Тай подчинил себе все арабские государства, однако добился он этого не столько силой, сколько беспримерной мудростью и справедливостью. Со всех концов своей страны собрал он достойных и мудрых мужей и всегда со вниманием выслушивал их речи. Они же поведали ему и о несравненной красоте дочери некоего Адана.
Тай воспылал к ней страстью и сделал ее своей женой. Вскоре она понесла и в положенный срок родила ему сына с ликом, подобным солнцу. И нарекли того сына Хатемом.
Призвал Тай во дворец прорицателей и звездочетов и повелел им предсказать будущее Хатема. Бросили звездочеты жребий, взглянули на звезды, раскрыли волшебные книги и поведали шаху, что Хатему уготована счастливая судьба, что будут ему подвластны семь государств, что ему суждено совершить много славных подвигов во имя счастья своих друзей и доброе имя его будет славиться до скончания мира. Услышав такие вести, возрадовался Тай великой радостью, щедро одарил мудрецов и звездочетов. Никого не обошел своей милостью. Потом повелел позвать высокородных придворных, приближенных своих и народ всякого звания и милостиво потчевал их обильными угощениями. Те же возносили молитвы в честь шаха и его сына.
По случаю рождения сына Тай разослал во все концы своих владений многочисленных глашатаев, дабы те оповестили жителей, что младенцы мужского пола, появившиеся на свет в один день с Хатемом, должны быть немедленно доставлены во дворец. По прошествии недолгого времени слуги принесли во дворец шесть тысяч мальчиков, к коим шах приставил шесть тысяч молодых и здоровых кормилиц, и те не мешкая приступили к своим обязанностям. Четырем же самым лучшим и самым красивым из этих кормилиц был поручен Хатем. Но какая бы из кормилиц не подносила грудь к устам Хатема, он ее не брал. Всполошились приближенные и поторопились к Таю с сообщением, что, дескать, сиятельный младенец отказывается от еды. И повелел шах снова созвать мудрецов и звездочетов, и, когда те явились пред его очи, он изрек:
— О мудрейшие из мудрых! Наш новорожденный не берет грудь ни у одной из кормилиц. В чем тут причина?
Звездочеты и прорицатели раскрыли волшебные книги и ответили:
— О, убежище вселенной! Сын твой вскоре прославится своей небывалой щедростью и добротой и никогда не станет один садиться за трапезу. Для того чтобы он ел, нужно принести всем шести тысячам кормилиц вверенных им младенцев и кормить их одновременно с Хатемом.
Когда шесть тысяч кормилиц принесли в покои Хатема порученных их заботам новорожденных, Хатем охотно стал сосать молоко. И так Хатем рос, и слез не знал, и в одиночку не снедал, и без просыпу не спал. Когда он еще и говорить-то не умел, стоило ему увидеть на улице какого-нибудь бедняка или чужеземца, как он тотчас показывал ручонкой, чтобы тому подали милостыню. В будущем щедрость и доброта неизменно сопутствовали всем его деяниям. Как только Хатему исполнилось четыре года, Тай пригласил во дворец ученых мужей, дабы те обучили шахзаде, а заодно и шесть тысяч его сверстников всем премудростям науки. Когда же к двенадцати годам он постиг все премудрости науки, стал он с небывалой щедростью и великодушием одаривать бедняков и всех нуждавшихся в его помощи. Вскоре богатая казна, собранная его отцом, основательно оскудела, однако отец души не чаял в Хатеме и во всем ему потворствовал.
Ни человека, ни животное Хатем был не способен обидеть, каждого же чужестранца и бедняка, коий пришелся ему по душе, он приводил в свои покои, потчевал всевозможными яствами и услаждал слух его приятной беседой.
И был Хатем ровен и ласков в обращении со всеми, и речь его была сладкозвучна, и сам он был ликом подобен восходящему солнцу. И всякий, кто сподобился лицезреть его красоту, считал себя осчастливленным. И каждому, кому случалась удача поведать Хатему о своих невзгодах, он помогал чем только мог, обиженных же и притесняемых брал под свою защиту. Просящему подаяния он никогда не отказывал, сопровождая проявленную им милость добросердечными напутствиями и пожеланиями. И не было в Йеменском царстве человека, коему бы Хатем чем-нибудь досадил. Вскоре закончилась пора детства, он достиг возраста мужей, и появился у него над губой первый пушок, и стал он лицом во сто крат прекраснее, чем прежде. И молва о его несравненной красоте, благородстве и щедрости дошла до самых отдаленных уголков света.
