благости и милости Аллаха. Нужно вам довольствоваться судьбой и в этом происшествии не предаваться панике, потому что это бесполезно.
Стихи:
Не разрывайте платья (в знак горя) и не плачьте,*
Не вопите подобно сумасшедшим и влюбленным!
Мне от ваших воплей нет пользы,*
(Ибо) кто устранил смерть воплями?
Молите господа о прощении меня и обрадуйте мой дух произнесением фатихи и такбира [448]. В дни моей власти я так укрепил государство, что никто не имел возможности проявить своеволие или обидеть несчастного рукой насилия и дерзости. Во время (своего) правления я не допустил сильного торжествовать над слабым, разве только в тех случаях, когда об этом не доводили до моего сведения и я этого не знал. Я уповаю на благость господа, что он простит мои грехи. Хвала всевышнему Аллаху, что в моем сердце не осталось никаких мирских желаний. Мое завещание таково: я усмотрел на челе моего внука, Мухаммед-Мукима, сияние огней царствования и зрелость ума. Среди моих детей он благородный с той и другой стороны и потому я назначаю его своим преемником. Жаль, что я стеснен временем и больше сего не имею возможности рассуждать, а тот свет моих очей не может (здесь) присутствовать и (мое) свидание (с ним) откладывается до дня восстания из Мертвых и вас предстоит мне увидеть тоже тогда”. Эмиры и близкие (к хану) лица, услышав эти слова, взволновались, заплакали и с окровавленными сердцами и горестными мыслями встали с мест, склонили к земле свои заплаканные лица и сказали: “Да будет наша жизнь, рабов (ваших), принесена в жертву за одно мгновение жизни вашего величества! О, если бы жизнь всех нас от начала до конца была принята в целях сохранения (хотя бы) одного дня августейшей жизни!
Стихи:
Если бы тебе была польза от нашей жизни,*
Мы бы (так) душой не страдали за тебя.
Но у сего времени нет никаких мероприятий,*
Потому что нет возможности изменить предопределение.
Хотя у нас, рабов, не будет никакого желания пользоваться жизнью без благородного существования (вашего величества), однако, пока (у нас) остается одно дыхание, мы, подчиняясь августейшим приказаниям и заветам, не уклонимся с пути повиновения (им)”. Они говорили эти слова языком покорности и сверлили алмазами ресниц жемчужины кровавых слез.
Двустишие:
От горя из глаз пролилось море,*
Из души исчез покой, а из тела жизнь.
После сего болезнь усилилась, и когда настала ночь, и мир, в предвидении исчезновения государя мира, облекся в темное платье и набросил на шею печального вида палас [449], то в полночный час государь, произнеся несколько раз слова таухида [450], вручил свой чистый дух взывающему: О ты, успокоенная упованием душа! Возвратись к своему господу удовлетворенной, удовлетворившей [451]! Поистине мы от Аллаха и подлинно к нему возвратимся [452].
Стихи:
Увы, тот царь царей, завоеватель мира,*
Джемшид, раздающий короны, покоритель царств!
Увы, тот, другого которого не видело небо,*
Подобие его (отражалось) в зеркале луны и солнца!
Увы, тот государь диадемы и короны,*
Благодаря которому вполне соблюдались постановления веры!
Увы, тот миродержец чистой веры,*
Убежище благочестия для городов и рабов (т. е. подданных вообще)!
Это событие случилось 21 числа упомянутого месяца (раби'ас-сани [453]). Каждый из остроумцев эпохи выразил эту дату в разных поэтических фразах. Из них Хаит-Мухаммед, чухра-баши [454], один из старых слуг высокого дворца, (который) обладал поэтическим дарованием, сказал следующие стихи-хронограмму:
Стихи:
Где царь царей, страж ангелов?*
Где (подобный) пышностью Соломону, внешностью Иосифу?
Куда ушел хан, (лелея) область щедрости?*
Где тот по нравственному величию Феридун времени? [455]
Куда делся тот государь, защитник угнетенных?*
Где (этот) по справедливости Нуширван? [456]
Куда ушел покровитель законников?*
Где любитель и ценитель шейхов?
Куда ушел добрый к подданным шах?*
Где государь, милостивый к военным?
Среди всех тех царей Турана*
Где признак государя, обитателя рая?
По поводу даты его смерти твари*
Все сказали: где тот покоритель мира [457]?
Разум также молитвенно произнес:*
Где хан времени, сейид Субхан-кулимэ
— Одним словом, когда (хан) отдал данную ему во временное пользование жизнь по требованию предопределенной смерти, Стихи:
(То) что мне сказать, как то, что от страха перед этим событием*
Дрожит земля и сотрясается (само) время.
Удивительно, что род человеческий избежал опасности,*
Перенес это несчастье и не умер от горя!
Сейиды, судьи, эмиры, ученые, военные и все без исключения подданные как платящие налоги, так и не платящие, верхние одежды терпения превратили в нижнее платье и разорвали воротники (своей) души; министры, посыпав головы прахом скорби, трепетали кровью сердца. И ту ночь (все) провели в плаче, в воплях, в горести и в волнении. И когда подлинное утро (тоже) разорвало воротник горести до самого подола, — совершили приготовление к похоронам и завернули (тело хана) в саван. Ради порядка в государстве, утвердив в ханском звании, несмотря на его малолетие, Убайдулла-султана, сына его величества, посадили его на престол. Благословенный ханский труп подняв с носилками на плечи благовоспитанности, принесли в обитель смерти (Файзабад), где находится светоносный мазар святейшего Маулана Пайнада-йи Ахсы [458], прочитали (над ним) заупокойную молитву и предали его (затем) земле в гробнице, которую он сам (при жизни) приказал построить поблизости священной могилы и благоуханного мавзолея святейшего полюса шествующих (путем тариката [459]), Ходжи Баха ал-хакк уа-д-дин-Мухаммед б. Мохаммеда, известного под именем Накш-бенда, да освятит Аллах его драгоценную могилу!
Благочестивый возраст его величества, (когда он скончался), достиг семидесяти семи лет. В возрасте двадцати трех лет, в 1061 (1650-1651 году), он утвердился на престоле власти Балхской области, так что выражение (зилл-и Субхани) “божественная тень” (есть) в числовом отношении дата его восшествия на престол (Балха). В течение тридцати одного года он правил в этой области и затем двадцать три года на престоле халифского достоинства Мавераннахра он бросал тень правосудия на головы людей; так что всех лет его власти было пятьдесят четыре года. Из предшествующих государей, которые поднимали штандарт царственной власти, никто не прожил столь долгой
