И она свернула письмо и подала его старухе, а сама была в диковинном состоянии из-за этих слов, и старуха взяла письмо и шла, пока не принесла его юноше. И она отдала ему письмо, и Ардешир взял его и прочитал и опустил голову к земле, чертя по полу пальцем и ничего не говоря. И старуха спросила: «О дитя моё, почему это ты не обращаешься с речью и не даёшь ответа?» – «О матушка, – отвечал Ардешир, – что я скажу, когда она угрожает и становится лишь более жестокой и неприязненной?» – «Напиши ей в письме что хочешь, а я буду тебя защищать, и станет твоему сердцу вполне хорошо, и я непременно сведу вас», – сказала старуха. И Ардешир поблагодарил её за милость и поцеловал ей руки и написал царевне такие стихи:
«Аллах, защити сердца, к влюблённым не мягкие,
И любящего, сближенья с милым ждущего!
И веки очей, от слез покрытые язвами,
Когда покрывает их спустившейся ночи мрак.
Так сжальтесь и смилуйтесь и будьте щедры к тому,
Кого изнурила страсть в разлуке с любимою!
Лежит он всю ночь, не зная сна или отдыха,
Сгорел он, хоть в море слез давно погрузился он.
Желаний не пресекай ты сердца! Поистине
Тоскует в плену оно, трепещет в руках любви!»
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей триста динаров, говоря: «Это тебе на мытьё рук». И старуха поблагодарила его и поцеловала ему руки и отправилась, и она вошла к царевне и отдала ей письмо. И девушка взяла его и прочитала до конца и отшвырнула прочь и поднялась на ноги и пошла в башмачках из золота, украшенных жемчугами и драгоценными камнями. И она прошла во дворец к своему отцу (а жила гнева поднялась у неё меж глаз, и никто не отваживался спросить её, что с ней) и, придя ко дворцу, спросила, где царь, её родитель, и невольницы и наложницы сказали: «О госпожа, он выехал на охоту и ловлю».
И она возвратилась, точно кровожадный лев, и ни с кем не заговорила раньше чем через три часа, когда её лицо прояснилось и утих гнев. И когда старуха увидела, что прошло охватившее её огорчение и гнев, она подошла к ней и поцеловала землю меж её рук и спросила: «О госпожа, куда направляла ты свои благородные шаги?» – «Во дворец моего отца», – ответила царевна, и старуха молвила: «О госпожа, а разве никто не мог исполнить твоего повеления?» – «Я выходила только для того, чтобы осведомить его о том, что случилось у меня с этим псом из купцов, и отдать его во власть моему отцу, чтобы он его схватил и всех, кто есть на рынке, и распял бы их на лавках и не позволил бы никому из купцов и чужеземцев оставаться в нашем городе», – отвечала девушка. «Ты ходила к твоему отцу, о госпожа, только по этой причине?» – спросила старуха. И девушка ответила: «Да, но я не нашла его здесь, а увидела, что он отсутствует и выехал на охоту и ловлю, и ожидаю его возвращения». – «Прибегаю к Аллаху, слышащему, знающему! – воскликнула старуха. – О госпожа, слава Аллаху, ты самая умная из людей, и как ты осведомишь царя об этих вздорных словах, которых никому не подобает разглашать?» – «А почему нет?» – спросила царевна, и старуха сказала: «Допусти, что ты нашла бы царя в его дворце и осведомила бы его об этих речах, он послал бы за купцами и велел бы их повесить на их лавках, и люди увидели бы их, и все стали бы спрашивать и говорить: «Почему их повесили?» И мы им сказали бы в ответ: «Они хотели испортить царскую дочь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать четвёртая ночь
Когда же настала семьсот двадцать четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха сказала царевне:
«Допусти, что ты осведомишь об этом царя и он прикажет повесить купцов. Разве люди не увидят и не спросят: «Почему их повесили?» – и им не скажут в ответ: «Они хотели испортить дочь царя». И люди станут передавать о тебе разные рассказы, и некоторые скажут: «Она сидела у них десять дней, исчезнув из дворца, пока они ею не насытились», – а другие скажут иное, а честь, о госпожа, как молоко – малейшая пыль её грязнит, и как стекло – когда оно треснет, его не скрепить. Берегись же рассказывать твоему отцу или кому другому об этом деле, чтобы не опорочить свою честь, о госпожа, и осведомление людей об этом деле не принесёт тебе никакой пользы. Разберись в этих словах своим совершённым разумом, и если не найдёшь их правильными, делай что пожелаешь».
