народе, которые бы любили доброе, радовались правильному, не ожидая запретов и наказаний, сами следовали бы законам и установлениям, из десяти тысяч не найдется и одного. По отношению к низшим непременно нужны приказы. Тот, кто следует им, получает выгоду, кто противится, терпит зло. Скорее солнце и луна остановятся, чем Поднебесная на всем пространстве меж четырех морей останется без правил. Когда надо взять меч за острие, чтобы поспорить в искусстве с Бэйгунцзы, то и военачальник Куай Гуй, пожалуй, не примет вызова [850]. Держась же за рукоять и помахивая кончиком меча, и простой человек может одержать победу. Ныне заставь хоть У Хо или Цзи Фаня [851] тянуть сзади вола за хвост, скорее хвост оборвется, чем вол сдвинется с места, потому что тянут против движения. А если продернуть ему через нос веточку шелкопряда, то и мальчик всего в пять
чи ростом потянет его за собой хоть по всей Поднебесной, потому что это «следование». Так, и весло в семь
чи в руках лодочников полезно благодаря воде.
Сын Неба издает приказы, рассылает распоряжения, устанавливает запреты — они сильны своим множеством. Чтобы остановить то, что вредно народу, чтобы дать простор тому, что выгодно народу, он пускает в ход авторитет, уподобляя его силе прорванной плотины, размытой дамбы. Плывя по течению, легко добираешься до места; мчась с попутным ветром, легко покрываешь расстояния. Хуань-гун, взойдя на престол, отказался от питающихся мясом животных, кормящихся зерном птиц, уничтожил сети для животных и птиц — только благодаря этим трем деяниям заслужил благосклонность народа. Чжоу Синь убил Би Ганя [852] из царского рода, и родные по крови возненавидели его; рассек ногу переходившему поутру вброд, и тьма народа взбунтовалась, то есть всего только дважды поступил недолжно — и потерял Поднебесную.
Исполняющий долг свой — не тот, кто способен принести пользу всей Поднебесной. Достаточно принести пользу одному человеку — и Поднебесная покорно последует за тобой. Творящий бесчинства — не тот, кто истощил злодейством всех среди четырех морей. Нанеси вред одному человеку — и Поднебесная встанет против тебя. Так, Хуань-гун в результате троекратного благодеяния девять раз собирал чжухоу [853]; иньский Чжоу только дважды совершил злодеяние и стал неугоден простому народу. Поэтому, делая что-либо, нельзя не быть осмотрительным.
Правитель, определяя налоги для народа, непременно должен сначала подсчитать урожай, размерить накопления народа, определить, каков урожай хлеба и овощей, а затем уж нагружать повозки одеждой и едой, чтобы насытить свои потребности. Не то чтобы высокие башни, многоярусные беседки, цепочки построек, анфилады зданий были не красивы, но когда народ прозябает в пещерах, тесных землянках с очагом, то мудрый правитель не может получать удовольствие от своих террас. Не то чтобы обилие мяса и крепкое вино, сладости и печения были не хороши, но когда народу не хватает даже отрубей, гороха и проса, то мудрый правитель перестает чувствовать сладость пищи. Не то чтобы удобные постели, тонкие циновки были не приятны, но когда народ ютится у городских стен, постоянно подвергается опасности, всюду смерть и непогребенные кости умерших, то, видя все это, мудрый правитель теряет покой.
Правители древности сострадали народу: если в стране был голод, не были привередливы в еде; если народ страдал от холода, не носили шуб. Если год был урожайным и у народа был достаток, то подвешивали гонги и барабаны, расставляли щиты и секиры [854], правитель и слуги, высшие и низшие — вместе радовались этому. В стране не было несчастных.
В древности для выражения радости использовали металл, камень, трубочки и шелковые нити [855]; для выражения гнева служили оружие и латы, топоры и секиры; для проявления добрых чувств были столовая утварь и церемонии застольных тостов — хозяина гостям и гостей хозяину; знаком горя были пеньковый белый головной убор и травяные туфли, удары в грудь и топтание на месте, слезы и стенания. Во всех этих случаях чувства наполняли грудь и находили вовне лишь выражение.
Когда же наступили времена беспутных властителей, то отбирали у народа без меры, накладывали поборы на низших, не соразмеряя с их достатком. И тогда мужи и жены оставили земледелие и ткачество и не могли удовлетворить требования высших — сколько ни прикладывали сил, все был недостаток. И тогда господин и слуга стали ненавистны друг другу. Народ изнемогал в труде так, что трескались губы, клокотала печень, а пищи едва хватало на один день и не было никаких запасов. Тогда-то и начали бить в большой гонг, колотить в барабан, дуть в юй и шэн [856], щипать струны циня и сэ. И все это походило на то, как если бы, надев латы и шлем, отправлялись в святилище предков или, облачившись в белый траурный креп, отправлялись с войском. Был утрачен сам источник радости. То, чем народ кормится, не превышает десяти му, обрабатываемых одним человеком, урожай со «среднего поля» и весь годовой урожай составляют не более четырех ши с одного му [857]. Все быстро съедается женами, детьми, старыми и слабыми. Время от времени случаются дожди, или засуха, или другие стихийные бедствия, нечем платить налоги и нет средств на колесницу, коня, оружие и латы. Если так взглянуть на вещи, то в этом и есть источник печали. Мощь неба и земли позволяет рассчитывать так, чтобы через три года поле давало годовой запас; за девять лет сбора такого запаса имелся бы трехгодичный фонд, за восемнадцать лет был бы запас на шесть лет, а за двадцать семь — девятилетний запас. И тогда пусть будут дожди, или засуха, или другие стихийные бедствия — народ не будет бедствовать и бродяжничать. Государство, в котором нет девятилетнего запаса, называется «недостаточным», в котором нет шестилетнего запаса, — «страдающим», в котором нет трехлетнего запаса, — «нищим». Поэтому милостивый правитель, мудрый государь в поборах сдержан, в собственном потреблении умерен — он получает нужное от неба и земли и не страдает от голода и холода. Алчный же правитель, жестокий властелин не оставляет в покое низших, грабит свой народ, чтобы удовлетворить свои не знающие предела желания, и тогда его народ не окутывает небесная гармония и он не опирается на благо земли [858].
Пища — это основа народа, народ — основа государства, государство — основа государя. Поэтому правитель вверху следует природным сменам года, внизу исчерпывает богатства земли, в центре использует силу народа, все родится и вызревает, пять злаков пышно взрастают. Он научает народ выкармливать
