– Так и есть! – вскричала Фэнцзе. – Ведь и у нас в саду есть дух цветов! Возможно, что и старая госпожа с ним повстречалась!
Фэнцзе распорядилась принести две пачки бумажных денег, сжечь их и произнести заклинания, спасающие от наваждения.
И в самом деле, прошло совсем немного времени, Дацзе перестала метаться и спокойно уснула.
– У тебя и вправду большой жизненный опыт! – восхищенно заметила Фэнцзе, обращаясь к старухе. – Наша Дацзе постоянно болеет, и мы не могли понять, в чем причина.
– Это бывает, – сказала старуха. – В богатых и знатных семьях дети изнеженные и чуть что – болеют. Девочка ваша хоть и мала, но надо поменьше ее баловать. Так будет лучше.
– Это ты верно говоришь, – согласилась Фэнцзе. – Кстати, у девочки до сих пор нет настоящего имени! Придумай ей имя на счастье, пусть проживет столько лет, сколько ты! Деревенские хоть и терпят лишения, а живут долго. И если моей дочке даст имя бедный человек, это отвадит от нее злых духов!
Старуха задумалась, потом спросила с улыбкой:
– Позвольте узнать, в какой день ваша девочка родилась?
– В том-то и дело, что родилась она в несчастливый день, – ответила Фэнцзе, – седьмой день седьмого месяца[8].
– Вот и хорошо – зовите ее Цяоцзе, «Удачей», – ответила старуха. – Знаете пословицу: «Клин клином вышибают»? Назовите ее так, госпожа, и, ручаюсь, у девочки будет долгая жизнь. Став взрослым, человек обзаводится семьей и должен уметь всякое несчастье превращать в счастье, а все это зависит от «цяо» – удачи.
Обрадованная Фэнцзе принялась благодарить старуху:
– Дай бог, чтобы предсказание твое сбылось!
Она позвала Пинъэр и приказала:
– Завтра у нас много дел, поэтому собери сейчас для бабушки Лю вещи, которые мы хотели ей подарить. А то можем не успеть.
– Не надо ничего, госпожа, – всполошилась старуха, – я и так доставила вам немало хлопот, мне даже неловко!
– Не волнуйся, я подарю тебе самые простые вещи, – сказала Фэнцзе. – Непременно возьми их с собой. Соседи посмотрят, и им покажется, будто они сами в городе побывали.
В это время подошла Пинъэр и позвала старуху:
– Идите сюда, бабушка Лю, я покажу вам подарки.
Старуха поспешила за Пинъэр в соседнюю комнату и увидела на кане целую кучу всевозможных вещей.
Пинъэр брала их одну за другой, показывала старухе и поясняла:
– Вот кусок синего шелка, вы просили такой, а еще госпожа дарит на подкладку кусок белого шелка. Эти два куска на что угодно сгодятся – и на кофту, и на юбку. В этом свертке два куска шелкового полотна, из него получатся хорошие платья к Новому году. А вот пирожки с фруктовой начинкой. Вы их пробовали у нас, только не все. Как придете домой, позовите гостей, пусть отведают пирожков. Домашние все же лучше покупных. Мешки, в которых вы приносили нам овощи, мы наполнили рисом с императорских полей. Не в каждом доме есть такой рис. А вот здесь фрукты из нашего сада, свежие и сушеные. В этих двух свертках серебро, по пятьдесят лянов в каждом. Это от госпожи Ван. Она хочет, чтобы на эти деньги вы открыли торговлю или же приобрели несколько му[9] земли и занялись собственным делом, а не просили о милости родных и друзей. И наконец, в этом пакете восемь лянов серебра от госпожи Фэнцзе.
Помолчав, Пинъэр с улыбкой добавила:
– А эти два халата и две юбки, четыре платка и моток шерстяных ниток от меня. Халаты и юбки я несколько раз надевала, если не хочется – не берите, уговаривать не посмею.
Старуха не переставала благодарить Будду, а когда дело дошло до скромных подарков Пинъэр, воскликнула:
– Что вы, барышня! Да разве побрезгую я такими вещами? Будь даже у меня деньги, ничего подобного я не смогла бы купить! Вот только не знаю, что делать. Взять – как-то нехорошо, не взять – вы обидитесь!
– Ладно, – засмеялась Пинъэр, – мы свои люди! Берите, не стесняйтесь, а нам в конце года принесете сушеных овощей, чечевицы, а еще тыквы и баклажаны, в общем, все, что найдется. Овощи у нас любят и хозяева и слуги.
Старуха слушала, поддакивала и благодарила за милость.
– А сейчас советую вам побыстрее лечь спать и ни о чем не беспокоиться, – сказала Пинъэр, – я все соберу и оставлю здесь. Утром слуги наймут повозку и без хлопот довезут вас до дому.
Старуха расчувствовалась и пошла благодарить Фэнцзе, а на ночлег отправилась отдыхать в дом матушки Цзя. Утром встала пораньше, чтобы распрощаться и уйти, но матушке Цзя нездоровилось, и та велела послать за доктором.
– Доктор приехал, – вскоре доложила служанка.
Одна из мамок попросила матушку Цзя лечь на кровать и закрыться пологом.
– Стара я уже, чтобы прятаться, – возразила матушка Цзя. – И нечего опускать полог, пусть так осматривает.
Вошел доктор в сопровождении Цзя Чжэня, Цзя Ляня и Цзя Жуна. По главной лестнице доктор не посмел идти, обошел стороной и, следуя за Цзя Чжэнем, поднялся на террасу. Служанки подняли дверную занавеску, и доктор увидел вышедшего ему навстречу Баоюя.
Матушка Цзя сидела на низенькой тахте, одетая в теплый халат, подбитый мехом барашка. Рядом стояли девочки-служанки, совсем еще маленькие, не отпускавшие волосы, держа в руках мухогонки и полоскательницы. Пожилые мамки расположились по обе стороны с опахалами в руках. Остальные служанки в разноцветных платьях и головных уборах стояли за пологом. Доктор, не смея поднять глаза, приблизился к матушке Цзя и осведомился о ее здоровье.
Матушка Цзя с головы до ног оглядела его и поняла, что перед ней придворный лекарь – на нем была форма чиновника шестого ранга.
Матушка Цзя в свою очередь приветствовала доктора, а затем обратилась к Цзя Чжэню:
– Как зовут господина придворного?
– Его фамилия Ван, – поспешил ответить Цзя Чжэнь.
– Когда-то служил при дворе доктор Ван Цзюньсяо, он очень точно определял болезни по пульсу, – заметила матушка Цзя.
– Это мой дядя, – со сдержанной улыбкой ответил доктор, слегка поклонившись.
– Вот как! – радостно воскликнула матушка Цзя. – Оказывается, мы с вами старые знакомые!
Она протянула доктору руку, опустив ее на подушечку, которую подложили служанки. Одна из женщин принесла табуретку и поставила возле столика. Доктор Ван сел, закинул ногу на ногу, склонил набок голову, долго щупал пульс, после чего вдруг поднялся и вышел.
– Доктор, наверное, утомился, – промолвила матушка Цзя. – Брат Цзя Чжэнь, напои его чаем!
Цзя Чжэнь и Цзя Лянь бросились следом за доктором и повели его в кабинет.
– У почтенной госпожи ничего серьезного, – сказал доктор. – Обычная простуда. Ей надо пить побольше жидкости. И быть в тепле. Можно обойтись без лекарства. Но я выпишу, понравится госпоже – пусть принимает.
Доктор выписал рецепт, попил чаю и уже собрался уходить, но тут появилась нянька с Дацзе на руках.
– Господин Ван, – обратилась она к доктору, – осмотрите нашу барышню.
Доктор одну руку положил на ручку Дацзе, другой пощупал ее лоб, потом велел высунуть язык и улыбнулся:
– Девочке не понравится то, что я скажу. Ей надо немного поголодать, затем я пришлю пилюли, пусть примет на ночь с имбирным отваром, и все будет в порядке. Других лекарств не нужно.
Доктор поклонился и вышел. Цзя Чжэнь возвратился к матушке Цзя, передал ей, что сказал доктор, оставил рецепт и вышел.
Сразу после ухода доктора госпожа Ван, Ли Вань, Фэнцзе и Баочай вышли из-за полога. Госпожа Ван посидела немного возле матушки Цзя, а затем удалилась к себе. Только теперь старуха Лю могла попрощаться с матушкой Цзя.
– Приходи, когда будет время, – сказала ей матушка Цзя и обратилась к Юаньян:
– Проводи как полагается бабушку Лю! Сама я не могу, плохо себя чувствую.
Старуха Лю поблагодарила матушку Цая, попрощалась и вместе с Юаньян вышла. Когда они спустились в прихожую, Юаньян произнесла, указывая пальцем на сверток:
– Здесь платья, их дарит тебе старая госпожа. Хочешь – носи сама, не хочешь – отдай кому-нибудь. Они совсем новые, ненадеванные. В чашке фрукты, запеченные в тесте, которые ты не успела попробовать. В пакете – лекарства – тычинки сливы, мазь от нарывов, пилюли, «сохраняющие жизнь», и рецепты. А в этих двух свертках безделушки.
Затем Юаньян вынула из кошелька два слитка серебра, один прямой, как кисть для письма, другой кривой, как жезл «исполнения желаний» – жуи, показала старухе и улыбнулась:
– Кошелек возьми себе, а серебро оставь мне!
Радость старухи не знала границ. Она то и дело поминала Будду и не раздумывая воскликнула:
– Ну конечно, барышня, оставьте себе!
Юаньян рассмешило, что старуха ее слова приняла всерьез. Она положила серебро в кошелек и промолвила:
– Я пошутила. У меня серебра хватает. Возьми эти слитки, в конце года подаришь детям.
Пока они разговаривали, девочка-служанка принесла для старухи Лю чашку из фарфора Чэнхуа.
– Это вам от второго господина Баоюя, – сказала служанка.