И когда царевна услышала от старухи эти слова, она обдумала их и нашла до крайности верными и молвила: «То, что ты сказала, о нянюшка, правильно, и гнев ослепил мне сердце». – «Твоё намерение прекрасно для Аллаха великого, раз ты никому не расскажешь, – сказала старуха, – но осталась ещё одна вещь. Мы не станем молчать о бесстыдстве этого пса, нижайшего из купцов. Напиши ему письмо и скажи ему: «О нижайший из купцов, если бы не случилось так, что царь отсутствует, я бы тотчас же приказала распять тебя и всех твоих соседей. Ничто из этого тебя не минует. Клянусь великим Аллахом, если ты вернёшься к подобным речам, я срежу твой след с лица земли». И будь с ним грубой в речах, чтобы отвратить его от такого дела, и пробуди его от беспечности». – «А разве он отступится от того, что делает, из-за таких слов?» – сказала царевна. И старуха ответила: «А как ему не отступиться, когда я поговорю с ним и осведомлю его о том, что случилось?»
И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала юноше такие стихи:
«Надеждою привязался к близости с нами ты
И хочешь от нас теперь желанное получить.
Убит человек бывает лишь слепотой своей,
И то, чего жаждет он, его приведёт к беде.
Султаном ведь не был ты и не был наместником.
Ни силы нет у тебя, ни мощных сторонников,
И если бы сделал так один из подобных нам,
От ужасов и боев он стад бы совсем седым,
Но все же прощу теперь я то, что содеял ты, –
Быть может, от сей поры во всем ты раскаешься».
И она подала письмо старухе и сказала ей: «О нянюшка, удержи этого пса, чтобы я не отрубила ему голову и мы бы не впали из-за него в грех». И старуха воскликнула: «Клянусь Аллахом, о госпожа, я не оставлю ему бока, чтобы перевернуться».
И она взяла письмо и пошла с ним и, придя к юноше, приветствовала его. И Ардешир возвратил ей приветствие, и тогда она подала ему письмо. И юноша взял его и прочитал и покачал головой и воскликнул: «Поистине мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! – А потом сказал: – О матушка, что мне теперь делать, когда малым стало моё терпение и ослабла моя стойкость?» – «О дитя моё, – сказала старуха, – внуши себе терпение: может быть, Аллах свершит после этого дело. Напиши ей то, что у тебя на душе, а я принесу тебе ответ. Успокой свою душу и прохлади глаза, я непременно сведу тебя с ней, если захочет Аллах великий».
И Ардешир пожелал старухе блага и написал девушке письмо, в котором заключались такие стихи:
«Когда не найду в любви и страсти я лекаря, –
А страсть убиение и смерть мне приносит, –
Мне пламя огня в груди придётся тогда терпеть
Порою дневной, а в ночь не лягу на ложе я,
Почто не боюсь тебя, желаний моих предел,
И то, что в любви терплю, терпеть соглашаюсь?
Просил я у господа престола прощения –
Ведь страстью к красавицам повергнут я в гибель, –
Чтоб скоро сближение послал он на радость мне,
Ведь ужасами любви теперь поражён я».
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и выложил ей кошелёк с четырьмястами динаров, и она взяла все это и ушла. И она пришла к царской дочери и отдала ей письмо, но девушка не взяла его от неё и спросила: «Что это за листок?» И старуха ответила: «Это ответ на письмо, которое ты послала этому псу купцу». – «Ты запрещала ему, как я тебя учила?» – спросила царевна. И старуха молвила: «Да, и вот его ответ».
И царевна взяла от неё письмо и прочитала его до конца, а потом она обернулась к старухе и сказала: «Где же польза от твоих слов?» – «О госпожа, в том, что он говорит в ответе, что отступился и раскаялся и извиняется за прежнее», – ответила старуха. И царевна воскликнула: «Нет, клянусь Аллахом! Наоборот, он ещё прибавил!» – «О госпожа, – сказала старуха, – напиши ему письмо, и ты скоро узнаешь, что я с ним сделаю». – «Мне нет нужды ни в письме, ни в ответе», – молвила девушка. И старуха воскликнула: «Необходимо ответить, чтобы я его выбранила и пресекла его надежду». – «Пресеки его надежду, не беря с собою письма», – сказала царевна. И старуха молвила: «Чтобы выбранить его и пресечь надежду, мне надо захватить письмо».
И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала Ардеширу такие стихи:
«Продлились укоры, но упрёк не сдержал тебя,
А сколько писала я стихов, запрещая!
Скрывай же свою любовь, её не высказывай,
А будешь ослушником, – тебя не покрою.
И если вернёшься ты к речам, тобой сказанным,
Глашатай о гибели твоей возвестит нам.
И ветры ты над собой увидишь летящие,
И птицы в песках пустынь к тебе соберутся.
Вернись же к делам благим, – наступит спасение,
А хочешь ты мерзости, – тебя погублю я».
А окончив писать, она бросила листок, гневная, и старуха взяла его и пошла. И она пришла к юноше, и тот взял у неё письмо и, прочитав его до конца, понял, что царевна не смягчилась к нему и стала лишь ещё более гневной и что он её не достигнет. И пришла ему в сердце мысль написать ей ответ и призвать на неё зло, и он написал ей такие стихи:
