как [Аким] чухра-агаси прибыл в Сияхгирд и узнал о бегстве врагов, он, уповая на помощь милости предвечного [бога], надеясь на силу счастья могущественного [Абдулла-хана], помчался в погоню за толпой несчастных [врагов]. До наступления утренней зари он догнал этот храбрый отряд, это мстительное подразделение [вражеского войска]. Блестящим мечом он смыл со страниц вечности письмена о существовании многих из них. Изложение этого события в краткой форме следующее. В то время, когда победоносное войско, мстительный [отряд] войск [Абдулла-хана] направился к той несчастной толпе [врагов], тот [вражеский] отряд спал беспечным сном, отдыхал на подушке спокойствия на берегу Аму. Узнав о прибытии войск, подобных небу, ввиду сильной растерянности /
188б/ они в тревоге проснулись ото сна и, прилагая последние усилия, находясь напротив него, вооружились и оснастились. Аким-бий тотчас же тронул коня, [несущего] бедствие [врагу], повел наступление и вступил в битву с ними (т. е. врагами).
Месневи
Со всех сторон всадники в бою
Поражали друг друга мечами.
При [виде] исключительной храбрости, мужества и отваги победоносного войска врагов обуял страх, от сильного испуга, ужаса, безмерного смятения сердца врагов охватило волнение и растерянность. Несмотря на то, что несчастные враги, проявляя мужество, сражались, вели бои по всем правилам, стояли твердой ногой на стоянке битв и побоищ, многие из этих несчастливцев, у которых в голове был ветер кичливости, свалились с ног и сложили головы в земле уничижения. Наконец от страха перед храбрым войском они направились в долину бегства, тронули коней бегства и вступили на путь отступления, рассеялись, словно буквы алфавита. Некоторые [из них] были сожжены огнем смерти, некоторые бросились в реку и утонули в пучине небытия.
Месневи
Все коварные, упрямые волки, привыкшие воевать,
Все охваченные огнем, утонули в реке.
Полные ярости, воинственные храбрецы
Обратили взор на дорогу [в ожидании случая] отомстить [врагу].
Этот величественный, как звезда, отряд [неприятеля], усталый, обратившийся в бегство, вернулся в свой стан.
Сердцами врагов овладел беспредельный страх и ужас, [несмотря на то, что у них] было много снаряжения и оружия и они обращались за помощью [к своим союзникам]. [Увлеченные] пустой фантазией, они считали себя борцами на поле брани, единственными на ристалище битв и сражений. Эта несчастная толпа врагов потерпела поражение. Отказавшись от кичливости и самомнения, ухватилась за подол отступления и бегства, избрав путь бегства по пустыне бедствия, по страшной степи, растерянные, они посыпали голову [своей] судьбы прахом поражения и пошли по пути бегства.
Когда войско врагов потерпело поражение, было разгромлено, решительно обратилось в бегство, победоносное войско [Абдулла-хана] наподобие утреннего ветра пошло преследовать врагов, многих из них они убили безжалостным мечом. Они захватили огромное количество пленных и привели их к подножию трона, достойного халифа. По исключительному милосердию его величество [Абдулла-хан] отпустил пленных, одарив халатами. /189а/ По [своей] исключительной благожелательности [хан] отличил почетным халатом и золотым поясом великого, храброго Аким чухра-агаси, который на поле битвы снискал славу, обласкал его огромными милостями, повысил в должности.
В то время, когда войска Бадахшана и Хисара Шадмана, растерянные и взволнованные, отступили, поспешно прибыл из Самарканда Абу-л-Хайр-султан для оказания помощи войску могущественного [Абдулла-хана] Он был встречен с полным почетом его величеством. [До этого] его воины, избрав путь мятежа, смут, упрямства и упорства, идя шагами господства по пути обмана, подняли руки грабежа и захвата в некоторых пригородах Балха. Несмотря на эти недостойные поступки, на непристойные дела, его величество [Абдулла-хан] оказал царские милости Абу-л-Хайру, наделил [его] царскими дарами, разрешил вернуться [к себе] и отправил в Самарканд.
О том, как из крепости Хиндуван выступили пехотинцы и как они были взяты в плен воинами чухра-агаси
Правитель Бадахшана Шах-Сулайман, а также Хашим-султан с прочими [воинами] из Хисара отступили. Они отказались от мятежа и сражения и поспешили в долину бегства. После этого победоносные воины несколько раз приходили ко двору [Абдулла-хана], подобному небу, и, преклонив колени учтивости к земле покорности, [обращались] со следующей просьбой: “Со всех сторон обрушимся на крепость и цитадель и, вцепившись в подол башен и стен крепости, поднимемся на крепостной вал и зубцы крепостных стен”. Его величество [Абдулла-хан] по исключительному милосердию, состраданию и человечности, которые были заложены в нем, не соглашался с этим. Каждый раз, удерживая их, он с настойчивостью, [свойственной] государям, и терпеливостью, языком красноречия [заявлял]: “Не торопитесь, быть может, эти безумцы отрезвятся от [опьянения] вином беспечности, войдут через двери просьбы о прощении и извинении и согласятся сдать город слугам нашего двора. В настоящее время осада города затянулась, захват крепости оказался в сфере промедления не из-за нашего бессилия и недостатков, а в интересах благополучия подданных и /189б/ государства. Если [город] будет взят насильно, то, согласно стиху Корана: „Цари, когда входят в селение, грабят его и делают славных из его жителей униженными” [305], как бы этот вилайет окончательно не разрушился. От ударов победоносного войска населению будет причинен ущерб”.
Что же касается жителей крепости, они обрадовались прибытию войск из Бадахшана и Хисара Шадмана. Получив новые силы, они стали смелыми, посыпав голову державы прахом ничтожества, они настояли на вражде. Время от времени, поднявшись на стены и башни крепости, они сбрасывали много камней, словно капли дождя, на победоносное войско. Победоносные воины государя — покорителя мира языком стрел доводили до слуха врагов содержание [стиха]: “Захватит вас смерть, если бы вы были даже в воздвигнутых башнях” [306]. Изредка выступали из крепости всадники и пехотинцы и завязывали битву. Победоносные храбрецы [Абдулла-хана], вступив на путь смелости, отражали нападение врагов.
Невзгоды жителей крепости достигли крайней степени, бедственное положение людей дошло до предела.
В четверг 20-го раби' I ранним утром Джамшид-солнце тронул пегого коня небосвода, одержав победу над войском темноты, он рассеял полчища звезд.
Стихи
Утром, когда шах, восседающий на троне небесного свода, для отмщения
Вынул из ножен меч, сжигающий мир,
тогда триста храбрых копьеносцев, воинов-меченосцев, вооруженных для битвы, сошли [с коней] и с внутренней стороны крепости открыли ворота Чахартак. Они выступили с намерением приобрести некоторое количество овец и направились в долину захвата. Подняв копья мести, [положив] на плечи мечи, поднимающие мятеж, не обращая внимания на натиск войска [Абдулла-хана], многочисленного, как звезды, они пошли, [чтобы, прибегнув] к хитрости, совершить воровство.
Когда воины [Абдулла-хана], подобные небу, узнали об этом, из их числа Назар чухра-агаси, который в проявлении
