Книга шахской славы. Часть 1 - Хафиз-и Таныш Бухари

Рассказ о возвращении его величества [Абдулла-хана] с Джейхуна и о вступлении [его] в крепость Касби [537] по милости не имеющего себе равных владыки (бога)

Рассказ об этом событии следующий. Его величество [Абдулла-хан], достоинством Сулайман, переправился на ту сторону реки и ждал только чудесного случая и несомненной помощи [от бога], чтобы обрести счастье. В это время некоторые эмиры Мавераннахра, такие, как эмир Тулак уйгур, Али-Мухаммад бахадур и подобные им, которые по превратности судьбы, из-за злоключений, [посылаемых] судьбой, скитались [по степи] в смятении, напали на крепость Касби, которая была под властью Худайберди-султана. [Заняв ее], они со всем усердием восстановили башни и стены, укрепили [крепость], на каждый зубец [ее] водрузили знамена сражения и стяги битвы.

Худайберди-султан, узнав об этом, с войском, многочисленным, как капли дождя, ратью, бесчисленной, как полчища морских волн, поднял руки смелости для окружения их (т. е. эмиров Мавераннахра). Он окружил крепость плотным кольцом, уподобив [ее] точке [в центре] круга. И, [как] всегда, храбрецы обеих сторон, обнажив мечи сражения, подняв острые копья, /63а/ погнали друг на друга боевых коней мщения; звуки трубы они довели до высшей точки небесного купола и выше зубцов [короны] солнца и привели в смятение чашу вращающегося небосвода.

Когда осада затянулась, жители крепости, посовещавшись между собой, послали к его величеству [Абдулла-хану] Джан-Бахти таваджи, чтобы он представил картину всего происходящего на верное суждение его величества и просил бы у него помощи. В светозарном сердце хакана [Абдулла-хана], подобного Искандару, с самого начала веяния зефира детства до первой поры возмужалости все время таилась мечта о властвовании, мысль о господстве. В настоящее время в [его] мыслях, разрешающих трудности, являющихся зеркалом, показывающим скрытое, [отражающим] первые лучи, [исходящие] от бога, велик он и славен, возникло следующее намерение: переправиться через Джейхун и завоевать Несефский вилайет. Решившись на это дело, [хан] тотчас же тронул боевого коня и поднял знамя похода. Вместе с отважными храбрецами, смелыми воинами [числом] около двухсот человек он совершил переправу через Джейхун и двинулся к той стране.

Несмотря на то, что противник с несколькими тысячами всадников из эмиров и военачальников находился в засаде вражды, готовый к битве и сражению, его величество [Абдулла-хан] согласно указанию [Корана]: “А когда ты решился, то положись на Аллаха” [538] — с чистыми помыслами и искренними намерениями, уповая на милость бога, на безграничную [его] помощь, со столь незначительным числом людей пошел на врага. Таковы исключительная смелость, чрезвычайная храбрость и мужество [хана].

Когда благословенное войско [Абдулла-хана] переправилось через реку Джейхун и достигло местности Киз-Кудуги [539], в этой местности посланец эмиров [Касби] удостоился чести встретиться с его величеством [ханом]. Он рассказал об упомянутом выше событии (осаде крепости врагами) и просил [хана] прибыть [к ним]. Его величество [хан] в своих суждениях был таким, что любой план, который он чертил пером мысли в [своем] сердце, лучезарном, как солнце, точно соответствовал картине, [предначертанной] судьбой, которая выступала из-за завесы скромности. Услышав эту весть, он посоветовался с эмирами и столпами государства [и сказал]: “В зеркале мыслей вырисовывается мнение о том, что [нам] не следует идти в Касби, а надо направиться к Несефу и /63б/ окружить его крепость. Противник, услышав об этом, возможно, снимет осаду с Касби и поспешит в Несеф, и те люди [из Касби], которые просили помощи у нашего высокого порога, будут освобождены от оков осады”.

Когда [хан] наполнил уши бодрствования присутствующих лучшими перлами, прекрасными жемчужинами [слов], он решил отсюда направиться к Несефу, а к эмирам в Касби он послал Зийа ад-дина таваджи, чтобы тот известил их о благословенном походе его величества. Однако Зийа ад-дин достиг вала крепости в тот момент, когда войско противника облепило крепость [со всех сторон]. Он решил проникнуть в крепость хитростью и ловкостью во время битвы. Однако враги угадали его намерение и устремились за ним вдогонку. Тот в полной растерянности бросился в крепостной ров и, возвысив свой голос, произнес одно за другим имена находящихся внутри крепости, сообщил им свое имя и весть о походе его величества [Абдулла-хана]. Когда жители крепости узнали об этом, от великой радости они забили в барабан веселья, и его ликующие звуки достигли вращающегося неба.

Враги схватили Зийа ад-дина, привели к Худайберди-султану, и он слово за словом рассказал все, что знал. Как только Худайберди-султан узнал о походе хакана [Абдулла-хана], покорителя стран, в сторону Несефа, он отказался от осады крепости [Касби] и [оставил] поле битвы. Он растерянно вступил на путь бегства и поспешил [в свою] резиденцию.

Что касается его величества [Абдулла-хана], то он достиг Ак-типпа. В этой местности Тимур-Ходжа Саййид Атаи пожелал встретиться с его величеством [ханом]. Во время счастливой встречи хакан, величественный, как Искандар, [Абдулла-хан] еще до того, как услышал весть об отступлении врагов, советовался с его святейшеством, саййидом по достоинству, [Ходжой Атаи] о том, идти ли походом на крепость Касби или на крепость Карши. Его святейшество, саййид по достоинству, соизволил сказать: “Представляется правильным выступить на врага также в направлении Касби, ибо если мы нападем на врага извне, а жители крепости изнутри, то можно надеяться, что мы окружим их (т. е. врагов)”. Согласившись с этим, его величество [Абдулла-хан] вместе с его святейшеством, саййидом по достоинству, [Ходжой Атаи] выступил на помощь эмирам, [осажденным в Касби]. После того