города Вончжу, что в провинции Канвондо, можно попасть в деревушку Купха. Несколько лет назад откуда-то забрела и поселилась здесь некая супружеская пара. Однажды ночью, в одиннадцатую луну года кабин [90] при государе Мёнчжоне [91], тигр разломал дверь и ворвался к ним в дом. Он убил хозяина и пытался утащить его тело. Жена выскочила вслед за тигром, громко закричала. Но вокруг была тишина, ни один человек не отозвался. А тигр все тащил ее мужа. Тогда женщина крепко обхватила мужа за поясницу, и тигру пришлось протаскивать через дыру в изгороди их обоих.
— Ты убил моего супруга, — кричала женщина, изо всех сил колотя тигра кулаком, — но тело его я тебе не отдам!
До самого рассвета боролась она с тигром. То тигр перетягивал ее, то она перетягивала тигра. А когда настал день, зверю ничего не оставалось, как бросить свою жертву и скрыться. Женщина позвала соседей, похоронила мужа и, распродав хозяйство, совершила жертвоприношение. После этого жила наедине со своей тенью, храня верность мужу. Из деревни не сообщили в управу о подвиге этой женщины, достойной сравнения с добродетельными женами древности. Поэтому она не была удостоена награды. Никто не знал, откуда она пришла и куда скрылась.
(1561–1613)
Из собрания
«БЕСЕДЫ НА ДОСУГЕ У БАМБУКОВОГО ОКНА»
ОПОЗОРИЛСЯ
Сок Кёниль служил гражданским чиновником в Ённаме. Это был человек недалекий и простоватый. С детства он ушел с головой в учение. Решил каждый день выучивать по сотне иероглифов и прекращал занятия только после того, как повторит их тысячу раз. Так провел Кёниль более десяти лет. Иероглиф за иероглифом прошел он от начала до конца «Четырехкнижие» и «Три канона» [92], свободно мог прочесть их и понять. В результате он выдержал экзамен по китайским классическим сочинениям. Успешно продвигаясь по службе, Кёниль вскоре стал секретарем в конфуцианском училище и одновременно занимал должность учителя. Однажды на рассвете убежала его лошадь. Кёниль испуганно вскочил с постели. Лошадь надо было быстро поймать. Впопыхах он набросил на голое тело красный халат своей жены, нахлобучил на голову ее ночной чепец и помчался вдогонку за лошадью. А лошадь прискакала на двор училища.
Когда Кёниль добежал до училища, уже совсем рассвело. В таком виде он не мог ни войти туда, ни вернуться домой. Его ждал позор. В замешательстве стоял Кёниль перед воротами как вдруг вышел школьный писарь. Глянул он — да это учитель Сок!
— Господин наставник, — воскликнул писарь, пораженный непристойным видом Кёниля, — да что же это такое! Средь бела-то дня! Люди ведь смеяться будут. Извольте подождать немного, я принесу из дома чиновничье платье, и вы сможете вернуться к себе!
И Кёниль остался на улице в женском халате и ночном чепце, даже без штанов и босой. Помереть со стыда можно! «О! О!» — стонал он, не подымая глаз. А его уже окружили зеваки. «Сумасшедший! Сумасшедший!» — кричали они и показывали на него пальцами.
Наконец явился писарь, обрядил Кёниля в чиновничью одежду и отправил домой. Об этом случае, конечно, узнали все служившие в училище. Они стали всюду о нем рассказывать, рисовать Кёниля в непристойном виде, сделали его посмешищем. И карьера его была испорчена.
ГНЕВ БУДДЫ
Ха Кёнчхон происходил из семьи, не имевшей ни должностей, ни большого достатка. Однако был он силен духом, во всяком деле проявлял смелость и упорство. Кёнчхон дружил с ныне уже покойным Сон Ку. Они выросли в одной деревне. Когда дед Сон Ку был назначен правителем в Анджу, он взял с собой и его, и Кёнчхона. Вскоре юноши отправились в Ёнбён для обучения в буддийском монастыре. В этом большом и знаменитом в провинции Квансо монастыре было очень много монахов.
У одного ёнбёнского чиновника из управы, несметно богатого, не было сына. Решив сына вымолить, он объявил, что намерен произвести большое моление перед Буддой и сделать богатые жертвоприношения. Все монахи провинции — мужчины, и женщины, старые и молодые, даже из соседних уездов, — услышав эту новость, захотели во что бы то ни стало полюбоваться великим зрелищем. Наперегонки устремились они к месту моления. Вся округа была наводнена людьми.
Настала ночь, когда должно было совершиться моление. Делались последние приготовления. И вот Кёнчхон, этот юнец, взял да и спрятался под изваянием Будды. Когда совсем стемнело и стихли человеческие шаги, он осторожно вышел из своего убежища, исцарапал и изрезал ножом лицо Будды, выковырял ему глаза. Затем вернулся к себе и, как ни в чем не бывало, лег спать. Сон Ку был рядом, но даже он ничего не заметил.
Была, пожалуй, уже полночь. Молельщик и монахи хлопотали вовсю. Они совершили омовение и переоделись. Вот уж звон колокола и песнь «Хвала Будде» сотрясли горную долину. Ярко запылали факелы и свечи. Стало светло, как в полдень! И тут все увидели изваяние Будды. Изрезанное, изуродованное, вид оно имело ужасный. Уши, глаза, рот и нос были обезображены, на туловище зияли дыры. Торчал лишь бесформенный ком глины, глядя на который невозможно было понять, что это такое!
Монахи переглянулись и зарыдали от страха. У супругов-молельщиков перехватило дыхание. Они тоже горько рыдали, не в силах уразуметь, что случилось.
— Большая беда для храма, — сказал старый монах. — Ясно, что это сделал разгневанный Будда!
Монахи посетовали, что супруги-молельщики зря потратились на такие богатые жертвоприношения, убрали изображение Будды и моление отменили совсем.
Более десяти лун прожили юноши в Анджу, а Кёнчхон не сказал даже Сон Ку о своем поступке. Рассказал он ему об этом, только когда они отправились в Сеул. Вот каковы были его смелость и выдержка!
ЗМЕЙ МОНАСТЫРЯ ХВАЧЖАНСА
В большой скале за монастырем Хвачжанса была пещера. Никто не знал ее глубины. В пасмурные дни из пещеры вырывались клубы синего пара и медленно таяли в воздухе. По словам старых монахов, то дышал большой змей, свернувшийся в глубине пещеры. Сначала люди им не верили. Но однажды, когда кончился затяжной дождь, и вовсю палили горячие лучи солнца, из пещеры осторожно высунуло голову какое-то существо и стало осматриваться. По виду голова напоминала кошачью, но была покрыта поблескивающей чешуей. К пещере слетелись сороки и другие птицы. Кружа в воздухе, они подняли гвалт. Перепуганные монахи не решались подойти поближе и рассмотреть это странное существо. И только когда из пасти этого необычайного создания высунулся тонкий извивающийся язык, все поняли, что это огромный змей!
С тех пор монахи, заболевшие лихорадкой, подавив страх, стали подходить к пещере.
