряженной шестеркой коней, впереди будет шествовать стража и расчищать дорогу, и вы сможете назвать свою любимую наложницу госпожу Ван императрицей, а сына — наследником императорского престола.
Слушая такие речи, Сыма Чжао в душе ликовал. Но в тот же день он заболел, и у него отнялся язык. На следующий день самочувствие его ухудшилось.
Сановники Ван Сян, Хэ Цзэн и Сюнь И пришли навестить больного, но он ничего не мог им сказать и лишь указывал рукой на своего наследника. Вскоре Сыма Чжао скончался. Случилось это в двадцать восьмой день восьмого месяца.
— Цзиньский ван вершил всеми делами Поднебесной, — сказал Хэ Цзэн. — И нам следует немедленно провозгласить Сыма Яня наследником и преемником Цзиньского вана, а затем похоронить умершего.
В тот же день Сыма Янь вступил в права наследника Цзиньского вана. Он присвоил посмертно своему отцу титул Вэнь-вана и пожаловал Хэ Цзэну звание цзиньского чэн-сяна; высокие звания также были пожалованы Сыма Вану, Ши Бао и Чэнь Цяню.
После похорон отца Сыма Янь вызвал сановников Цзя Чуна и Пэй Сю во дворец и обратился к ним с вопросом:
— Скажите, действительно ли Цао Цао говорил: «Если бы воля неба обратилась на меня, я был бы Чжоуским Вэнь-ваном»?
— Да, — ответил Цзя Чун. — Но Цао Цао был на жалованье у государства и потому боялся, что его назовут узурпатором, если он присвоит себе императорский титул. И все же он добивался, чтобы его сын Цао Пэй стал Сыном неба.
— А что представляет собой мой батюшка в сравнении с Цао Цао? — спросил Сыма Янь.
— Это совсем иное дело, — сказал Цзя Чун. — Цао Цао был известен своими подвигами всей Поднебесной, однако народ не признавал его добродетельным и боялся только его силы. А сын его Цао Пэй сразу установил тяжелые поборы и повинности; в стране происходили беспорядки, и он метался то на запад, то на восток, пытаясь подавить недовольство народа. Позже дед ваш Сюань-ван и дядя Цзин-ван, совершая великие дела, распространили милости и добродетели по всей стране, и сердца народа обратились к ним. Батюшка ваш покорением царства Шу прославился на всю вселенную — можно ли его сравнивать с Цао Цао?
— Так значит, Цао Пэй заставил отречься от престола императора Ханьской династии? — задумчиво произнес Сыма Янь. — Почему же я не могу взойти на трон Вэйской династии?
— У вас есть полное право поступить так, как поступил Цао Пэй, — сказали Цзя Чун и Пэй Сю, низко кланяясь Сыма Яню. — Надо только построить башню отречения и возвестить всей Поднебесной, что вы вступаете на трон.
Сыма Янь остался очень доволен беседой с сановниками.
На следующий день он при оружии вошел во дворец. Вэйский государь Цао Хуань чувствовал себя нехорошо и уже несколько дней никого не принимал. Сыма Янь направился прямо во внутренние покои. При виде его Цао Хуань поспешно вскочил со своего ложа.
— Чьей силой держалась Поднебесная? — грубо вскричал Сыма Янь.
— Силой вашего батюшки Вэнь-вана! — ответил правитель.
— Вижу я, государь, что вы способны только рассуждать, а править государством не умеете! — Сыма Янь рассмеялся. — Почему вы не уступите престол тому, кто обладает более высокими талантами и добродетелями?
Цао Хуань растерялся, не зная, что ответить. Стоявший рядом ши-лан Чжан Цзе воскликнул:
— Вы ошибаетесь, великий ван! Вэйскому У-ди Цао Цао нелегко было завоевать Поднебесную! Ныне Сын неба, его потомок, обладает высокими добродетелями и ни в чем не провинился перед Поднебесной. Зачем же ему уступать престол кому-то другому?
— Престол принадлежал Ханьской династии, и Цао Цао захватил его незаконно! — с гневом отвечал Сыма Янь. — Он и Поднебесную завоевал лишь благодаря помощи рода Сыма! Об этом все знают! Разве я недостоин того, чтобы взойти на престол Вэйской династии?
— Это злодейство! — вскричал Чжан Цзе.
— Как? — загремел Сыма Янь. — Я мщу за позор Ханьской династии! — И, обернувшись к страже, он приказал схватить Чжан Цзе и тут же в зале забить его насмерть палками. Цао Хуань умолял Сыма Яня простить виновного, но Сыма Янь повернулся к нему спиной и покинул зал.
— Что же мне делать? — бросился Цао Хуань за советом к Цзя Чуну и Пэй Сю.
— Такова воля неба, и вы не должны сопротивляться! — сухо произнес Цзя Чун. — Последуйте примеру ханьского императора Сянь-ди, прикажите построить башню для церемонии отречения и торжественно передайте власть Цзиньскому вану. Это будет соответствовать воле неба и желаниям людей, и сами вы избавитесь от неприятностей.