Рассказ о шахе Хорасана и дочери купца Ходжи Барзаха
Рассказывают, будто некогда в стране Хорасан правил падишах по имени Курданшах, у которого было пять тысяч всадников, пять тысяч пеших воинов и тысяча неотступно за ним следовавших лучников.
Часть своего войска отправил он в чужеземные страны, дабы сделать Хорасан государством могущественным, а самому стяжать славу не имеющего себе равных в благородстве и справедливости.
Жил во времена царствования Курданшаха в Хорасане купец Ходжа Барзах. Слыл он сказочно богатым человеком. Множество преданных ему приказчиков сбывали его товары в заморские страны. Сам же Барзах вел торговлю в Хорасане и был любимцем падишаха. Когда же срок жизни Барзаха истек и он перешел в мир иной, осталась после него единственная наследница-дочь Хуснбану. И была она так прекрасна, что свет, излучаемый ее лицом, затмевал сиянье солнца, слава же о ее несравненной прелести достигла самых отдаленных уголков света.
Умирая, купец Барзах завещал Курданшаху:
— О могущественный падишах! Пришел черед моей душе отправиться в последний путь. Заклинаю тебя! Будь добрым и благодетельным отцом моей ненаглядной девочке! Не жалей для нее ни снисхожденья своего, ни щедрот своих, ибо нет на свете никого, кто был бы ей тебя ближе.
— О благородный Ходжа! — отвечал Курданшах. — Нет причины тебе тревожиться о судьбе малики Хуснбану, ибо я буду лелеять ее во сто крат больше, нежели ты. Твоя дочь отныне станет моей дочерью, и моя благосклонность не покинет ее в этом мире.
Ходжа Барзах обрел покой, вверил свою душу всевышнему, а все свои богатства вместе с Хуснбану — падишаху.
Пятнадцатилетняя Хуснбану слыла девушкой мудрой и прозорливой, и Курданшах, будучи человеком справедливым и благородным, без всякого опасения отдал ей оставленное купцом Барзахом богатство. Между тем огромное состояние нисколько не радовало Хуснбану. После смерти отца ее стали посещать мысли о бренности земного бытия, и она решила посвятить свою жизнь делам богоугодным, дабы не омрачать ее мирскими заботами. Из близких друзей и родных не было у Хуснбану никого, кроме единственной кормилицы-няни, отличавшейся острым умом и недюжинной смекалкой. Позвала однажды к себе няню малика Хуснбану и молвила:
— О верная моя служанка! Не обессудь меня за неразумие, только замыслила я остаться в земной жизни одинокой. Меня же без конца донимают влюбленные юноши. Что посоветуешь ты мне сделать, чтобы оставили они меня в покое?
— О моя ненаглядная, — отвечала ей кормилица, — я придумала одну хитрость, коя может помочь тебе избежать замужества.
— Скажи, матушка, в чем состоит та хитрость и принесет ли она мне успокоение?
И вот что сказала кормилица:
— О чарующая мир малика! Когда кто-нибудь из влюбленных придет тебя сватать, ты скажи, что тот, кто хочет получить тебя в жены, должен ответить на семь вопросов. Если он сумеет на них ответить, значит, так тому и быть, а коли не сумеет, тогда и богатства его и судьба перейдут в твои руки. Вопросы же те весьма мудреные, и вряд ли сыщется человек, способный найти на них правильный ответ.
Первый вопрос:
Кто та любимая, скажи, которую, узрев однажды,
Мы жаждем встретить, но вовек не утолить нам этой жажды?
Второй вопрос:
Какую жертву принести? Что воле волн доверить надо,
Чтобы нашла тебя за то в пустыне вышняя награда?
Третий вопрос:
Как злодеяние назвать того, кто, став рабом желанья,
Причастен к злодеяньям стал и сам погиб от злодеянья?
Четвертый вопрос:
Что справедливое свершить ты должен, чтоб спастись от горя,
Что за удачу небеса тебе пошлют за это вскоре?
Пятый вопрос:
Кто тот, который в жизни смог всего желанного добиться,
И о каких его делах с горы высокой весть домчится?
Шестой вопрос:
Как эту баню назовешь, которую по ветру носит?
Коль ты умен, то угадай да отвечай тому, кто спросит!
Вопрос седьмой:
Одной жемчужиной большой — величиной с яйцо — владею,
Другую сможешь ли найти, чтоб схожею была с моею?8
Несказанно возрадовалась малика Хуснбану, выслушав кормилицу, и, ласково улыбнувшись, сказала:
